Сказка — ложь! (СИ) - Караюз Алина. Страница 28

— …а умирающие не умирают, — закончил герцог с горькой усмешкой. — Это правда. Наш замок проклят. И только я один в этом виноват!

Я невольно придвинулась ближе, ожидая, что сейчас узнаю какую-нибудь страшную и кровавую тайну. Наверняка, хозяин заколдованного замка совершил какое-то ужасное преступление, раз был так жестоко наказан вместе со своими людьми.

— Да в принципе и рассказывать нечего, — он вздохнул и потер складку между бровей, — я был молод, глуп и самонадеян. И считал, что нет такой силы, с которой я бы не смог совладать…

Постепенно, шаг за шагом, герцог начал рассказывать свою историю. И чем дальше он говорил, тем больше во мне поднималось удивление, перешедшее под конец рассказа в откровенную ярость.

— Так это что же получается, — протянула я, мысленно складывая все кусочки мозаики в объемную картину, — эта ваша Конкордия — настоящая ведьма?

— Скорее колдунья, — невесело усмехнулся Его Светлость.

— Блин. Прямо сказка какая-то получается… только страшная.

Я встала из-за стола. В голове кипело столько мыслей, что не было никакой возможности усидеть. Тело требовало движения.

Заложив руки за спину и придав лицу выражение глубокой задумчивости, я пару раз прошлась вдоль павильона. Одна назойливая мысль не давала покоя. Она вилась у меня перед глазами, точно муха, и отогнать ее не было ни малейшей возможности. Наконец, не выдержав, я обернулась к герцогу. Тот сидел, не шевелясь, и внимательно наблюдал за мной.

— Значит, эта Конкордия вас прокляла вместе со всем замком и его обитателями? И каждое утро вы просыпаетесь в том же месте и в том же положении, что и в первый день после проклятия? Но при этом помните все, что было вчера. Так?

— Так.

— И в замке тоже ничего веками не меняется, что бы здесь не происходило, утром все возвращается на свои места.

— Правильно.

— Плюс, как я поняла, по ночам все жители превращаются в диких животных, а вы вообще в какого-то фантастического монстра!

Герцог скривился, будто раскусил лимон:

— Это уже вы мне сказали, мадемуазель. До вашего появления, мы все были уверены, что ночами крепко спим.

— И вас не смущало, что днем вам не хочется есть? И отсутствие других человеческих потребностей?

Он пожал плечами:

— Я какое-то время даже думал, что умер и попал в ад.

— Ладно, — я остановилась напротив него и примирительно кивнула, — не буду спорить. Но ведь сейчас, когда я здесь, все изменилось? Замок оживает? И ваша подруга в фижмах тоже активизировалась. Чует мое сердце, не к добру это, — последнюю фразу я пробормотала себе под нос.

— Конкордия опять являлась вам? — забеспокоился Его Светлость.

— Да нет, — поспешила я его успокоить, — все нормально. Вы мне вот что скажите. Вы и в самом деле считаете, что я именно та, кто спасет вас от проклятия?

— Да, — просто ответил он, но при этом в его голосе прозвучала такая непоколебимая уверенность, что я невольно прониклась уважением.

— И каким же образом? Выйдя за вас замуж?

— Да, — он отвел глаза и печально вздохнул, — но все не так просто. Ведьма поставила одно условие, практически невыполнимое.

— Это какое же?

— Я должен вас полюбить… и любовь эта должна быть взаимной.

Я скептически осмотрела его с ног до головы, отметив и мрачное выражение лица, и напряженную позу, и смешную по меркам XXII столетия одежду.

— Судя по сегодняшнему утру, полюбить меня вы более чем готовы, — не сдержала едкого замечания.

— Слово герцога д'Арвентиль, в моем замке вам бесчестие не грозит! — Его Светлость яростно сверкнул глазами и сжал кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. — Признаюсь, с утра я был немного не в себе, но сейчас уже взял себя в руки и рассчитываю на ваше согласие стать моей женой.

Он проворно вскочил на ноги и с грациозностью Казановы бухнулся передо мной на одно колено. Я даже отшатнулась от неожиданности, но он успел поймать мою ладонь и тут же прижал к губам. Кажется, я уже начинаю привыкать видеть его в такой позе.

