Шанс на жизнь, шанс на смерть - Киселева Алена. Страница 13

— Впереди широкий разлом, — разочарованно протянула я, разглядывая полуметровую дыру в карнизе. — Подержи-ка наш светильник.

— Зачем? — подозрительно осведомилась девушка, опасливо принимая у меня из рук незнакомый предмет.

Я повернулась к ней, рискуя потерять равновесие, и иронично усмехнулась.

— Не хочу оставлять тебя без света, если, изображая горного козла, я свалюсь-таки с карниза.

Ориен впала в ступор от такого объяснения, высказанного на диво жизнерадостным тоном — отсутствующий у меня инстинкт самосохранения вызывал у неё смешанные эмоции… Попросив девушку не спать на ходу, я придвинулась вплотную к краю разлома и, затаив дыхание, перекинула одну ногу на другую сторону. Пошатнулась, но удержалась на месте. Следующий шаг должен был оказаться сложней, поскольку предполагал перемещение всего моего нелёгкого тела над пропастью, но судьба распорядилась иначе: я услышала тихое жужжание вибросигнала и не замедливший последовать за ним вскрик Ориен. Хрупкий телефон — плод тонких технологий, не рассчитанных на использование в естественной среде, — оглушительно хрустнул об карниз, сверкнул на прощанье подсветкой и искрами и исчез в обступившей нас темноте.

— Ой… Оно зашевелилось…

— Ай! — передразнила я Ориен.

И почему я всё время попадаю в дурацкое положение?! Отчего мы остались без света именно тогда, когда я буквально вишу над пропастью в позе гимнастки, садящейся на шпагат?!

— Ориен, двигайся обратно, только медленно, — шёпотом проговорила я, всё больше вжимаясь в стену.

В кромешной темноте подземелья было абсолютно ничего не видно, в глазах плавали радужные круги — тени потерянного освещения. Судя по звукам, девушка последовала моим указаниям; я же осторожно переступила обратно и, перенеся вес на правую ногу, стоящую на самом краю разлома, уже собиралась сделать шаг, когда снизу послышался зловещий треск и опора под подошвой дрогнула. Я неуверенно замерла, почувствовала, как теряю равновесие, а в следующую секунду с визгом полетела в пропасть вместе с солидным куском каменного карниза, грозящим, ко всему прочему, стукнуть меня по голове. Ещё услышав краем уха, как Ориен растерянно меня окликнула, на метровой глубине я приложилась выпирающими частями тела о недружелюбную каменную поверхность, оказавшуюся подозрительно наклонной, после чего со всё увеличивающимся ускорением заскользила вниз. Пролетев через некое отверстие, в котором запросто могла бы застрять, будь моя скорость несколько поменьше, и ободрав локти об его края, я вывалилась в какую-то пещеру и, уже окончательно приземлившись на её неровный жёсткий «пол», оглушённая, отключилась…

…Кап…Кап…Кап… Кран на кухне неисправен. Вода лениво с глухим звуком капает в раковину круглые сутки. Я привыкла, но это всё равно навевало уныние. Весенний пейзаж за окном тоже не добавлял оптимизма: монотонный дождь, серое, бесцветное небо, бледные прохожие под однообразными зонтами… Я вздохнула, открыла полупустой холодильник, скривив недовольную рожицу, печально осмотрела его содержимое… Н-да, обед, похоже, отменяется… По закону подлости телефон зазвонил именно тогда, когда моя рука уже потянулась за колбасой. Я неохотно закрыла холодильник и помчалась в комнату, где вроде бы валялась трубка. К моему удивлению, она довольно аккуратно лежала на столе. Уверенно протянув к ней руку, я вдруг застыла, так и не коснувшись трубки: с очередной трелью звонка пришло какое-то тревожное чувство.

— Алло? — непроизвольно дрогнувшим голосом всё-таки ответила я.

— Здравствуйте. Вас беспокоят из ЦНИИ ГПК. Это Верстова П.А.? — сухо протараторил официальный голос.

Сердце взволнованно ёкнуло. С чего бы мне звонили из этой организации?!

— Вёрстова, — машинально поправила я. — Да, а в чём дело?

— Вы можете завтра к трём приехать в наш институт? — бесстрастно осведомилась говорившая женщина.

— Могу, а зачем?

