Смерть волкам (СИ) - Чеблакова Анна. Страница 117

— Здорово! — хором выдохнули Веглао и Октай.

— Спустя одиннадцать лет Дропос снова вернулся в стаю к Улгмору. Тот не узнал его. Дропос наготовил огромное количество зелья, постоянно пил его — за пазухой он таскал этого слоника из обсидиана. Улучив момент, он приблизился к Улгмору и слегка дотронулся до него камнем. Бивень слона пропорол кожу, Дропос даже не задел артерию, но обсидиан сразу уничтожил вожака. Он умер кошмарной смертью. После этого Дропос был свободен навсегда.

— Убил — и что? Перестал быть оборотнем? — непонимающе нахмурилась Веглао.

Рэйварго загадочно улыбнулся и медленно ткнул пальцем в кружок с буквой «А».

— Источник проклятия, — сказал он, — носит в себе тот, кто оборотень от рождения. Через него заражены все остальные. Он как ствол дерева, из которого растут ветки, и из веток — листья. Срубишь дерево — ни один лист не выживет. Вылечишь вожака — вылечатся все. Проблема только в том, что вылечить его невозможно. В его душе оборотень — это не чужеродное вещество, а часть, ещё одна сторона его личности. Человек и чудовище срослись так, что их уже нельзя разделить. Такие существа не способны кого-то полюбить, они не умеют прощать, они всегда безжалостны, жестоки, кровожадны. Собственно, ничего человеческого в них нет. Я бы сказал, они оборотни наоборот: у вас двоих истинный облик — человеческий, а у них — звериный. И единственный способ излечить всех, кого эта тварь заразила, прямо или через посредников — это убить её.

Ребята молчали, потрясённо глядя на Рэйварго.

— Во всяком случае, Дропос так сделал, — тихо сказал он.

— Значит, нужно убить Кривого Когтя? — спросила Веглао.

— Если он — действительно волк «А», то это поможет. Но убить его должен только кто-то из его потомков! Если это сделает кто-то из людей, например я, ничего не будет.

Оборотни ответили не сразу. Октай мрачно скрипнул зубами, потом сорвал новую травинку и принялся яростно её жевать. Веглао несколько секунд сидела, постукивая себя пальцами по коленям, а потом подняла голову и спросила так спокойно, как будто они обсуждали прогноз погоды на завтра:

— А как можно убить оборотня?

— Способов на самом деле немало, — откликнулся Рэйварго. Он вспомнил вопли Щена и горячую кровь, заливающую его пальцы, и его передёрнуло. — Во-первых, серебро или обсидиан. Они почти наверняка могут убить оборотня… ну, вы помните.

Он поставил на книгу обсидианового слоника. Октай помимо воли не мог оторвать взгляда от разозлённых, перепуганных глаз фигурки. Перехватив его взгляд, Рэйварго мягко взял слоника в ладонь и убрал его в карман.

— Это не подойдёт, — подала голос Веглао. — Мы ведь тоже не можем до них дотрагиваться. Если только мы не приготовим это зелье.

— Кстати, неплохая идея, — поддакнул Октай.

— Вы когда-нибудь готовили зелье? Хоть одно? — в лоб поинтересовался Рэйварго. — Вот и я тоже нет. Хотя… в принципе, попробовать можно — он тут всё очень понятно расписал.

— Какие ещё есть способы? — спросила Веглао. При этом она взглянула Рэйварго прямо в глаза, и ему очень не понравилось выражение жестокости в её взгляде, делавшее её зелёные глаза похожими на глаза кошки. Он ощутил сильное желание не рассказывать ей о других способах — однако вовсе не потому, что испугался за Кривого Когтя. Ему было как-то страшно думать о том, что его новая знакомая, при всей её внешней хрупкости, такая кровожадная.

— Если поразишь оборотню сердце или мозг, — нехотя продолжил он, — то он всё равно умрёт, даже если твоё оружие было не из серебра, а из простого железа, или даже из дерева или камня. Также оборотень может сгореть, утонуть, замёрзнуть, умереть от голода или от болезни, например, от пневмонии. Дропос называет болезни, от которых оборотень может умереть, но это для нас бесполезно, если только тут у вас поблизости нет Склепа Недугов.

Веглао улыбнулась:

— Даже если бы и был, нам нечего было бы туда соваться. Болезни — крутые ребята, пострашнее Когтя и его стаи. Рэйварго, а от яда оборотень может умереть?

