Роковое наследие - Скуркис Юлия. Страница 2

— И что обо мне сообщают? — поинтересовалась Анаис.

— На территории Харанда и близлежащих земель судима не была. В розыске не числишься, — ответил стражник, после чего вернул свиток.

— Благодарю, — выдохнула Анаис и взяла документы предательски дрогнувшей рукой.

— Стоимость въезда — шесть нюфов: четыре с человека и два за скакуна, — сказал стражник. Сообщил: — Зеркала путешествий находятся в городской ратуше, но шиволь придется оставить в Тоборно. Я бы сдал доходягу на бойню, на нее демон смерти явно глаз положил.

Девушка отсчитала означенную сумму и скрепя сердце рассталась с серебряными монетами, получив взамен еще один свиток, украшенный магической печатью.

К воротам подкатила подвода, следом за которой тащился целый караван, и внимание стража переключилось на новоприбывших. Анаис быстро попрощалась и ступила на мостовую Тоборно. «Зеркала путешествий, — с раздражением подумала она. — А чем я заплачу за это удовольствие?»

Девушка забралась в седельное кресло, будто мостовая жгла ей пятки, и тюкнула скакуна каблуком по голове.

«Доберусь ли за месяц? Преодолеть полстраны — не шутка», — размышляла она, рассеянно оглядывая достопримечательности. Стройные ряды домов плотно примыкали друг к другу. Архитектура построек разнилась: одни были двухцветными, с орнаментами на фасадах и центральным выступом с полукруглым фронтоном, другие попроще, безликие и унылые.

За пару часов, что путница провела за созерцанием, Тоборно окончательно пробудился, и горожане запрудили улицы. На Анаис толпа действовала угнетающе, поэтому девушка, в конце концов, остановила свой выбор на изучении крыш. Чем ближе к центру она подъезжала, тем больше появлялось отчетливо выделяющихся на фоне ясного неба дополнительных архитектурных деталей: пузатых вазонов, статуй, гербов на фронтонах.

На геральдическом щите с изображением церопуса, хищно приоткрывшего загнутый клюв, девушка задержала взгляд чуть дольше, чем на прочих. И вдруг, точно вспомнив о каком-то важном и срочном деле, резко дернула поводья. Меланхоличная шиволь свернула в переулок и зашагала по направлению к мастеровой части города, откуда доносился непрерывный шум: мастера, подмастерья и ученики приступили к работе. Перестук молоточков, жужжание точильных кругов — все это сливалось в единый хор, песню города. Лавочники уже разложили под навесами товары и громко переговаривались.

Старый город показался девушке тесным. Многочисленные выступы вторых и третьих этажей не позволяли солнечным лучам достигнуть немощенных улиц. Запах сырости и плесени витал повсюду. Прохожие останавливались, чтобы пропустить еле ползущую шиволь.

Через два квартала скакун пал, выбрав для своей бесславной кончины место рядом с лавкой при пекарне. Наездница кубарем скатилась на мостовую и замерла, схватившись за ушибленное колено. Вокруг моментально собрались зеваки.

— Гляди-ка, шиволь издохла прямо под седоком, — заметили из толпы. — Надо бы спецкоманду вызвать.

Анаис поднялась, отряхнула одежду, с раздражением подметив про себя: «Хоть бы один руку протянул».

— У вас есть, чем заплатить за услуги специалистов? — обратился к ней активно молодящийся старичок с лотком на шее, на кромке которого значилось: «Мужской силы хватит до могилы. Приобретайте заговоренные снадобья Филистимия».

— А сколько они обычно просят? — спросила Анаис.

— Зависит от объема работ, — глубокомысленно произнес старичок. Посоветовал: — Вы, девушка, квартального дождитесь, он спецкоманду вызовет, а уж там, как столкуетесь.

Из лавки, привлеченный шумом, вышел пекарь. Увидев причину всеобщего внимания, он округлил глаза и набросился на Анаис, безошибочно угадав в ней хозяйку шиволи:

— Падаль перед лавкой! Я же всех клиентов лишусь! Да я тебя, оборванка, по судам затаскаю!

— Какая же это падаль? — возмутилась девушка, ничем не выдав испуг. — Она просто спит. Сейчас отдохнет — дальше поедем.

