Носители. Сосуд (СИ) - Лаженицын Иннокентий. Страница 46

Я вновь занес руку для удара, но ее остановила Маша.

– Не трать на нее время, она его тянет. Комиссары уже в курсе событий, и сюда уже наверняка на всех парах мчится подмога, нам пора уходить.

– Ты права, пойдем, – согласился я с ней.

Мы вышли во двор. Проведя взаперти чуть больше суток, было ясно, как мне не хватало свежего воздуха, пусть он был с примесью выхлопных газов и прочих атрибутов воздуха в мегаполисах, но все же он был свежий, а не пропущенный через кондиционер.

– Сейчас уходим пешком и общественным транспортом или такси, лучше попуткой, так проще всего не оставлять следов, – прервала мое созерцание Маша, теперь мне стало ясно, почему она была одета максимально по-граждански и в соответствии с погодой.

– А как же ребята с оружием?

– Они справятся, разберут автоматы, спрячут в рюкзаках и разъедутся на такси, – ответила она мне.

Быстрым шагом мы дошли до ближайшей оживленной дороги, взмах руки Маши имел моментальный эффект, рядом остановилась недорогая иномарка с шашечками. Мы сели на заднее сиденье.

– На Воробьевы горы, – скомандовала Мария.

Я не стал спрашивать, почему именно туда, это не имело значения, у Маши однозначно был план.

Мы ехали в молчании, нам надо было много чего обсудить, хотя скорее мне было что спросить, но при водителе я этого не рискнул сделать. Маша взяла меня за руку и положила голову на плечо, для меня еще оставалось загадкой ее нежное отношение ко мне. Я догадывался, что это своего рода притворство, но оно было столь искусно, что мне не хотелось ему препятствовать.

И вновь, спустя чуть больше суток ночная Москва обволакивала меня, хотя скорее уже утренняя, и опять я ехал в неизвестность, уже с полным пониманием того, что там не будет лучше, там не будет честнее и там не будет ничего нового, а лишь очередные разборки, очередные невинные жертвы. Я уже знал достаточно много, чтобы здраво осознать свое будущее, но все равно были вопросы, а точнее, один, который и сформировался из всех прочих. Мне было известно, почему есть просто люди, есть куклы, есть совершенные, есть носители и даже кто я такой. Остались только Чувства, происхождение которых для меня все еще оставалось загадкой. Одно было понятно, они паразиты, которые разрушают человека изнутри с единственной целью – захват его тела, но откуда же они взялись?

До Воробьевых гор мы доехали за двадцать минут, Москва была свободна. Расплатившись с водителем и выйдя из машины, мы пошли вдоль аллей в направлении главного вуза страны.

– И все? – спросил я.

– Что все? – посмотрела Маша на меня.

– Мы будем просто гулять? – мне не совсем был понятен план.

– Мы будем гулять до тех пор, пока я не получу информацию о том, что комиссары съели наживку и преследуют неверную цель, – ответила мне Маша.

– Как скажешь, – даже тут я был жертвой обстоятельств, и не мне было выбирать план действий. В принципе, это было лучше, чем самому что-то выдумывать и решать. – Как так вышло, что столь привлекательная девушка является носителем Гнева?

– Примерно так же, как образцовый семьянин с нормальной работой и зарплатой является носителем Ненависти, – и вновь я увидел ее улыбку.

– Про себя я все знаю, и ты, мне кажется, тоже обо мне осведомлена в большей мере, чем я сам. Так что не лукавь, – настаивал я на своем.

– Не знаю, как так вышло. Возможно, какое-то психологическое отклонение. Я всю жизнь была легковозбудима и не пыталась с этим бороться. Любой конфликт перерастал сразу в скандал с выплеском гнева.

– Да, совсем неинтересная история, – констатировал я.

– А ты встречал носителей с интересной историей?

– Буквально несколько дней назад встретил, – пошутил я.

– Ну если посмотреть с такого ракурса, то да, – согласилась она, – хотя ты не носитель.

– Давай не будем об этом, – мне не хотелось обсуждать мою исключительность, тем более после общения с Нежностью. – Лучше скажи, кто ты, а точнее, вы все, кто вытащил меня оттуда.

– Я думала, ты уже догадался, мы – потерянные.

– Догадался, но нужно было убедиться. И каковы ваши планы на меня? Я уже не строю иллюзий, что кому-то важна моя свобода.

