Смерть волкам (СИ) - Чеблакова Анна. Страница 43

Октаю она ничего не сказала. Может, в доме были и другие зеркала, но Веглао ни одного не нашла — наверное, просто потому что не собиралась их искать. Однако она не забыла того, что видела, и внутренне ещё сильнее возненавидела тех, кто толкнул её на такую жизнь.

Внутри было ненамного теплее, чем снаружи, но хотя бы ветра не было. Войдя в прихожую и отряхнув снег с разбитых ботинок, Веглао двинулась к лестнице, крикнув:

— Ты здесь? У меня новости.

Из дверного проёма в коридоре, куда она поднялась, высунулась встрёпанная голова Октая. Увидев её, он широко улыбнулся.

— Привет! Что за новости — хорошие или плохие?

— Плохие, — отозвалась Веглао, входя в комнату и с отвращением кидая на стул сложенный вчетверо листок бумаги. Октай недоумённо посмотрел на неё.

— Объявление, — пояснила Веглао, принимаясь за обед — несолёную липкую кашицу из крупы, пачку которой, выпавшую, очевидно, из чьего-то пакета, несколько дней назад нашёл в городе Октай. — Сорвала со стены. Ты почитай, почитай.

Октай, хмурясь, развернул объявление. Вот что там было написано:

Внимание!

В связи с участившимися случаями нападения оборотней и ростом их численности все оборотни должны быть отправлены в ликантрозории.

Невыполнение данного предписания приравнивается к уголовному преступлению.

Никаких послаблений по возрасту, полу, состоянию здоровья сделано не будет.

Все оборотни, не зарегистрированные ни в одном ликантрозории к 1 мая нынешнего года, будут наказаны в соответствии с законом.

— Всех в ликантрозории? Что за чёрт? — возмущённо спросил Октай, комкая объявление.

— Вот именно: всех, — уныло отозвалась Веглао, подходя к окну. На улице была ясная, прохладная погода. Сугробы сияли так, словно были усыпаны алмазной крошкой. Казалось, земля уже проснулась, но ещё не хочет вставать, и теперь нежится под тёплым снежным одеялом. На душе у Веглао было тошно. Снова судьба бросала навстречу ей и Октаю испытание, и неизвестно ещё, как они его пройдут.

— И что теперь? — негромко спросил Октай, подходя к ней сзади. — Опять пойдём куда-нибудь?

В его голосе слышалась горечь. Ясно же: ему не хочется уходить. Веглао и сама не хотела. Они так привязались к своему новому дому, так устали от тяжкой бродячей жизни, так не хотели снова отправляться в долгий путь по землям своей неласковой родины!

— Что-нибудь придумаем, — сказала она наконец. Октай ничего не ответил.

Остаток дня они провели невесело. Обоих преследовала тревога. И вправду, не слишком ли они здесь задержались? Уже прошло два полнолуния с тех пор, как они пришли в этот дом. Ребята проводили их в подвале старого дома, заваливая единственный выход мебелью, и их волкам ни разу не удавалось вырваться наружу. Но жители могли услышать в лесу вой, не похожий на волчий… Посоветовавшись, они решили начать собираться в дорогу сразу же после полнолуния, которое должно было случиться через пять дней.

Даже ужин из печёной картошки, которую Веглао с не слишком большим риском добыла на овощном складе вблизи города, не поднял настроения. Ложась спать, ребята не стали разводить огонь, как делали обычно — пламя могло их выдать — и утром, проснувшись, обнаружили иней на портьерах и одеялах, которыми укрывались.

Вскоре после того, как Веглао нашла пугающее объявление, неожиданно ударило тепло, и снег начал таять и оседать прямо на глазах. Кое-где обнажилась земля, на которой сквозь влажные и липкие прошлогодние листья пробивалась молодая травка. В деревнях за лесом было ещё теплее, и за день до того, как они должны были уходить, Октай пробрался к одной из них и обнаружил прогуливавшихся за околицей домашних гусей. Их было семь или восемь, они деловито гоготали и щипали свежую траву.

Почуяв оборотня, они с криками бросились прочь, но одну гусыню ему всё-таки удалось поймать. Она исклевала ему руки до крови, но Октай её одолел и придушил.

