Всеобщая история искусств. Искусство эпохи Возрождения и Нового времени. Том 2 - Алпатов Михаил Владимирович. Страница 37

Во Франции еще продолжали возводить церковные здания по старым, традиционным планам. Между тем в светской, гражданской архитектуре складываются новые типы. Выдающимися памятниками этой новой архитектуры являются дом богача и королевского казначея Жана Кера в Бурже и здание музея Клюни в Париже (102). Многими своими чертами они напоминают средневековые замки: главное здание находится внутри двора, окруженного стенами и башнями. Это продиктовано не столько жизненной необходимостью в безопасности, сколько привычкой представлять себе жилище знатного в виде неприступной крепости. Каждое помещение увенчано отдельной заостренной кровлей или шпилем. Даже лестничная клетка вынесена из здания и образует хорошо видный снаружи объем. В построении всей усадьбы не заметно ясной правильности плана, как в современных итальянских дворцах (ср. стр. 27). Можно сказать, что жизненные потребности полностью определяют расположение отдельных частей (стр. 109). В декорации стен, окон и балюстрады применяются готические формы. В сопоставлении с итальянскими дворцами французский дом XV века кажется чисто средневековым сооружением. Между тем в нем незаметна та суровость, которая свойственна многим постройкам XII–XIV веков (ср. I, 179, стр. 311). Правда, здесь не применяется ордер, но зато последовательно проводится поэтажное членение здания, и в этом заключаются предпосылки для перехода к ордеру. Горизонтальные членения стены делают естественной замену стрельчатых окон прямоугольными. Правда, здание местами украшается ажурным готическим узором, но сама гладь стены приобретает художественную выразительность, и этим утверждается отрицавшаяся в готике архитектурная плоть.

Было бы несправедливо измерять успехи французских мастеров лишь степенью близости их к принципам итальянской архитектуры XV–XVI веков и считать французскую архитектуру XV века всего лишь незрелым Возрождением. Язык французских строителей того времени — это вполне самостоятельный язык. Как и в среднеевропейском портрете, во французском доме сильнее выражено частное, индивидуальное, чем в итальянских дворцах, сложившихся в определенные типы. В нем больше интимности, чем в дворцах Италии с их чрезмерно выделенным и подчеркнутым фасадом. Во французском доме с его богатством объемов, разнообразием масштабов и движением линий сказывается развитое чувство ансамбля. Прелесть французской архитектуры XV века ничуть не тускнеет в сравнении с зданиями Флоренции и Рима.

Дворец в Фонтенбло. С южной стороны. (По рисункуДюсерсо 1576 г.)

Церковная архитектура Франции в течение XVI века с некоторым опозданием следует за архитектурой гражданской. Французская гражданская архитектура пышно расцветает в начале XVI века. Лучшие создания того времени — это многочисленные замки Франции, сосредоточенные на берегах Луары.

Королевский замок в Амбуазе, который перестраивался в конце XV века, но в настоящее время сильно переделан, еще напоминает средневековую крепость. Его план неправильной формы, он обнесен высокой стеной, по углам его высятся башни; в центре находится готическая капелла и расположен небольшой отделенный зданиями от всей крепости сад. Только в обработке башен и внутри замка заметны итальянские архитектурные мотивы.

В замке в Блуа его северный корпус (1515–1519) с фасадами, богато украшенными пилястрами, открытыми лоджиями и лестницами (103), почти не связан с более ранним готическим по своим формам корпусом. Оба они стоят наискось друг к другу, двор между ними образует неправильный прямоугольник, все здание не составляет художественного единства.