— Это по поводу вашего вчерашнего визита в пункт сдачи крови.

— Что-то не так? — резко спросила я.

— Я не…

— Что-то не так??? — невежливо повышая голос, прервала её я.

— Не кричите на меня! — визгливо возмутилась тётка. — Я не знаю! Может, болезнь у вас какую-нибудь обнаружили!

На такой оптимистической ноте на другом конце провода зачастили короткие гудки. Нехорошее предчувствие стало сильней, руки задрожали; я выронила трубку, и та мягко плюхнулась на ковёр. Раздражающий писк телефона сверлил мозги. Подтекающий кран на кухне вторил ему. Кап… Кап… Кап…

…Болела голова… И спина… И правый бок… Нет, левый… Нет, оба… Где-то рядом капала вода: мелкие холодные брызги оседали на моей щеке. Я попробовала открыть глаза, но перед ними сразу всё поплыло, и пришлось пока отказаться от этой идеи. Зато пошевелить руками-ногами удалось, что радовало: выбраться отсюда и так будет непросто, а со сломанными конечностями это превратилось бы в невыполнимую задачу. Полежав минут пять, я рискнула повторить попытку. На этот раз перед взглядом прояснилось. Я смогла рассмотреть невысокие своды пещеры, видимые благодаря какому-то странному, мутному и блёклому свету. С трудом переведя тело в сидячее положение, я осмотрелась: небольшой по площади каменный мешок напоминал заброшенную штольню. Стены поблёскивали кварцем, дальний конец пещеры сужался, постепенно переходя в тесный коридор. Свет исходил от рельефных бежево-жёлтых камней, похожих на крупные кристаллы соли — вроде тех, что олени так любят лизать во всяких документальных фильмах Би-би-си. Я аккуратно поднялась и закачалась в приступе головокружения и дезориентации, чуть не повалившись обратно на землю. Когда пол и потолок встали наконец на свои места, я поторопилась подойти к стене, чтобы, в случае чего, придержаться за неё, но это не понадобилось: ноги объявили голове перемирие.

Единственным путём к отступлению, похоже, был узкий тёмный коридор в другом конце пещеры. Брести по нему без какого-либо освещения меня не прельщало, и на ум не пришло ничего умнее, чем выломать из стены один из светящихся кристаллов. На ощупь он напоминала прессованный песок и точно также осыпался из-под пальцев блестящей пылью. Я попыталась остриём меча, чудом сохранившегося во время падения, ковырнуть кристалл… и он, на мгновенье замерев в прежней форме, опал мне под ноги горкой светящегося порошка. Надеюсь, этот материал не радиоактивный, потому что теперь мне придётся таскать его в пригоршне… Я уже собиралась набрать его полные ладони, когда мой взгляд случайно скользнул по соседнему отрезку стены, где между двух светильников загадочно блестел голубоватый квадрат. Не сумев пересилить любопытство, я подошла туда. В камень был будто вмонтирован кубик льда в сорок сантиметров шириной. Сначала я не поверила своим глазам, но дотронувшись ладонью до холодной гладкой поверхности: на ней остался красноватый след — все руки были в мелких царапинах, — уверилась, что это не шутка стукнутого после падения подсознания. Сквозь идеально прозрачный, чистый лёд виднелся некий прямоугольный предмет, завёрнутый в кусок грубой серой мешковины.

— Интересно, что там?.. — тоном пациента психбольницы с раздвоением личности протянула я, жадно поглядывая на загадочный свёрток.

Итак, чем уничтожают лёд? Меч, который я до сих пор держала в руке, только царапал поверхность. Я сунула его в ножны, села на пол и раскрыла сумку. Первый раз под руку попался пистолет: я задумчиво посмотрела в его дуло, прищурив один глаз, но решила, что стреляться, пожалуй, рановато, а проку от длинной узкой цилиндрической дырки в ледяном массиве тем более не будет. Следующим я, к своему удивлению, откопала огниво, которое, видимо, по ошибке сунула себе в сумку на последнем привале. «Огонь!» — осенило меня. Только что поджечь?.. Я достала из пенала металлический «паркер» и кошелёк. Засунутая в колпачок купюра должна была изображать этакую свечку с крайне коротким фитилём. Поджечь её мне удалось попытки с третьей — всё-таки пользоваться огнивом без должной практики довольно трудно…

