Жемчуг (СИ) - Вольмарко Андрей. Страница 93

  - Да, слышал, - Синг недоверчиво покачал головой. - И что же, он участвовал в нём? Ваш знакомый?

  - В ту ночь и следующие два дня погибли тысячи людей, - как-то отстранённо проговорил Робартон, пристально глядя на медальон. - И виновником был мой знакомец.

  - Он был одним из Общества Орлов? Тех, которые руководили восстанием? - с интересом спросил Синг.

  Робартон хмыкнул. Как-то странно хмыкнул - так, как Синг сам хмыкал часто.

  Хвастливо. Гордо.

  - Он и был основателем Общества Орлов.

  - Ого. Верится с трудом, - не скрывая иронии, произнёс Синг.

  - Поверь, многие в это никогда бы не поверили, - Робартон позволил амулету упасть на грудь, а сам вольготно забросил ноги на стол. Сингу в этом жесте показалось какое-то желание вновь выглядеть уверенным, будто Робартон сболтнул чего-то не того и понял это. - Вся беда была в том, мой дорогой лекарь, что этот знакомец пытался сам контролировать всё. Он не верил, что великое может произойти без его личного участия. Спланировать? Мало. Нужно и исполнить. Вечно контролировать. Держать руку на пульсе.

  - Но разве в этом есть что-то плохое?

  - А до этого он решил, что никто кроме него не сможет изменить город. Веспрем, знаешь ли, до восстания был той ещё помойкой, - Робартон указал на окно. - Голдуол по сравнению с Веспремом - солнечный луг, на котором собрались танцующие зверята. И вот тому знакомцу это дико не нравилось. А потому... Потому он и решил поменять всё.

  - В одиночку.

  - Да. Какая разница, сколько инструментов у кузнеца? Ведь всё равно никто не скажет, что молот создал меч или... Без понятия, чего там кузнецы кроме мечей куют. В общем, он с самого начала и до конца управлял всем этим беспорядком. Более того, ещё и умудрялся при этом быть одним из ордена юстициаров.

  - Погоди, - Синг усмехнулся. - Он возглавлял восстание - и был одним из офицеров стражи? Он... То есть, - Синг весело фыркнул. - Он должен быть ловить восставших и расследовать преступления - а в итоге сам был восставшим и совершал преступления?

  - В точку, - Робартон криво ухмыльнулся. - Более того - его схватили за руку. И ему, идиоту, просто повезло, что никто в тот момент не додумался, что такой простой и понятный человек может оказаться чем-то сложнее, чем исполнителем.

  - А он был простым и понятным человеком?

  - Старался казаться. Алкоголь, женщины, взятки, немного рабочего энтузиазма. Но всё закончилось после восстания. Он всё желал сам свернуть шею несправедливости, всё хотел делать сам. А в итоге изменил Веспрем человек... То есть, нидринг. Новый Торговый Судья, ставший у руля города. А восставших все запомнили фанатиками и идиотами, - Робартон усмехнулся. - Понимаешь, к чему я веду историю?

  - К тому, что твой знакомый остался недоволен.

  - Верно, - кивнул Робартон, явно удовлетворённый. - А знаешь, почему?

  - Потому что он считал, что его роль будет главной. А в итоге ему даже не досталось второго плана, - Синг внимательно смотрел на лицо Робартона. Однако оно было непроницаемо. Проклятый хитрец, абсолютно непробиваем. - Более того, изменил город в итоге ведь и не он вовсе.

  - Не он, - послушно согласился Робартон. - С тех пор, я тебе так скажу, того знакомца никто не видел.

  - Да ну, - Синг хмыкнул. - А я могу попытаться найти его.

  - Да что ты говоришь, - Робартон с лёгкой полуулыбкой уставился на него. - И где же?

  - Вон, выгляните в окно, - Синг указал в сторону.

  - Это не окно, это зеркало, пьяный дурак.

  - Я знаю.

  Повисло неловкое молчание, которым Синг в этот раз искренне наслаждался.

  Не такая уж и сложная задача - поймать едва ли не хвастающегося человека на том, что хвастается-то он, как и все нормальные люди, своими заслугами.

  Но Сингу сейчас и такой тусклый предмет гордости сойдёт.

  - Я похоронил того своего приятеля, - лицо Робартона потеряло всякое выражение. Ни ярости, ни хитринки, ни веселья. Просто мёртвая маска. - Четыре года назад похоронил.

