Мясной Бор - Гагарин Станислав Семенович. Страница 128

Она сорвала несколько цветков и спрятала их в кармашек гимнастерки, покажет доктору Сидорову, тот сказывал, что ботаником был еще до того, как в медицину подался. Серьезный такой военврач, хотя и молодой еще, на место погибшего Саши Свиридова прибыл.

«Наверное, от голода память стала плохая, — вяло думала Марьяна, собирая заячью капусту и щавель на огороде третьей или четвертой по счету избы. — Никак не вспомню название цветка. Знаю, что двойное какое-то название… И больше ничего на ум не приходит. Конечно же, это еще от того, что соли давно у нас нет. А что говорит медицина про обессоливание организма?»

Тут и огород кончился, и щавеля больше не было, хотя мешок она заполнила едва наполовину. Вышла к целому дому, во дворе — сарай, правда, без крыши.

Здесь было полно раненых и, судя по всему, только что привезли еще партию. Во дворе громко спорили два военных врача: один молодой еще, высокий и симпатичный, в сапогах со шпорами, а второй маленький, с рыхлым, а может быть, опухшим от голода лицом, с красными от бессонницы глазами.

— Какой кретин отдал такое распоряжение? — кричал, срывая голос, опухший, и Марьяна поняла вскоре, что это начальник полевого передвижного госпиталя. — Как можно передавать раненых мне, сидящему в болоте, из части, уходящей в тыл?

— Вы, пожалуйста, без намеков, — спокойно объяснил ему врач со шпорами и предостерегающе повел взглядом вокруг. Марьяну они пока не замечали, а раненые на носилках, установленных во дворе, маялись собственными болячками. — Команду мы получили из санупра фронта. Корпус выходит на переформирование к Мясному Бору. Транспорта у нас нет, легкораненых берем с собой, долечим по дороге. А вот лежачих…

— Сбагриваете мне? А чем кормить? Опять же медикаменты… А потом что с ними будет, если не дай бог…

Начальник госпиталя не договорил и теперь, в свою очередь, беспокойно оглянулся по сторонам: не слышит ли кто паникерские рассуждения. И тут вдруг увидел Марьяну.

— Почему не на рабочем месте? — строго спросил он. — Марш к раненым! Откуда мешок? Фамилия? — И не дав Марьяне ответить, сестра несколько растерялась от выпаленных разом слов, добавил: — А почему я вас прежде не видел?

Марвяна доложила, кто она и откуда. И собралась уже уходить, когда высокий, со шпорами на сапогах, сказал ей: задержитесь, старшина, имею к вам отдельный интерес.

Врачи поспорили немного, и стало Марьяне понятно, что тот, кто в этом дворе хозяин, начальник хирургического передвижного полевого госпиталя. А второй из кавалеристов, уходящих на Большую землю, начальник медсанэскадрона.

— Сдавайте ранбольных, — устало махнул начальник госпиталя.

И пошел со двора, на ходу потирая опухшую щеку.

А врач из конников отдал команду выскочившему из-за угла избы молодцеватому парню в кубанке и, конечно же, со шпорами на сапогах, а сам подошел к Марьяне.

— Значит, вы из Сорок шестой, сестрица? — ласково улыбаясь, сказал он. — Правильно я вас расслышал?

— Слух у вас отменный, товарищ военврач второго ранга, — улыбнулась в ответ Марьяна. — Могу я быть свободной? Меня в медсанбате, поди, хватились…

— И я о том же, старшина, — посерьезнел доктор. — Ах да, надо себя назвать… Михаил Мокров, командир медсанэскадрона. Про конников-гусевцев слыхали?

— А кто про них не слыхал… Говорят, немецким танкам стволы у пушек саблями отсекали. Верно?

Мокров рассмеялся:

— До этого не доходило, но похожее случалось. Есть у вас в санбате Сидоров, военврач?

— А как же! Анатолий Никитич…

— Вот елки-палки! Это же мой однокашник! Повидаться бы… Случайно узнал, что он у вас. Не успею, наверное. А жалко… Он посмотрел на часы.

— Да мы ведь рядом стоим, — сказала Марьяна.

Очень ей хотелось, чтоб повидались друзья. Она хорошо знала цену таким встречам. И Мокров понравился Марьяне. «На Олега чем-то похож», — подумала она. Все мужчины, которые гляделись ей, напоминали Марьяне Олега.

— За два часа успеем? — спросил Мокров.

— Свободно, — ответила молодая женщина.

— Тогда пойдем, дорогу покажешь.