Рэйварго задумался. Потом медленно проговорил:

— Во времена Дропоса было известно не так уж много ядов. Во всяком случае, такая отрава, как волчьи ягоды, красная бузина, вороний глаз, белена и плоды ландыша, оборотня не убьют. Вроде бы он говорит о том, что стрихнин и мышьяк тоже безвредны. А вот змеиный яд… Оборотень умрёт, если его укусит какая-нибудь очень ядовитая змея, вроде кобры или песчаной эфы. Вот только если человек от укуса этих змей умрёт через несколько минут, то оборотень промучится полдня. Нет, ребята, я не думаю, что этот способ подходит.

«Промучится полдня — это неплохо», — подумала Веглао. — Но лучше всё-таки перерезать глотку, так вернее. А потом стоять над ним, смеяться и говорить: «Зря ты убил моего брата, Коготь, очень зря».

Она ненадолго отошла, а когда вернулась, то за несколько шагов услышала, как Рэйварго что-то взахлёб рассказывает Октаю. Веглао подошла поближе — так и есть, он опять про свою книгу.

— У Дропоса Анфа не было денег, чтобы заплатить за качественную работу. Страницы сделаны не из пергамента, а из свиной кожи, не такой качественной, как телячья. Наружные доски не оббиты кожей, и никогда не были ей оббиты — я не видел ни одного следа от жиковин…

— А что такое жиковины? — заинтересованно перебил его Октай.

— Жиковины — это маленькие гвоздики… точнее, не гвоздики, а что-то вроде канцелярских кнопок. Ими к деревянному переплёту книги прибивалась кожаная обложка.

— Зачем это делалось?

— Для красоты, во-первых. На коже вытеснялись очень красивые узоры. Во-вторых, для лучшей сохранности. Дело в том, что кожа в огне не горит, она только… ну, обугливается. И таким образом огонь не мог сжечь деревянный переплёт и перекинуться на страницы.

— Я слышал, к книгам ещё и приделывались застёжки, — продолжал Октай. — Для того, чтобы никто не мог их прочитать?

— Иногда да… но в большинстве случаев эти застёжки было очень легко открыть. Они использовались для другого. С их помощью доски переплёта сдавливали страницы, так что между ними совсем не оставалось воздуха. А ведь огонь разгорается от воздуха, точнее, от кислорода. И таким образом, в сдавленной книге страницы могли не пострадать от огня, разве что обгорали их края.

— И откуда ты только всё это знаешь! — с восхищением воскликнул Октай.

Рэйварго застенчиво улыбнулся.

— Мой дед всю свою жизнь посвятил старым книгам, и отец тоже. У него есть букинистический магазин в Донирете. Некоторые старые книги продаются по бешеным ценам. Но знаешь, настоящие раритеты люди покупают не для того, чтобы читать. Они покупают их ради их возраста, красивого переплёта, автографа автора… Эти книги просто стоят у своих владельцев на полках. Их не открывают, чтобы не портить корешок. — Рэйварго широко улыбнулся. — Но Ликантропии-то это уж точно не грозит — у неё нет корешка!

Октай рассматривал книгу с интересом. Он протянул к ней руку, провёл пальцами по шершавой доске.

— Могу я её посмотреть?

— Только очень осторожно. Она, сам понимаешь, в преклонном возрасте.

Октай осторожно положил книгу на сдвинутые колени и открыл её. Текст начинался прямо с первой страницы, под заглавием и именем автора. Юноша зачарованно рассматривал крупные незнакомые буквы.

— Да, такую точно на свалку не выкинут, — усмехнулся он.

Он перелистнул несколько страниц и наткнулся на маленький рисунок — не миниатюру, а именно рисунок, быстрый набросок, который переписчик аккуратно скопировал с настоящей «Ликантропии». Рисовал Дропос плоховато, чернильные линии были корявыми и резкими, но существо на рисунке было Октаю хорошо знакомо. Выглядело оно так, словно кто-то, никогда не видевший волка, решил нарисовать его, при этом глядел на гиену и думал о медведях. Это был оборотень в полнолуние — крупный, лохматый, с горбом на широкой спине, с угловатой головой, с тяжёлыми челюстями и слишком длинными передними ногами.

— Если у нас ничего не получится, то я останусь этой тварью навсегда, — негромко сказал Октай, трогая картинку пальцем. Рэйварго помотал головой: