Чаша и Крест (СИ) - Семенова Вера Валерьевна. Страница 49

Между тем за другим столом также происходил знаменательный разговор:

— Клянусь честью, Ланграль, это она и есть! Помните, я вам рассказывал? Она дерется, как демон. Один прием даже я до конца не понял.

— Все это очень странно, Берси, — произнес темноволосый человек, которого Берси назвал Лангралем, — я не люблю повторяющихся случайностей.

— Интересно, что она делает с этим мерзавцем Шависсом? — протянул миловидный юноша. — Смотрите, он ее слушается беспрекословно.

— Интересная пара, Люк, — хмыкнул Ланграль. — Не завелось ли у Моргана нового оружия в виде женщин-шпионок?

— Но она же не дала меня арестовать! — возмущенно воскликнул Берси. — Она же меня спасла, и сегодня тоже! Их двенадцать человек, нас бы наверняка прикончили, или серьезно ранили!

— Берси опять влюбился, — хладнокровно констатировал маленький Люк.

— Дьявол забери, если хотите, то да! Разве она не прекрасна?

— В первую очередь она опасна.

— Чем же?

— Как опасна любая женщина, Берси. Вы что, совсем не слушали того, что я пытался вам объяснить?

— У вас не сердце, а кусок льда, Бенджамен де Ланграль. Если вы ненавидите женщин, это не значит, что все они ужасны.

— Берси, — устало сказал Ланграль, — я не питаю к женщинам ненависти, я стараюсь держаться от них подальше.

— Мой дорогой Бенджамен, — сладким голосом заметил Люк, — полагаю, что в данном случае это вряд ли выйдет. Она не сводит с вас глаз. У Берси нет никаких шансов.

— Конечно, — угрюмо буркнул Берси, — первые десять минут рядом с нашим графом у меня нет шансов. Все женщины падают в обморок от его прекрасного лица. Но потом они начинают понимать, что все их усилия бесполезны. Вот тут рядом и оказываюсь я, веселый, надежный и пылкий любовник.

— Почему-то у меня такое ощущение, — медленно произнес Ланграль, — что я ее где-то видел раньше. Только никак не вспомню где. Все это очень подозрительно. Берси, вам конечно, очень повезло, что вас не арестовали с такими письмами в руках. Я же просил вас быть осторожнее и не затевать по вашей излюбленной привычке ссоры по дороге.

— Не всем же быть такими благоразумными, как вы, — Берси мрачно заерзал на стуле, опустив глаза. — Можно подумать, что вы никогда не допускали ошибок.

— Я просто стараюсь просчитывать последствия.

— Конечно, вы вообще все всегда рассчитываете.

— Просто вам совсем незнаком голос сердца, Бенджамен де Ланграль, — нежно сказал Люк, постукивая пальцами по столу. — Вы не способны на внезапные поступки, не то что наш дорогой Берси. Он встречает в придорожном трактире дерзкого юнца — и тут же решает набить ему морду. Дерзкий юнец неожиданно превращается в прекрасную девушку — и Берси решает в нее влюбиться.

— И вы туда же, Люк? От Ланграля я другого и не ждал, но вы же пишете стихи. Неужели вы не можете меня понять?

— Ваше увлечение, Берси, — Люк еще раз обернулся, внимательно посмотрев на Женевьеву, — представляется мне несколько сомнительным. Все рыжие женщины — прирожденные ведьмы. Это вам скажет любой поэт.

— А мне на это плевать, — гордо заявил Берси, проводя рукой по усам.

— С-срдце мое, куда вы с-смотрте? — прервал ее Шависс, только что оторвавшийся от четвертой кружки вина.

— У вас развиваются галлюцинации, — с отчетливой неприязнью сказала Женевьева, — или косоглазие на почве пьянства.

— Н-нет, — Шависс замотал головой, — я все пркрасно в-вижу. Не надейтесь, что я такой н-ндлекий. Но этот с-сперник меня мало пугает.

— Вот как?

— И знаете п-почему? Потому что я не очень опсаюсь п-птенциальных пкйников. Даже если вы и с-смтрите на него сйчас с таким восторгом, это д-долго не прдлится.

— В самом деле? А почему?

К счастью, Шависс сам себя довел до такого состояния, когда его не надо было подталкивать к особой разговорчивости.

— Этот человек вызвал гнев его светлости М-моргана, — пояснил он, нашаривая пятую кружку и с трудом смыкая пальцы на ручке. — А это значит… Вы прдставляете, что это значит?

— В общем, да.

— Так что мжете попрщаться с несостоявшимся героем своего рмана. Сегодня вы его вдите первый и пследний раз. А я очень блгдарен… благодарен монсеньору. Наши с ним желания, оказывается, полностью свп… совпдают.

— Не удивительно, — Женевьева медленно выгнула руку, опустив на нее подбородок. Эта поза была максимально обманчивой — ее противникам обычно казалось, будто она пребывает в состоянии задумчивости и неуверенности, тогда как она всего лишь прикидывала, с какой стороны лучше нанести удар. — И кто же этот ужасный злодей, осмелившийся навлечь на себя неудовольствие его светлости?

— Скоро его имя будет только в памяти некоторых сообщников, да еще может, некоторое время в вашей, — Шависс сделал большой глоток и на мгновение, казалось, обрел временную ясность сознания, уставившись на Женевьеву широко открытыми и остановившимися глазами. — Его зовут Бенджамен де Ланграль.

"Почему-то я примерно так и подумала, — пробормотала Женевьева про себя. — Не слишком ли часто за один день я слышу это имя? По-моему, совпадений чересчур много".

— Мне кажется, вы излишне самонадеянны, — сказала она вслух, пожимая плечами. — Нетрудно расправляться с врагами, когда в твоем желудке несколько литров вина.

— Дргая, — Шависс протянул руку, но неуверенно опустил ее, потому что Женевьева вовремя отодвинулась вместе со стулом, а он не смог рассчитать расстояние до ее щеки, к которой пытался прикоснуться, — вы считаете, что я слишком много пью? Дмаете, мне это пмшает? Если человек… — он покосился через плечо, — пчти кждый вчер ходит во дворец герцога Тревиса одной и той же дорогой, то рано или поздно у него на пути могут встретиться нкоторые прпятствия. Вы меня понимаете?

— Прекрасно понимаю, — ответила Женевьева, сощурив глаза. На ее губах появилась улыбка, которая cмогла успокоить отуманенное сознание Шависса, но трезвого человека несомненно бы испугала. — Может, не будем в таком случае тратить время? Вам предстоит еще столько великих дел.

Она поднялась, делая приглашающий жест в сторону кареты. Она не боялась пьяных, но они вызывали у нее тягостные воспоминания. Она вспомнила, как по долгу телохранителя тащила на себе пьяного Ваан Эггена в спальню и что произошло потом.

Женевьева мстительно усмехнулась — незадачливому Шависсу придется расплачиваться не только за себя.

Старый трактирщик медленно протирал бокалы, рассматривая их на свет. Непонятно, почему сегодня он особенно долго задержался за стойкой, уже после того как разошлись все посетители. Что-то мешало ему бросить все и уйти в свою маленькую комнатку под самой крышей, где помещалась только одна узкая кровать. Но когда дверной молоток неожиданно стукнул, и он увидел входящую в трактир гостью, то понял, что именно его удерживало.

Дочь графа де Ламорак дышала так, словно ей пришлось пробежать несколько миль, но ее лицо было абсолютно безмятежным и уверенным в себе. Этого впечатления не портила даже большая кровоточащая царапина, пересекающая скулу.

— Ты имел неосторожность пообещать мне бесплатный ночлег, — заявила она с порога.

Трактирщик грустно посмотрел на нее. Потом нацедил вина из стоящей за спиной бочки и поставил кружку перед собой на стойку. Женевьева немного помедлила, но потом сделала большой глоток.

— Запирай двери, Крэсси, — сказал трактирщик, кивая слуге.

— Между прочим, — сказала Женевьева, отдышавшись, — у меня найдется чем заплатить. Но я попрошу взамен кое-каких сведений.

— Буду счастлив оказаться вам полезным, графиня.

— Покажи мне дорогу к дворцу герцога Тревиса.

— Нет ничего проще, моя госпожа, — пожал плечами трактирщик, — по сути дорога здесь одна — через Новый мост и по Хлебной площади, а там вы сразу выйдете к Монастырскому бульвару, где по правую руку и будет дворец господина Тревиса.

— Граф де Ланграль всегда ходит этой дорогой?

— Как вам сказать… Он нечасто у меня бывает, но насколько я знаю, он живет в Верхнем городе. А значит, он в любом случае пойдет туда через Новый мост.