Год дракона (СИ) - "Civettina". Страница 106

– За мной! – я добежал до конца гаражного блока и спрыгнул наружу, где зимой сугробы, а летом, наверное, заросли полыни и другой дикой травы отделяли гаражи от железнодорожного полотна. Полицейская машина, обогнула блок, потеряв полминуты. Это дало нам фору: мы с братом ринулись к железнодорожным путям.

– Не успеем! – выдохнул Максик.

– Стой! Буду стрелять! – раздался сзади голос: машина не могла продолжать преследование, забуксовав в снегу, а мы с братом, как сайгаки, скакали по сугробам.

– Жень, поезд! – Максик снова притормозил, и звук выстрела накрыл нас оглушительным эхом.

– Первый – в воздух, – я снова схватил брата за руку и потащил за собой. – Просто верь мне!

– Женя!

Расстояние между нами и товарняком сокращалось с ужасающей скоростью. Машинист дал длинный басовитый сигнал, словно хотел им отбросить нас в сторону. Следом за этим гудком – еще один выстрел.

– Жень, не успеем!

– Просто верь!

Точку, в которой мы должны были пересечь полотно, вместо нас пересек локомотив. Но в спину нам дышали вооруженные менты, и проводить ночь в камере у меня не было желания. Я вдохнул и зажмурился, как во время телепортации через Дунай. Губы сами произнесли заклинание – и я грудью рассек пространство.

Проходить через движущийся поезд было совсем не то же самое – что через дверцу уазика. Во-первых, движущаяся преграда, конечно, сильно отличалась от статичной. Тонны несущегося железа сменялись короткой пустотой, и мне показалось, что я попал в мощный водный поток, который швыряет меня, как щепку, мнет, терзает, хочет не то разорвать, не то сплющить. Во-вторых, я был с Максиком, который после удачного бегства из «бобика» стер рисунок со щеки. Но я подумал: если Беша рисует знаки только на колесах машины и этого достаточно, чтобы она везла пассажиров по бездорожью, значит и я смогу выполнить роль такой машины – протащить брата за собой. Свои силы я, конечно, не рассчитал, да и некогда было этого делать. К тому же, будь у меня время подумать и взвесить все за и против, я бы, наверное, не рискнул сигать сквозь поезд. Но я был в отчаянии, адреналин наполнял меня до краев, и это толкнуло меня на безрассудство. И это же спасло нам с Максиком жизнь.

Не успев толком ничего понять, мы с братом упали с другой стороны грохочущих вагонов, покатились кубарем. У меня болело все тело – как будто меня этот товарняк переехал. Каждый вдох отдавался режущей болью в левом боку – видимо, я сломал ребро. Максик тоже с трудом поднялся на ноги. Его лицо и ладони были исцарапаны, некоторые ссадины кровоточили. Куртка на плече свисала лохмотьями.

– Ты… козел! Понял?! – задыхаясь, выдал он.

– Согласен, – я видел, как мечутся с той стороны разозленные и наверняка ошарашенные менты. – Бежим!

И мы устремились дальше, превозмогая боль и запутывая следы. Я на ходу сорвал с шеи капсулу с панацеей и, как только мы добежали до первого строения, юркнул за угол и опрокинул содержимое контейнера в рот. Язык обожгло сладковато-острым и вязким, как сироп, содержимым. Я не надеялся, что лекарство поможет мгновенно, я лишь хотел, чтобы мои раны начали заживать.

========== Сердце матери ==========

Когда стало ясно, что от погони мы оторвались, мы с братом остановились и огляделись. Ноги привели нас на окраину, в какой-то спальный район с большими и тихими дворами.

– Черт, я пробежал, наверное, больше, чем за всю жизнь, – Максик повалился спиной в сугроб на детской площадке и раскинул руки и ноги, давая телу отдых.

У меня тоже дрожали колени, а боль в левом боку усилилась настолько, что дышал я поверхностно и часто, как умирающее животное. Я присел на скамейку, осторожно откинулся на спинку и прикрыл глаза. Возможно, панацея не подействовала, потому что я неправильно ее приготовил. А возможно, она как раз и сработала, и мои нынешние боли были пустяком по сравнению с тем, что я ощущал бы на самом деле, не проглоти лекарство. Просто мне надо было немного отдохнуть, всего несколько минут…

– Жень, ты чего?! – раздался рядом взволнованный голос брата, и я даже вздрогнул от неожиданности. Видимо, я задремал и пропустил какой-то вопрос, что заставило Максика подойти ко мне.