В Шамбор (1526–1544), лучшем из замков эпохи Франциска I, сохранен традиционный план — квадрат с выступающими угловыми круглыми башнями, и этот замок включен в большой двор, окаймленный еще другими круглыми башнями. Каждая из многочисленных башен замка, как и винтовая лестница в его середине, увенчана высоко поднимающимися над кровлями открытыми фонарями, и этот лес башен, высоких каминных труб, стройных слуховых окон и кое-где заметных контрфорсов образует лишенную строгой упорядоченности, но сказочно прекрасную группу. В начале XVI века было начато строительство дворца в Фонтенбло (стр. 111). Его планировка отличается большой свободой: его окруженные открытыми галереями и корпусами дворы чередуются с водной гладью каналов, над общим уровнем кровли поднимаются стройные башни. Открытая лестница в форме подковы хорошо гармонирует со всем причудливым ритмом его убранства. Все это сообщает разнообразие и живописную свободу впечатлению целого, чуждую итальянской архитектуре того времени (ср. стр. 59), но родственную древнерусским теремам.

Замки в Азе ле Ридо и в Шенонсо (105), как и многие другие французские замки на берегах Луары, сохраняют тип крепостей, когда-то служивших неприступным убежищем для феодальных князей. Но в XVI веке замки начинают служить преимущественно местом отдыха после охоты, местом беззаботных развлечений, и постепенно их суровое величие смягчается. Французские архитекторы повторяют черты плана романских замков, придают, башням форму цилиндра и конуса и сопоставляют их в разных сочетаниях. Такого развитого понимания архитектурного объема не имели даже итальянцы эпохи Возрождения, так как их занимало больше всего ритмическое расчленение стены. Французские мастера обнаруживают большую изобретательность, превращая сторожевые башни в покои, предназначенные для библиотек, сливая их с основным объемом замка, соединяя корпуса друг с другом переходами и воздвигая над кровлей вытянутые к небу каминные трубы. В некоторых замках XVI века огромная масса покоится на тонких, тщедушных колонках. Иногда старательно копируются и переносятся в дворцовые постройки отдельные мотивы римских зданий. Однако нужно отметить, что в отличие. от домов конца XV века (ср. 102) в замках XVI века, как Шенонсо, окна, даже выступая со своими люкарнами над уровнем кровли, включаются в строгое чередование этажей, разграниченных карнизами. В лучших французских замках XVI века много своеобразной, порой несколько дикой красоты. Особенно живописный вид имеют они, когда высятся на берегах рек и их очертания отражаются в ясной глади воды.

Французские строители первой половины XVI века заимствовали из Италии главным образом декоративные мотивы и некоторые элементы ордера: арки, пилястры, наличники и медальоны, которыми украшались стены. Стилевая невыдержанность французской архитектуры этого времени в значительной степени объясняется двоевластием при производстве строительных работ. Даже в тех случаях, когда приглашался итальянский мастер, определявший общий план, строительством обычно руководил французский надзиратель, супер-интендант, и он-то служил защитником и проводником укоренившихся вкусов и старых типов.

В те годы во Франции особенным признанием пользовалась архитектура Северной Италии, ломбардской школы. Чертоза в Павии служила образцом для многих французских архитекторов. В этом французская архитектура существенно не отличалась от других школ Северного Возрождения, которые точно так же заимствовали из итальянской архитектуры главным образом декоративные мотивы. Преимущество Франции было в том, что здесь существовала великая и прочная готическая традиция. Многие ее принципы не потеряли жизненного значения и в XVI веке.

В замке Блуа винтовая лестница (103) вынесена в особую восьмигранную клетку, как это делалось еще в XV веке (ср. 102). Самый костяк ее обнажен и ясно выражен согласно готической традиции. Но готические пучки колонок заменены четырехгранными столбами на высоких базах, и они образуют подобие большого ордера, хотя их посередине перебивают карнизы и украшают статуи под балдахинами. С точки зрения классических вкусов Италии лестница в Блуа может вызвать много возражений: она мало связана со всем зданием; лестничные перила, точнее балконы, не согласованы с членением фасада, хотя карниз его переходит и на лестничную клетку. При всем том это ажурное, украшенное нарядной резьбою сооружение обладает исключительным очарованием. На основе готического принципа костяка формы классического ордера получили здесь новое истолкование, и его следует признать не менее закономерным, чем то, которое давали ему итальянские архитекторы XV–XVI веков.