Иногда оно светится (СИ) - Акай Алиса. Страница 82

— Угу, — ответил он, потирая верхнюю губу. Он всегда делал это, когда о чем-то размышлял. В таком состоянии говорить с ним было бесполезно. Я мысленно махнул рукой и перевернулся набок. И почти тот час же меня накрыло сном, черным и глухим, как плотное одеяло, сквозь него не просачивались даже сновидения.

Конечно же, Котенок меня не разбудил. Я проспал почти до полудня и когда наконец вынырнул из-под одеяла, вокруг уже был день. Тем не менее рядом слежанкой стояла чашка горячего чая. Горячего — значит Котенок постоянно нагревал его для меня. Я почувствовал себя неловко. Рядом со мной на простыне была небольшая вмятина, значит он спал сегодня рядом со мной

— Чудо ты мое… — пробормотал я, потянувшись за чашкой.

И едва не разбил ее, мимоходом взглянув на экран. Горячий чай полился на запястье, но я этого даже не заметил — вскочил и, как был, бросился к терминалу.

— Котенок!

Он появился в дверях секунды через три. Вид у него был немного сонный, но, в общем-то, обычный. Он вопросительно посмотрел на меня.

— Терминал работает!

— Да. Я починил все вчера. Не знаю, как получилось, но связь точно работает.

— Ты снял блокировку!

— Но ты ведь это и хотел, Линус? Или я ошибся?

Я подул на обожженную руку.

— Котенок, ты снял блокировку, над которой я бился двое суток. Даже не снял, ты обошел ее! Но это невозможно.

Даже я… Черт. Я, конечно, мало понимаю в таких делах, но я работал с этой системой четыре года и кое-что в ней понимаю. Но я не понимаю того, как ты разобрался с этим. Это невозможно.

— Невозможно упасть с орбиты в нефункционирующей капсуле и уцелеть.

— Котенок!

— Ладно-ладно… — он потерся о мое плечо, — Это очень старый маяк, да?

— Этот хлам уже в почтенном возрасте.

— Это «Сакком» — Котенок ткнул пальцем в терминал, — Ему лет пятнадцать, он чуть младше меня.

Обойти его блокировку сложно, но есть пути. У меня получилось часов за семь. Я немного запутался в протоколе обмена данными между входящим каскадом и портами второго массива, все-таки я еще очень плохо знаю имперский, но…

— Вас учили этому?

Получилось жестче, чем надо.

— Да. Взламывать устройства связи имперского образца у нас учат почти с детства. Извини, я не смог восстановить управление логгером — там стоял хитрый блок, о котором я не знал. Мы такой не изучали… Когда я попытался обойти блокировку, он сжег все… У нас нет логгера больше.

— Что ж, лучше быть безоружным, чем вооруженным, но слепым, — протянул я, — Стой. Выходит, ты в любой момент, с самого начала, мог взломать к чертям терминал связи?

Котенок побледнел. Даже не побледнел — просто его щеки тронула легкая, едва заметная, изморозь.

— Да, — прошептал он, — Мог.

— Диверсант! Взломщик! — я обнял его и поцеловал в холодный лоб, — Ты умнее меня, Шири. Умнее старого дурака

Линуса. Я бился двое суток… Черт, чего ж ты сразу не сказал?

— Я боялся все испортить.

— Ладно, это уже неважно. Значит, связь восстановлена? А обзор?

— У меня нет кодов доступа к спутнику, но я расчистил дорогу, твои старые должны сработать.

— Ты у меня молодец. Ты чудо.

Он смутился, бледные щеки тут же заалели. К похвале он все еще не привык.

«Привыкнет, — пообещал я сам себе, все еще держа его в объятьях, — Чего бы мне это не стоило, но этого он получит с запасом. Я вытащу тебя, Шири-котенок. Туда, где ты сможешь быть спокоен.»

Я сел перед терминалом.

— Ты чай не выпил, — подал голос Котенок.

— К чертям чай. Тащи вино.

Он не стал упрямиться и говорить, что вино с утра вредно, должно быть голос у меня звучал так, что ему не хотелось перечить. Это хорошо. Давай, старик Линус, просыпайся. Скоро будут отсчитаны последние часы, ты должен быть готов. Сбрось с себя усталостьи нерешительность, тут нам потребуется все, что есть.