Марьяна шагнула вперед, и вдруг ее так шатнуло, что она повалилась на руки военврачу.

— Голодная небось, — утвердительно спросил подхвативший ее Мокров.

Старшина медицинской службы высвободилась из рук доктора и виновато кивнула.

— Расклеилась немножко, — слабым голосом, приходя в себя от короткого голодного обморока, объяснила она.

— На вот, погрызи. — Мокров протянул ей большущий, с ладонь величиной, сухарь. — А то ведь и не дойдешь до родного дома. Зубы острые? Цингой не повредила?

— Что вы! — оживилась при виде сухаря Марьяна, откуда и силы взялись. — Мы ведь хвойный отвар регулярно пьем, тем и сами спасаемся, и ранбольных вызволяем.

— Матерят они вас, поди, — усмехнулся Мокров.

— Не без того, — согласилась Марьяна. — А что поделаешь? Терпи… Они ругаются, а мы ласково: еще кружечку, миленький. Военврач с интересом посмотрел на Марьяну. Они выбрались уже на обходную дорогу, по деревне сейчас не ездили, улица ее была завалена обломками разрушенных домов, изрыта огромными воронками от крупнокалиберных бомб.

— С толковой сестрицей служит мой однокашник, — заметил врач-кавалерист. — Жаль, что следуем в пешем порядке, лошадей вам на прокорм оставили.

— И что бы тогда было? — усмехнулась Марьяна.

— Через седло б перекинул и в эскадрон… За такую сестру милосердия ничего б не пожалел. В хирургическом взводе небось?

— Шоковая я, товарищ военврач.

— Ого, — с уважением глянул Мокров. — Тем более… Может быть, добровольно перейдешь?

— Не в нашей это воле, доктор, — уже по-домашнему ответила Марьяна. Спутник нравился ей все больше, не чета их толковому, но вовсе не такому душевному Ососкову. И манеры у последнего не те, мужиковатый у них командир. А этот… Сразу видно — кавалерист. Лихой гусар, если по-старому считать, о чем Марьяна знала из книг писателей прошлого века.

А гусар Мокров промолчал, соглашаясь, покачал головой и вздохнул. По дороге, прежде пустынной, двигались машины, покрытые брезентом, вперемежку с тягачами, которые тащили за собой небольшие пушки. Это уходили из мешка противотанкисты.

Вот и дивизион Дружинина. Сейчас тягачи с сорокапятками двигались мимо остановившихся на обочине Марьяны и Мокрова. Младший политрук увидел их, велел водителю притормозить и пригласил их к себе в кабину.

— Такси подано! — галантно сообщил он и жестом предложил Марьяне садиться.

«Где-то я видел эту сестричку», — подумал Дружинин, давая знак водителю трогать. Проехали вместе недолго, Анатолий так и не успел припомнить, где встречался с медсестрой.

— Далеко ли путь держите? — спросил Мокров у младшего политрука, так любезно пригласившего их в вездеход.

— Военная тайна, — усмехнулся Дружинин.

— А если угадаю?

— Попробуйте, доктор, — рассмотрел Анатолий змею с чашей на петлицах Мокрова.

— Сосредоточиться в лесу юго-западнее Кречно, — приказным тоном вдруг произнес военврач.

— Есть сосредоточиться! — лихо ответил Дружинин и рассмеялся.

Водитель вездехода крикнул политруку, и тот, приоткрыв дверцу, задрал голову, посмотрел наверх.

— Сволочь, — сказал он, — выследил колонну! В небе кружил корректировщик.

— Проклятый костыль! — выругался Анатолий и в сердцах захлопнул дверцу. — Приготовьтесь выскакивать, ежели что… Потом, беззаботно улыбаясь, спросил:

— А что, доктор, это правда, будто человек может обходиться без пищи аж целых сорок дней?..

Ответа Дружинин не дождался. Справа от дороги взметнулся огромный столб воды. Вездеход резко дернулся и остановился.

Марьяна опомниться не успела, как ее вынесла из вездехода могучая неведомая сила и кинула в вонючую жижу болота. Там уже барахталось несколько артиллеристов. Благо не глубоко, всего по пояс.

Впереди ахнул взрыв и высоко взметнулось рыжее пламя: в один из ЗИСов, загруженных бочками с бензином, попал снаряд. Бочки и автомобиль разнесло напрочь, легкий бензин, схватившийся огнем, разбросало по болоту, и оно загорелось. Раздались крики тех, кого достал неумолимый жар. Марьяна, потрясенная, смотрела на гигантский костер.