«Х-хэ», — дружно выдохнули зеваки и замерли с разинутыми ртами. Воспользовавшись паузой, девушка поманила пекаря пальцем. Краснощекий подозрительно прищурился, но склонился к ней.

— Дешево отдам, практически даром, — прошептала Анаис ему на ухо. — Отличное мясо для пирожков. Вот увидите, до забойщика шиволь дотопает самостоятельно.

Пекарь был уроженцем Тоборно и, как все коренные харандцы, нутром почуял выгоду. Толстяк прикинул что-то в уме и стал разгонять толпу:

— Проваливайте! Всю улицу перегородили. Покупателям к лавке не подойти.

— А что она ему сказала? — зашушукались зеваки. — Никто не слышал?

— Да ясное дело что. Девка ладная, я бы и сам с такой не прочь.

— Ведь она еще не вошла в возраст невесты.

— Во Дворцах Любви и моложе попадаются. Это на любителя. А девка не малолетка, просто худосочная. У меня глаз наметанный.

— Набор костей — тоже на любителя.

Когда толпа окончательно рассеялась, понукаемая гневными криками пекаря, Анаис чуть шевельнула пальцами и «подняла» почившую шиволь. Воздух вокруг скакуна слегка замутился, блеснул серебряными искорками, которые, прильнув к трупу, заставили его встать на ноги.

— За транспортировку к забойщику придется накинуть пару монет, — сказала она пекарю.

Нет, некромантией Анаис не владела. К тому же, такая процедура требовала времени и подручных средств. Труп просто-напросто левитировал, едва касаясь ногами земли.

Девушка ослабила воздействие, и шиволь опустилась ниже, чем требовалось.

— Ёфф! [1]

Анаис нахмурилась, недовольная результатом, но улучшить его не смогла. Пришлось заставить скакуна передвигаться на полусогнутых ногах. Так они и добрались до бойни под недоуменными взглядами прохожих: пекарь с бегающими глазками, шиволь с явными признаками тяжелого истощения и мрачная, как грозовая туча, девушка.

— Эвон, ужас-то како-о-ой, — протянул забойщик, оглядывая жертву. — Чой-то взгляд у ей стеклянный?

— Слепая, — нашлась Анаис. А чтобы избежать дальнейших расспросов, добавила: — И рахитичная.

Забойщик подошел и, оценив степень истертости мандибул, заключил:

— Столько и не живуть.

— Вот что, любезный, от вас всего-то и требуется — тюкнуть ее по голове да разделать, а после мы отметим это событие. Я угощаю, — пообещала Анаис.

— Дык, я ж не против! — оскалился детина.

Пекарь тоже оценил предложение.

Анаис под уздцы завела шиволь на бойню и остановилась в нерешительности. Стоит выйти за дверь, как труп рухнет. Ворожить в полную силу чревато взысканием за деятельность без лицензии, тут же вычислят и накажут, чтобы не отбирала хлеб у профессионалов. Придется остаться и смотреть, как мертвой шиволи проломят череп.

Забойщик начал привязывать животное. Когда глаза привыкли к полумраку, Анаис огляделась. Как и все строения городской периферии, бойня примыкала к крепостной стене, утратившей свою изначальную функцию: у Харанда уже давно не было внешних врагов. В каменное нутро защитной тверди хозяин вбил многочисленные крюки, развесил на них инструменты и приспособления для своего ремесла. У самого пола он продолбил наклонный сток. Должно быть, по ту сторону городской стены вся земля пропиталась кровью. На потолочных балках болтались цепи с крюками.

Забойщик взял в руки тяжелый молот с длинным заостренным конусом на одном конце, замахнулся и ударил шиволь по голове. Панцирь треснул, а молот провалился внутрь. Шиволь осела под ударом, не издав ни звука, затем закачалась вверх-вниз, то отрываясь ногами от земли, то припечатывая ими пол, будто в танце. Анаис не успела вовремя развеять заклинание, но тут же исправилась: туша упала.

Девушка вышла на воздух и сделала глубокий вдох, чтобы избавиться от дурноты. После пропитанного запахом смерти сарая солнечный день показался еще ярче. Пекарь сидел на лавочке и нервно грыз ногти.

— Неплохо бы произвести расчет, — обратилась к нему девушка.

— Вот мясо в лавку доставишь…

— Погодите-ка, драгоценный, — возмутилась Анаис, — вы как себе это представляете?