Дорогу к спутнику я пробил быстро. Большой экран неспешно засветился. Сперва его залило молочным светом, потом он стал местами чернеть, по нему заплясали острые серые сполохи помех, из которых постепенно, как горы в тумане, стали вырисовываться знакомые контуры системы. Наша планета, безымянный шарик, крутящаяся в Космосе капля, солнце — пузатый огненный круг… У этой системы была лишь одна планета. И больше я ничего не видел.

Конечно, корабль еще далеко от орбиты, но мощность у спутника приличная, он управляет орбитальным логгером и просматривает пространство на сотни тысяч километров. Я уже должен был видеть герханский корабль. Ведь он в одном дне пути от нас.

Я всмотрелся в экран, так, что появилась резь в глазах, высматривая малейшую точку, крутящуюся на переферии.

Может, она спряталась в этой молочной каше или у меня просто устали глаза или… Или. Сердце вдруг стало бить ровно и спокойно. Я выпрямился, отведя взгляд от экрана. Да. Именно так. Или.

«Если ты готов бросить все, тебе стоит смириться с мыслью о том, что когда-нибудь бросят и тебя, — тихо сказал Линус-Два. Голос его был печален, — А ведь ты знал, что так и будет, да?»

Мне не хотелось с ним беседовать и он послушно исчез как дым от сигареты, не оставив после себя ничего.

Влетел Котенок с бутылкой вина, но, увидев меня, остановился. То ли я в последнее время совершенно разучился владеть лицом, то ли он начал понимать меня куда лучше, чем я сам ожидал.

— Линус… Их нет, да?

Я без слов взял бутылку, быстро вывернул пробку и поднес ко рту. Знакомый запах вина. Вино всегда рядом, оно всегда поможет. Даст сил, даст способность думать, уберет страх…

— В чем дело?

Так и не сделав ни одного глотка, я с отвращением посмотрел на бутылку, отставил ее.

— Их нет. Хотя они еще вчера должны были быть в зоне видимости.

Он все понял сразу.

— Ты ожидал этого, да?

— Наверно.

Мы помолчали. Здесь не о чем было говорить, сколько ни произнеси слов — от них не станет легче и они лишь заберут время. А время — это единственное, что мы сейчас имеем.

— Я могу выйти на связь с кораблем и узнать, почему они опаздывают, но не уверен, что мне стоит это делать.

Они тоже люди и у них есть свои головы на плечах. Если они решили… Это их решение. У меня нет права чего-то от них требовать. Похоже, что наш ангел пролетел, махнув крылом. Ничего, не думай… Я отправлю им сообщение.

— Но мы их даже не видим, — сказал Котенок мертвым голосом, рассматривая экран.

— Это имперский протокол связи, пакеты пересылаются через специальные буи связи, которые передают сигнал по цепочке. На самом деле это даже не буи, а большие станции связи, но это неважно. Где бы они сейчас ни были, сообщение найдет их.

— Имперцы нас прочитают?

— Да. Но сейчас это уже не играет никакой роли.

Я взял микрофон. Можно было отправить обычный текст, но мне почему-то захотелось чтобы они услышали мой голос. Спокойный, без дрожи. Голос человека, который готовится умереть. Мне плевать, будет ли им стыдно и почувствуют ли они ту самую чревоточинку, о которой говорил Котенку, просто для меня было важно отправить в эфир последние слова Линуса ван-Ворта.

— Говорит Линус ван-Ворт, объект семьдесят-тринадцать-зет-семь. Борт «Курой», прием. Мы все еще ждем вас.

Повторяю — ждем вас, борт «Курой». Сообщите расчетное время прибытия. Пока не видим вас. Сообщите о причине задержки. И ждать ли вас вообще. Линус ван-Ворт. Отбой.

Слова скользнули в черный провал микрофона, оставив лишь едва слышимый треск. Как маленькая черная дыра.

Сейчас, превратившись в набор символов, эти слова уже несутся сквозь космос, невидимая струя, выпущенная с огромной скоростью.

— Скоро дойдет сигнал?

— Часов через пять. В самом лучшем случае, если они болтаются на границе видимости. Обратный ответ — еще пять… Можно не ждать.

— Они могут еще успеть? — прямо спросил он.

— Не знаю. Но шанс у них есть.

— Если они опоздают… Я имею в виду…

— Я понял, что ты имеешь в виду.

Он потер кончик носа.