— Вы единственная женщина, которую я возжелал за все века моего заточения в этом замке! Разве это ни о чем не говорит? — патетически воскликнул он, лобзая тыльную сторону моей кисти.

Я подавила желание вырвать руку и обтереть ее о подол. Эх, нелегко даются мне все эти средневековые тонкости ухаживания!

Между тем герцог продолжал:

— Посмотрите вокруг, ваше появление здесь принесло перемены! Замок начал просыпаться! Какие еще нужны доказательства?

— А любовь? — пробормотала я, обескураженная его напором.

— Что — любовь? — нахмурился он.

— Ну, вы же сказали, что должна быть взаимная любовь, чтобы проклятие пало.

— Она будет! — уверенно заявил он, подтверждая свои слова резким кивком. — Когда вы станете моей женой, у нас появится много времени для любви!

Я неловко откашлялась и выпутала руку из его цепких пальцев.

— Знаете, — произнесла, отходя от него и не скрывая сомнения в голосе, — вряд ли что-то получится. У нас с вами слишком разные понятия о любви.

С этими словами я вышла, оставив герцога стоять на коленях посреди зимнего сада, залитого солнечным светом.

Вечер наступил слишком быстро. Я не успела принять окончательное решение и теперь с тоской смотрела на заходящее солнце, сидя у себя в комнате.

Что мне делать? Пойти на встречу с ведьмой и вернуться домой? Это был самый простой вариант, но перед глазами постоянно маячили одухотворенные лица замковых слуг, их взгляды, в которых застыла тоска и надежда. А вдруг я действительно их единственный шанс на спасение? Смогу ли я вернуться к прежней жизни и забыть эти дни, как кошмарный сон, если буду знать, сколько младенцев здесь так и не появилось на свет, сколько старцев и безнадежно больных молят о смерти, сколько детей никогда не станут взрослыми, навсегда оставшись в этом месте без времени?

Моя совесть не даст мне спать спокойно. Права была та мегера с костылями, когда сказала, что я ей подхожу. Вот уж точно, я не смогу покинуть этот мир, не попытавшись помочь ему.

Но с другой стороны тут же возникает вопрос: как? Условие для снятия проклятия — обоюдная любовь. Язон должен полюбить, и его избранница должна ответить взаимным чувством.

Я вздохнула и с тоской огляделась. Пышное убранство комнаты не вызывало ничего, кроме ностальгии по лаконичности и удобствам XXI века. Остаться здесь навсегда? Бр-р-р!

— Мадемуазель, — в комнату осторожно вошла Розетта. В ее глазах светилось неприкрытое обожание. — Позвольте, я зажгу свечи, уже темнеет.

Я равнодушно кивнула. Последние солнечные лучи скользнули по противоположной стене, бросая красноватые блики на старинный гобелен, и комната погрузилась в полутьму. На небе медленно всходила багровая луна.

Розетта зажгла пару серебряных канделябров и поставила их на столик поближе ко мне.

— Чем там занят Его Светлость? — поинтересовалась я, как бы между прочим.

— Проверяет, все ли готово к завтрашнему дню.

— Он не теряет надежды, — хмыкнула я и покачала головой, удивляясь собственным мыслям.

— Мы все не теряем надежды, — неожиданно серьезно ответила служанка. — Мы верим, что вы и есть та, что снимет проклятье.

— Да, но для этого мы с герцогом должны полюбить друг друга! А я что-то не замечаю в себе признаков этого светлого чувства, — я не сдержала иронии.

— Любовь вообще странная штука, — вздохнула Розетта. Она делала вид, что стирает пыль с лакированного столика, а сама искоса поглядывала на меня. — Никогда не знаешь, где тебя настигнет…

— О-о! Да ты еще и философ! — я рассмеялась. — Наверное, часто влюблялась?

Она хотела что-то ответить, даже открыла рот, но именно в этот момент наступил пресловутый «час Х». Девушка задрожала, глаза ее закатились, тело окутал уже знакомый мне темный туман. Я лишь услышала, как она падает на пол — и в следующий миг к моему креслу подбежала рыженькая лисичка с симпатичным хвостом и глазками-бусинками.