  - При каких же обстоятельствах? - с издёвкой спросил Синг, отпивая ещё виски. Теперь гадостный вкус казался ему не таким плохим.

  - Я положил память об этом приятеле на костёр с телом моей жены.

  Что-то резануло Синга, и он скривился.

  Безмозглый Робартон. Вот надо было ему украсть у него, Синга, эту маленькую победу? Ему что, сложно было обойтись без очередной порции вины?!

  - Соболезную.

  - Нечему соболезновать, - Робартон вздохнул и потёр кольцо на своём пальце. - Я был женат и до этого. Но ту жену я потерял - из-за своей глупости. А эту я не хотел терять. Да что там - "не хотел терять"... Я любой ценой хотел сохранить её. Но... - он нежно провёл пальцем по ободку кольца. И на его губах появилась такая умиротворённая улыбка, что Синг почувствовал, как что-то внутри тоскливо ноет. - Она умерла, - улыбка Робартона умерла. - Умерла при родах нашего мертворождённого ребёнка. И в могилу с ней лёг и тот мой приятель. Он всё время пытался изменить что-то, сыграть главную роль, не считаясь со средствами и жертвами. И чего он добился?

  Действительно, подумал Синг. Чего.

  - А я...- Робартон обвёл руками свою контору.- Я играю ту роль, которую надо играть кому-то. Как и хотела моя жена, - голос Робартона стал едва ли не просящим. Просящим что-то у кого-то, кого Синг не видел и увидеть не мог. - Моя Мэли Робартон. Она хотела, чтобы я делал что-то хорошее - но не был на главных ролях. Зачем? Ведь добро остаётся добром, откуда бы ты его не делал. Со сцены или с подмостков. Верно? - и он поднял пронзительный взгляд на Синга.

  - Верно, - хрипло прошептал Синг.

  Он ведь прав. Хоть со всей этой историей и переборщил. Но... Верно ведь сказал всё. Нельзя быть затычкой в каждой бочке. Нельзя ожидать, что сможешь сделать всё в лучшем виде только потому, что ты - это ты.

  В конце концов, он не главный герой в книге. Он - лишь один из героев. Из тысяч таких же героев, каждый из которых имеет равные шансы на смерть, успех и счастье.

  - Теперь, я надеюсь, ты займёшься лекарством? - спросил Робартон. Без угрозы, без намёка. Действительно спросил.

  Синг бы хотел научиться делать так же - без угроз, заискиваний и других попыток манипулировать отвечающим.

  - Да, займусь лекарством, - пообещал он со вздохом. - А ты, Ирвин, береги себя. Следи за ногтями. Если почернеют - бегом к нам.

  - Это признак болезни?

  - Больны все. Почернение ногтей - признак последней стадии, - произнёс Синг, вставая. Странно, но его почти даже не шатало.

  Когда он уже почти дошёл до двери, что-то дёрнуло его остановиться. И, уже держа руку на дверной ручке, обернуться и откашляться.

  - Чего ещё? - без раздражения спросил Робартон. Даже как-то... Доброжелательно.

  - Почему ты не пьёшь? Как ты можешь не пить после такого? - Синг говорил тихо, пытаясь не примешивать никаких эмоций в слова. - Жена, ребёнок... Восстание. Как ты можешь не пить после такого? Я не смог спасти людей - и уже пью, ища спасения. А ты... - он запнулся. - Как?..- глупо закончил он.

  Робартон, вопреки ожиданием, на вспыхнул. Не нахмурился. Да не удивился.

  Улыбнулся с такой нежностью, что у Синга защемило сердце.

  - Последние её слова, - тихо проговорил Робартон, улыбаясь. - "Если я вернусь, а ты будешь пьян - тебе конец, Ирвин Кроун Робартон!"

  Синг кивнул. Молча и серьёзно.

  А затем вышел прочь.

  Ему нужно было заниматься лекарством.

  Мир доносился до Синга так, будто бы кто-то залил ему уши водой.

  Это и понятно - он не спал уже вторую ночь. Закрывая глаза, он пытался погрузиться в успокоительный сон - но вместо этого под опущенными веками набухали тревожные мысли и идеи.

  Он абсолютно вымотан, выжат и пуст. А ведь прошло всего семь дней с того момента, как он крепко взялся за лекарство.

  - Семь дней, - хрипло пробормотал он, вяло скользя взглядом по страницам "Лекарского искусства". Буквы уже не складывались в слова, а потому он оттолкнул от себя толстый трактат с пораженческим вздохом.