В самых светлых чувствах он шёл по лесу, таща за собой тяжёлую добычу — гусыня была здорово откормленной. Угрызения совести за то, что он украл, были совсем слабыми — вон сколько у хозяев ещё гусей, а они с Веглао вот уже неделю сидят на чёрством хлебе, иногда приправляя его древесной корой. Он уже предвкушал, как Веглао обрадуется, как они вместе будут свежевать птицу, как вкусно будет пахнуть гусятина, когда её начнут поджаривать на костре. Соли у них, правда, нет, но можно быстренько пробежаться до егерского хозяйства: рядом с ним на спилах деревьев часто оставляют соль для лосей. Но сначала он всё же решил зайти домой: уж очень тяжёлым оказался будущий обед.

Через благоухающий первым дыханием весны лес он добрался до заброшенной просёлочной дороги, ведущей к их с Веглао дому, и зашагал рядом с ней. Но уже спустя несколько секунд он резко остановился.

Ещё пару часов назад на дороге не было ничьих следов. А теперь по размякшему снегу протянулись две широкие колеи. Такие мог оставить грузовой автомобиль.

Вскинув голову, Октай тщательно принюхался, и за запахом снега и мокрой земли уловил еле-еле ощутимый запах бензина. Он доносился оттуда, куда он шёл.

Со всех ног Октай помчался домой. Гусыня волоклась за ним по снегу, загребая его оцепенелыми крыльями. В конце концов Октай её бросил, наскоро забросал снегом, и побежал дальше.

Спустя пару минут он услышал фырканье мотора. Дом был уже совсем рядом, буквально в двух шагах. Задыхаясь, Октай помчался к нему короткой дорогой — через молодую поросль тонких сосёнок со страшно колючими ветками. Наконец он выскочил на полянку, которая была позади дома, и замер, тяжело дыша.

Автомобиль съехал с дороги и теперь стоял неподалёку от полуразвалившегося крыльца. Это была небольшая машина с затянутым брезентом большим кузовом. Мотор не был заглушен и громко тарахтел. В кабине никого не было, но от автомобиля ощутимо пахло оборотнем — наверное, он (или они) находились в кузове. Всё это Октай успел рассмотреть за секунду, а потом из дома раздался выстрел и крик.

Мальчик замер в ужасе, и тут на балкончик во втором этаже стремглав выскочила Веглао. Она налетела на балюстраду и, не заметив Октая, резко обернулась.

За ней на балкон выскочил человек с пистолетом в руке. Веглао вскрикнула и подняла руки, защищаясь. Человек (лицо его было перекошено от злости) размахнулся и сильно ударил девочку по голове пистолетом. Веглао упала на пол.

Белое облако ярости заволокло Октаю глаза. Хрипло завопив от гнева, он бросился к дому, на бегу выхватывая нож.

Из дома наперерез ему выскочил другой человек — пониже и покрупнее того, кто ударил Веглао.

— Тут ещё один!.. — крикнул он и направил на Октая пистолет: — Брось оружие!

Рыча по-звериному, Октай размахнулся и метнул в него нож. Человек вовремя увернулся, а то нож вонзился бы ему в плечо. Оставшись без оружия, Октай на секунду застыл в замешательстве, и тут из дома появился другой. Веглао он тащил за волосы, намотав их на руку. Девочка была без сознания, глаза у неё были закрыты, к кровоточащей ране на лбу прилипла седая прядь. Октай с кулаками бросился на её обидчика, но второй обхватил его обеими руками.

— В машину её! — мотнул он головой. Октай вырывался и пинал похитителя, но тот держал его крепко. Скрутив мальчику руки за спину, он зажал оба тонких запястья в одной руке, другой сгрёб Октая за шиворот, и поволок пленника в автомобиль. Другой добежал до автомобиля, бросил Веглао на снег и, распахнув дверь, направил внутрь кузова пистолет:

— Тихо, щенки! Сидеть смирно!

Октай уловил в глубине кузова какое-то шевеление. Потом внутрь забросили сначала Веглао, потом его. Дверь за ними тут же захлопнули, загремел засов.

— Сволочи… — простонал Октай. Держась за голову, он попытался приподняться, но тут машина тронулась с места, и мальчик вновь упал, больно ударившись подбородком о пол. Тут до него из темноты донеслись тихие голоса:

— Девчонка живая хоть? — проговорил мальчишеский голос.

— Пульс есть, — ответил ему другой голос, судя по всему, принадлежащий мальчику постарше. — Помоги мне затащить её на лавку, Долвер…