Психология свободы - Ткачёв Виктор Григорьевич. Страница 98

То есть что? Должна быть развита критическая масса принимания того, что в твоей жизни есть плохого. Что вне тебя, что в тебе самом. Где плохое в тебе – прежде прочего представительствуется психоперегрузом. Вот по таким своим элементам и надо достаточно самоприняться. С достаточным приниманием плохостей и в окружáющей жизни. Тогда-то и получится сказать о текущем моменте: "Всё обычно!" Чем выгорает ни на что не оглядываться. А то в постоянной оглядываемости – всё не подпускал себя к жизнепредназначёнке. К тем занятиям, то есть, как раз для коих и предназначена жизнь – по её у тебя задумке.

И нажимать сильно нельзя – всеми этими "жизнь моя теперь настоящая", – и попускаться сильно нельзя – безоглядным исполнением возникающих из-за перегруза жизнетребований. Вздорных в своём большинстве.

В общем, вся текущая психодеятельность преломляется через наличную в психике перетяжелённость. Так сказать, проходит в тебе через "призму" истерогена! Тем самым, жить без какого-то принимания себя с перетяжелёнкой – ты не можешь, но и достаточно отвергать её в себе самом – тоже необходимо, дабы зажить получше без неё.

Будешь излишне кланяться – истероген застрянет в тебе, но сильно нажмёшь, так посадишь последние силы, и истероген то сразу происпользует, начав являться ещё больше. В сравнении с донажимностью.

Этим самым всем – вы в периоде постоянного психоварьирования, наличного под знаком перманентного нажима на истероген. То есть, варьировать можно и нужно, но совсем убирать нажим нельзя, в худшие подпериоды оставляя в себе хоть его символ, – и так до полного изжива истерогена. Это всё – уже второй этап. На первом же истероген присаживается, но ценой того, что сумевшее остаться от него – будет уже вне нажима. Санкционированным, то есть. Как твоя психочасть покрывающимся твоим самоприниманием.

То бишь на первом этапе – на будущее у тебя есть санкционированные свои психозакидоны. Не по смыслу их санкционируешь, а лишь по их возможной к возниканью массе, но тем не менее. На втором же этапе – санкционированных нет. В этом отличие.

Фирменная на втором этапе соображённость, она же твоя припёртость себя, это что "ничего не остаётся, как жить по-настоящему в тотальном по охвату отталкивании закидонов". Но в фоне знания, что излишне толкать – тоже плохо, это фактически оказывается датием себе такóй установки: не "закидаться", если только технически то можешь. Не больше. Но и не меньше!

На нулевом же этапе, – ну, исходном к этому всему, – убаюкивал себя через "дадут!", подразумевавшего более щадящие условия жизни, нежели наличные. Тем преспокойно допускал психозакидоны, даже если силовал не допустить: а, мол, такой уж пока жизнепериод, а потом – в лучших условиях – сами пропадут. И техническая возможность не допустить – неизменно зря простаивала.

На нулевом этапе, в общем, психорасклад порочен. И порочность его в следующем.

Во-первых, из-за внутренней перепнутости ты психоинертен – что называется, запавший на тот узор психореакций, что уже есть. В первую очередь просто оттого, что он есть! И чуть изменись твоя внешнесть, тем требуя изменения узора реакций, как ты в невольном непринимании – того изменения.

А во-вторых, наличный узор внутренних реакций у психоперегруженного – всегда характеризуется излишне большим количеством тех реакций, при излишне большой их силе. То есть он – всегда тяжелонесомый узор, и потому мало совместим с новыми внутренними реакциями. Ну, дополнительно напрашивающимися – к уже наличным. Это тóже заставляет непринимать очередную – в чём-то – изменёнку внешнести. Ведь она, изменёнка та, требует реагирования, а начинается оно с выстраивания внутренней реакции. Которая потом перейдёт во внешнюю, если перейдёт.

В итоге возникает сильное непринимание – на любую попытку внешнести измениться, в достаточной для тебя заметности той попытки. И чтобы его унять, – ну, прекратить или хоть присадить как свою внутреннюю реакцию, – оказывается нужной истерика. В самом деле, непринимание ведь это – тоже внутренняя реакция, а на них – новые – у тебя зуб, тем начинаешь непринимать и это своё непринимание, а там и непринимание непринимания, так вот получившееся, и в том же духе пошло всё нарастать снежным комом, так что неизбежно срываешься на крик – в порядке внешней разрядки этой пластующейся непринимательности. То есть истерикуешь!

Истероген – это психоперетяжелённость в её противопоставленности тебе. Тебе в тебе! Фоновый психоконгломерат, знаменующий твою перетяжелёнку. Составленный целым рядом излишних психореакций, раньше уже описанных нами.

Ну а гиндрикоген – значит рождающий гиндрики. Как сразу вытекает из этого составного слова. Гиндрики же – то "глухая" степень истерикования, когда "танцуешь", но без надежды полностью оттанцевать – те внутренние реакции, в коих зашкалил по направленью к чему-то зацепившему из внешнести. Зацепившему и тем их у тебя спровоцировавшему. В обычной же истерике – ещё как раз надеешься "оттанцевать"! Поснимать в себе те внутренние реакции – демонстрирующими самозащиту действиями. Отчего она – штука менее "глухая".

И истерика, между прочим, это активное "дикое" медитирование!

Бывает усугублённый истероген, который не даёт даже соображать, что есть у тебя кармальная жизнепостоянка! То есть начинать идти к ней не даёт!

Этакий расклад предлагается осóбо иметь в виду, с "железным" при том пониманием: увеличение – через голову истерогена! – абстрактности подхода к жизни, начинаешь находить себя в жизнепостоянке. Ибо достигаешь столь абстрактной трактовки имеемой жизненной совокупи, что теряется принципиальная возможность её улучшения. В том смысле, что любые возможные к производству улучшения – не способны изменить для тебя стáтус той совокупи, защищаемой от того своей высокой абстрактностью. То есть что? Остаются только непринципиальные улучшения, которые тебе тут не нужны, поскольку сути жизнеимеемого не меняют. И, получается, что имеешь, то и будешь иметь, – вот тебе и жизнепостоянка. Своим у тебя фактом позволяющая не морочить голову видом жизни. Что очень важно и чего не имеет обычный человек.