Роковое наследие - Скуркис Юлия. Страница 3

Пекарь призадумался. Видимо, перед его мысленным взором возникли плывущие над тротуаром кровавые куски, поэтому он не стал настаивать. Анаис подбросила на ладони монеты и улыбнулась: «Первый заработок».

Вышел забойщик. Повздыхал. Но пекарь и не подумал заплатить ему за неразделенную тушу.

— Я спешу, — сказала Анаис, — так что предлагаю отметить удачную сделку прямо сейчас. Что вы об этом думаете, господа?

Несмотря на ранний час, питейное заведение со звучным названием «Нектар души» от недостатка посетителей не страдало. Впрочем, столик на троих нашелся. Анаис изучила меню, заказала себе яичницу и бодрящий травяной настой. Мужчины скромничать не стали: литровая бутыль «Хреновухи», блюдо жабьих ножек во фритюре и блины с икрой, причем, чьей именно, в меню не упоминалось.

Сотрапезники вознамерились было хорошенько погулять за чужой счет, но Анаис пресекла эту попытку, тряхнув у них перед носом дистрофичной мошной, где жалобно звякнули несколько монет. Это моментально развеяло заблуждения относительно ее платежеспособности.

Зажав в кулаке пилюлю с порошком корневища амнезиума, Анаис уплетала яичницу, дожидаясь удобного момента. Порошок за время путешествия не единожды отсыревал. Мешочек, в котором он хранился, успел обрасти мохнатой плесенью, прежде чем Анаис обнаружила, что ее «гербарий» погибает. Теперь оставалось лишь надеяться, что пилюли, наспех замешанные на недоброкачественном сырье, не подведут. Сколько раз говорил учитель, чтобы она не откладывала на завтра то, что должно быть сделано вчера.

— Выпей с нами, деваха, — предложил забойщик, — а то, как не родная.

— Не могу, — притворно огорчилась Анаис. — От спиртного меня раздувает, и прыщи высыпают по всему телу.

— Бе-до-ла-га, — ужаснулся забойщик. — А пойло-то славное.

— Дайте хоть понюхать. — Анаис взяла бутыль, поднесла к носу и, по всем правилам обращения с агрессивными пахучими жидкостями, помахала пальцами над горлышком, подгоняя пары к носу. При этом незаметно бросила внутрь пилюлю. Констатировала: — Забористая.

— А то! — пекарь отобрал у нее бутыль и разлил содержимое по чаркам.

— Ох, что-то у меня в носу засвербело, — подскочила Анаис. — Как бы не раздулся.

Пекарь с забойщиком сочувственно на нее посмотрели и синхронно покачали головами.

— Пойду, промою. У меня и средство специальное есть, — сказала Анаис и, вставая из-за стола, прихватила дорожную сумку.

— Иди, болезная, — махнул рукой забойщик.

— Нет, постой! — пекарь вцепился ей в локоть. — Сейчас смоешься, а нам за все расплачиваться. Так не пойдет.

Анаис презрительно сощурилась и высыпала на стол монеты из тощей мошны.

Перейдя улицу, девушка прислонилась к стене и стала ждать. В голове теснились мысли одна неприятнее другой: шиволь издохла, денег на переброску не осталось, ночевать негде… Некоторое время спустя из «Нектара души» вышли, подпирая друг друга, ее знакомые. Пекарь посмотрел на Анаис затуманенным, ничего не выражающим взглядом. В этом взгляде не вспыхнуло ни малейшей искорки узнавания.

Анаис улыбнулась: пилюля подействовала.

Девушка подхватила дорожную сумку и быстро пошла по улице. Свернула за угол и, убедившись, что за ней никто не наблюдает, сотворила морок. Пекарь из нее получился излишне одутловатый, но вполне узнаваемый. Анаис постаралась изобразить и походку, но медленно, вразвалочку идти по улице, когда торопишься провернуть грязное дельце, оказалось трудно. К тому же, следовало учесть, что между появлением в лавке псевдопекаря, а следом — настоящего должно пройти достаточно времени, за которое можно изрядно нализаться. Достоверность — прежде всего.