…Вот почему мы так легко прожигаем деньги — они очень быстро сгорают! Всего моего капитала хватило на овальную дырку в десять сантиметров диаметром и около пяти в длину. В ход пошли бумажные платочки, но в глубине они горели уже плохо — вода заливала пламя. Нормальный человек давно бы плюнул и ушёл: в конце концов, зачем тратить столько усилий на добычу неизвестно чего загадочного назначения. Но я уже не могла остановиться. Из сумки была извлечена юбка, точнее, её жалкие остатки; я смяла её в живописный комок, наколола на меч и подожгла. Огонь полыхнул чуть не до потолка, словно ткань пропитали бензином. Под ноги бодрым весенним ручейком потекла талая вода. Оставшийся после этого до свёртка слой льда я кое-как расковыряла разогретым от пламени мечом и получила-таки вожделенный предмет в руки. Мешковина оказалась влажной и затвердевшей; я развернула её, и на землю упала тонкая книга в кожаном переплёте. Тут же в пещере задрожали стены, послышался непонятный гул, с потолка посыпалась пыль. Чем это мне грозит, я догадалась сразу, поэтому быстро подхватила сумку, меч, трофейную книжку и горсть светящегося песка и рванула к выходу. Грохот обвала за спиной гнал меня через весь коридор — до самого… тупика. Я едва не врезалась в стену, неожиданно появившуюся за поворотом, тотчас испуганно развернулась, но своды пещеры не обрушились мне на голову. Тесный тоннель закончился небольшим расширением, а вместе с ним завершился и обвал. Я тупо смотрела на свежевыстроевшуюся каменную стену, держа перед собой сложенные пригоршней ладони с порядком уменьшившейся за время бега горкой блекнущего песка. Когда первое оцепенение прошло, я запоздало вздрогнула и рефлекторно опустила руки, рассыпая я земле бесценный порошок. Меланхолично проследив за тем, как песчинки покрывают каменную поверхность, я уныло повернулась к стене, пошарила по ней глазами и, не найдя ни щелки в сером монолите, устало села на пол. Здесь было тихо, как в могиле, и холодно, как в склепе. Волосы чуть шевелились от ледяного сырого сквозняка. Странно, откуда здесь ветер? Я вскочила и тревожно заозиралась. На сей раз это принесло плоды: на двухметровой высоте обнаружилось небольшое отверстие. Можно было попробовать добраться до него — стена изобиловала выступами и неровностями, за которые так легко цепляются скалолазы. Только вот в этом тёмном лазе мне понадобится свет, а влезть наверх с песком в ладонях без крыльев нереально. Посему я достала из сумки кошелёк, вытряхнула мелочь, заполнила освобождённое отделение необходимым веществом и, прицелившись, закинула его в лаз. Подивившись не пойми откуда взявшейся у меня меткости, я решительно подошла к стене и начала исторический подъём. Пальцы соскальзывали с уступов, ноги разъезжались, не удовлетворённые хилым упором; я дважды срывалась, но вновь шла на приступ, и с третьей попытки мне наконец удалось доползти до такой высоты, чтобы держаться за край лаза. Подтянуться у меня сил, конечно, не хватало, подобно таракану под стаканом, я беспорядочно перебирала ногами, силясь найти новую точку опоры. Медленно, но верно я вползала в дыру. Длинный тоннель встречал меня чернильной темнотой и лёгким влажным воздухом. Я втянулась внутрь, подобрала кошелёк и открыла его: небольшой кусок лаза проявился, как изображение на чёрно-белом снимке, в тусклом свете того, что некогда было своеобразной «лампой» в несуществующей ныне пещере. Я торопливо поползла вперёд и вскоре увидела выход, заросший какой-то буйной растительностью. Сквозь зелёную листву просвечивало солнце, его лучи падали на стенки лаза, оставляя на них кляксы видимого пространства. Под шорох осыпающихся в траву мелких камней я вылезла из узкого проёма, неуклюже скатилась в кусты, ломая тонкие ветки, после чего утомлённо расслабилась, не имея сил сдвинуться, чтобы острый сучок перестал впиваться между лопаток, как копьё. Где-то рядом ржанула лошадь, послышались осторожные, почти бесшумные шаги, которые заглушало даже моё дыхание.