– С тобой все в порядке? – настороженно поинтересовался он.

– Не очень. Кажется, лекарство не действует…

– Черт, хреново. Надо позвонить Вовке. Пусть приедет сюда, потому что нам сейчас опасно…

– Звони, – устало перебил его я. Мне смертельно хотелось спать. Я не охотился два дня, и забег через пол-Казани и ранение лишили меня последних сил.

Я знал, что Максику не хочется звонить Вовке, потому что, когда тот узнает, в какой переплет мы попали, он обрушит свой гнев на того, кто будет на том конце провода, но младший все же с пониманием отнесся к моему состоянию и мужественно набрал номер.

– Вы где? – в голосе старшего брата я уловил волнение и некоторое раздражение.

– Знать бы… – вздохнул Максик. – Нас замели менты, но мы сбежали и теперь шаримся по какому-то району…

Я закрыл глаза: мой бесхитростный брат выложил Вовке правду, которую можно было бы скрыть.

– Сбежали? – удивился Вовка. – Почему не позвонили мне из участка?

– Мы это… не доехали до участка.

– Балбесы! Примерно можете описать, что это за район?

– Сначала бежали вдоль реки, потом пересекли железную дорогу – незабываемые ощущения, надо признаться, – начал вспоминать Максик. – Потом мимо каких-то ангаров с самолетами, а дальше вышли к домам.

– Улица как называется?

– Мы проходили Молодежную, а на какой сейчас – не знаю.

– Оставайтесь на связи, – Вовка отключился.

Максик убрал телефон в карман и взглянул на меня, ища поддержки.

– За что тебя менты остановили?

– Не знаю. Докопались до ерунды, – поморщился брат, но я чувствовал, что он не хочет говорить на эту тему, а значит причина для задержания у полицейских была.

– До какой ерунды?

– Да просто, наверное, денег хотели стрясти, – отмахнулся Максик. – Ты идти-то сможешь?

– Постараюсь, – я не без труда поднялся. – И все-таки скажи, за что тебя остановили, чтобы мы могли придумать легенду для Вовки.

– Да не надо никакой легенды! Говорю же: они просто план выполняли.

Мы с братом зашагали вдоль дома, потом свернули и скоро оказались на широкой улице, по которой тянулись троллейбусные провода.

– Звони Вовке, скажи название улицы, – я кивнул на указатель на доме.

Максик вынул телефон, набрал номер брата и путано стал объяснять, где мы находимся. Впрочем, Вовка уже сориентировался по карте и сказал, что будет на месте минут через пятнадцать. Мы присели на скамью на троллейбусной остановке. Холод уже пробирался ко мне под пальто, но я знал, что в машине быстро отогреюсь. Чтобы не думать о морозе и о боли, я снова заговорил с братом о недавнем инциденте:

– Знаешь, в машине я видел ориентировку на тебя…

– Ну и что? – Максик нервно пожал плечами. – Может, нас с Вовкой объявили в розыск за кражу в казино.

– Там была только твоя фотография. И фамилия значилась – Петров. Наверное, ты потерял паспорт, когда грабил казино.

Щеки брата заалели, он заерзал на месте и смачно сплюнул в сторону.

– Почему ты боишься сказать мне? Я-то не капитан полиции, ничего тебе не сделаю.

– Потому что я не знаю, что тебе сказать! Я не могу влезть в голову к ментам, которые составляли ту ориентировку.

– Ты весь на взводе…

– Да, черт возьми! После прохождения через поезд мне, мягко говоря, не очень-то по себе.

Я понял, что брат закрылся и теперь из него ничего не вытянешь. Я умолк, сунул руки в рукава и поежился: декабрь в Казани выдался морозный. С тех пор как я стал драконом, мое тело быстро адаптировалось и к жаре, и к холоду, но даже оно с трудом выдерживало минус двадцать градусов.

Минут через десять Максик ткнул меня в бок. Я поднял голову и увидел мчащийся по улице джип. Мы с братом бросились к нему, как десантники к вертолету, прилетевшему забрать их из зоны боевых действий.