Анаис — вернее, пекаря, — несколько раз приветствовали прохожие. Они ничуть не удивлялись тому, что толстяк не выказывал особой почтительности и не рассыпался в любезностях, а лишь неразборчиво бурчал в ответ. Из этого Анаис заключила, что и дома он вряд ли ведет себя вежливее. Она ввалилась в лавку, распахнув дверь ногой, и застыла на пороге, как на острие пики наткнувшись на недружелюбный взгляд полной дамы.

— Явился! — сказала та.

По тону Анаис поняла, что ее расчет оказался неверным. Повисло нехорошее молчание.

— Дорогая, — выдавила Анаис голосом пекаря.

— Я тут с ног сбилась, а ты шляешься неизвестно где, — грозно произнесла толстуха.

— Отчего же неизвестно где, — возразила Анаис. — Я по бросовой цене прикупил мяса для пирожков. С поставщиком расплатился, а вот забойщику пару монет за разделку туши задолжал.

Жена пекаря мрачно постукивала по ладони скалкой, явно ожидая, когда ее можно будет пустить в дело.

— Дорогая, к чему портить день, который так хорошо начался? — сделал заход псевдопекарь, пытаясь разрядить обстановку. — Я расплачусь с забойщиком, вернусь…

Анаис постаралась, чтобы пауза показалась многозначительной.

Скалка зависла в паре дюймов от ладони. Жена пекаря склонила голову набок, словно хотела взглянуть на мужа с иного ракурса, пытаясь понять, что не так с благоверным.

— Пьян ты, что ли, с утра пораньше? — задумчиво протянула она.

— Цветок моего сердца, я трезв как стеклышко, — бодро отрапортовал псевдопекарь.

— Это и пугает, — проворчала женщина. — Отдай долг и немедленно возвращайся.

— Всенепременно! — с вздохом облегчения сказала Анаис, послала вслед удаляющейся женщине воздушный поцелуй и в красках представила себе, какой крендель та свернет из пьяного мужа. «Что ж, поделом», — подумала девушка и опустошила кассу.

На покосившейся двери в конце коридора первого этажа городской ратуши болтался огрызок таблички с затертой надписью:

Анаис беспомощно оглянулась по сторонам в надежде увидеть какого-нибудь работника, который подтвердит ее худшие опасения насчет того, что старая система переброски находится именно здесь. Никто не появился. Девушка тихонько постучала в дверь, не дождалась ответа и вошла.

Маленькую, пыльную комнатушку без окон освещали гигантские светлячки, заключенные внутри стеклянных шаров.

«Бедненько и грязненько, — отметила про себя Анаис. — И это великий Харанд!»

За столом, заваленным бумагами, восседал худой, как колосок, старец. Он не обратил на Анаис никакого внимания, потому что увлеченно читал колонку «Сплетни» в городском еженедельнике и попивал травяной настой. Анаис выждала некоторое время и, собравшись с духом, спросила:

— Зеркала путешествий — это здесь?

Старичок оторвался от газеты, оглядел посетительницу с головы до ног и обратно.

— Естественно, — процедил он.

— По тому огрызку, что болтается на вашей двери, это не так очевидно.

— То, что ты иноземка, не оправдывает твою серость, — надменно сказал смотритель. — Каждому понятно, что там написано: «Междугородняя переброска».

— А что такое «отве…»?

— Отвечать на вопросы не обязан, — ощерился старичок и демонстративно погрузился в мир городских сплетен.

«Ответственный смотритель Турнус Мохик», — прошелестело в голове Анаис. Девушка пожала плечами, подошла и положила на стол пропуск, который получила на входе в ратушу. Смотритель нехотя оторвался от еженедельника и приступил к своим обязанностям. Вдоль и поперек изучил не только пропуск, но и все остальные документы, в чем не было никакой нужды. Несколько раз старичок обновлял заклинание, обостряющее зрение, но оно вновь и вновь распадалось. Анаис почувствовала дурноту, когда представила последствия путешествия с таким смотрителем. Будто угадав ее мысли, старичок нехорошо улыбнулся и сказал:

— Моя обязанность — взимать плату, поддерживать чистоту передающе-приемного места и следить за тем, чтоб абы кто по Харанду не шастал.

«Справочник. Попроси у него справочник, иначе застрянешь тут до скончания веков».

Смотритель пошел на третий круг изучения документов.

— Будьте так добры, — приторно улыбнулась Анаис, — дайте мне справочник.