– Зря ты так, – в ее голосе была слышна еле уловимая досада.

– Это почему же? По моим данным, я вам нужен исключительно для опытов и попыток вернуть вам всем чувства с помощью совершенных, – поделился я своими знаниями.

– Откуда тебе известно? – Маша была удивлена.

– Англичане допрашивали одну из совершенных. Позже я видел запись допроса, она все рассказала под пытками, – скрывать этот факт не имело смысла.

– Мы не желаем твоей смерти, – Маша пыталась оправдаться, видимо, боясь, что я попытаюсь сбежать. Она была не готова к моим знаниям.

– А если для того чтобы вернуть вам все чувства, нужно будет меня убить, вы это сделаете? – спросил я напрямую.

Она молчала, мне тоже нечего было сказать.

– Я не сделаю, – спустя минуту молчания ответила она, – но другие потерянные сделают.

– Чем же вы тогда отличаетесь от комиссаров? По отношению ко мне.

Смысла в этих разговорах, конечно же, не было, я не был так глуп или наивен, чтобы полагать, что есть еще кто-то, кому интересна моя жизнь как личности. Мне уже просто хотелось собрать всех их вокруг меня, выслушать предложение и выбрать наиболее выгодный способ моего заточения. Но такому не суждено было случиться, потому что я вещь, а вещь не выбирает свое нахождение, у нее есть хозяин.

– Наверно, ничем, – Маша была честна, и мне это нравилось. – Меня готовили как надзирателя над Сосудом на протяжении пяти лет. Мне вдалбливали идеологию комиссаров, важность этой должности, апеллируя к безопасности страны, долгу родине. И я все это «ела» большой ложкой, – она решила разоткровенничаться, – и ведь верила. Во все верила. Решила, что хоть после смерти послужу России, обществу, – она села на лавку, я сел рядом, – а потом однажды мне захотелось подумать. Вот не поверишь, проснулась и стала думать сама. Меня заставили изучить весь процесс создания Сосуда.

– Вот это уже интересно, – перебил я ее, а ведь и правда, совсем забыл, как Нежность тыкала мне, что я созданная вещь.

– Не хочу тебе рассказывать, не сейчас, ради твоего же блага. Не могу предположить, что ты испытаешь от услышанного. Вдруг это приведет к активизации очередного чувства. Ты и так сегодня чуть не активировал гнев, удивлена, как ты выдержал это.

– Хорошо, – согласился с ее доводами, – ты все-таки лучше меня знаешь, чем я сам.

– Это точно, – несмотря на улыбку, это звучало совсем не весело. – Так вот, когда я немного изучила процесс создания Сосуда. Истории предыдущих Сосудов. Конфликты вокруг них. Не было случая, чтобы Cосуд создавался тихо и мирно, всегда это сопровождалось кровопролитием. Ты не представляешь, сколько было войн, конфликтов, вмешательств, целью которых был исключительно захват Сосуда. Обычному населению, конечно, все преподносилось иначе. Это как борьба за природные ресурсы, когда ради нефти жертвуют целыми государствами, – она замолчала на секунду, перевела дыхание и взяла меня за руки. – Все это вранье, им не важна Россия, им не важны мы, все это только ради комиссаров, которые хотят жить вечно и прикладывать ради этого минимум усилий. Все, что они делают между созданием Сосуда, созреванием его и охотой за ним, конечно, связано с благополучием страны, но только ради того, чтобы им было где жить. Вся Земля так давно поделена на секторы, что ни одному комиссару нигде не будут рады за пределами его собственного, он там просто станет обычным носителем. До свидания, вечная жизнь в безопасности, сам бегай ищи пропитание. Потому они и вынуждены хранить порядок тут, для них это не великая цель, это бремя, – она завершила свой монолог.

– Это все очень печально, особенно один момент.

– Какой? – все это время она держала за руки.

– То, что тебе понадобилось целых пять лет, чтобы прийти к такому выводу, – возможно, это были нервы, но мне почему-то стало очень смешно, особенно ее серьезное выражение лица. – Ты меня, конечно, прости, но за мной бегают меньше недели, и эта мысль меня посетила после нескольких общений с ними, – она не ожидала такую реакцию от меня, легкое недоумение вперемешку с непониманием гуляло по ее лицу. Некоторое время она не могла определиться, как реагировать на это, но все же поддержала мой смех.