Сказка — ложь! (СИ) - Караюз Алина. Страница 26

— Жако! — герцог кивнул своему подхалиму.

— Будет исполнено, Ваша Светлость!

Вот это выучка, как в армии, — восхитилась я. Еще бы взял под козырек… точнее под парик свой дурацкий, с буклями. Интересно, он его хоть на ночь снимает?

— Вы можете отправляться в свои покои, мадемуазель, — сухой голос герцога вывел меня из задумчивости, — ваш завтрак доставят вам в комнату, как только он будет готов.

— Да уж нет, — я скромно опустила глазки, изображая полную невинность, — можно я тут останусь? Приму участие в общем сабантуе.

— В чем? — он несколько опешил.

— Ну, вы же здесь к празднику готовитесь? Вот, хочу поучаствовать. Надоело одной в четырех стенах сидеть.

Герцог нахмурился, сверля меня подозрительным взглядом, но я упорно смотрела в пол.

— Откуда вы знаете, что мы к празднику готовимся? — спросил он вкрадчивым тоном.

— Ниоткуда! — поспешно ответила я. Подставлять своего осведомителя мне не хотелось, все-таки порядки здесь дикие, цивилизация и билль о правах человека сюда еще не добрались. Мало ли, отдадут бедного парня палачу, а меня потом совесть замучает.

— Тогда, почему вы так решили?

— Зал украшаете, слуги бегают с умными лицами, перестановки какие-то, — я начала поочередно загибать пальцы. — И все такие сосредоточенные, таинственные, будто готовится что-то грандиозное. Праздник? — я подняла глаза на герцога и придала взгляду выражение наивного ожидания.

Его Светлость заметно смягчился. Вот шовинист средневековый! Вид наивной дурочки приводит его в восторг, а эмансипированная женщина двадцать первого века ввергает в ступор. Тьфу!

— Вы правы, моя дорогая, — он как-то вдруг оказался почти вплотную и слегка сжал мою ладонь в своей огромной лапище, а потом поднес к губам и поцеловал, не отрывая от меня мечтательного взгляда. — Мы готовимся к празднику, и у нас есть для этого повод.

— А гости будут? — пропищала я сладким голосом и едва удержалась, чтобы не вырвать руку и не вытереть ее о подол.

— Вы моя гостья, зачем мне другие? — буквально промурлыкал Его Светлость, наклоняясь ко мне так близко, что я почувствовала на щеке его дыхание.

Вдоль позвоночника пробежались, группируясь в стройные ряды, мириады мурашек, а в животе зашевелилось что-то, подозрительно напоминающее… нет, не бабочек, а, скорее, чувство невесомости, от которого предательски ослабли ноги и щеки полыхнули жаром.

Я неловко прочистила горло и попыталась отодвинуться, но это было практически невозможно. Вторая герцогская рука обвила мою талию железным кольцом, и я в одно мгновение оказалась прижатой к сильному мужскому телу. Он прижал меня так, что мою многострадальную грудь расплющило о его твердый торс, а наглый герцогский нос зарылся в волосы на моей макушке, шумно втягивая исходящий от них запах.

— М-м-м… как вы приятно пахнете, мадемуазель, как английская роза… — я не видела, но мне показалось, что на этих словах Язон закатил глаза.

— Вы не могли бы меня отпустить? — просипела я, пытаясь вырваться и вдохнуть хоть глоток воздуха.

— Я знаю, что должен вас отпустить, — его сокрушенный тон никак не вязался с тем, что его руки сжались на мне еще сильнее, — но это выше моих сил. Вас послало само провидение, теперь я в этом не сомневаюсь. Господь обратил свой взор на нас, грешных, и послал ангела спасти наши души…

Я так опешила, что даже вырываться на мгновение перестала. Да уж, ту толстую тетку на костылях вряд ли можно назвать провидением, да и я не слишком на ангела смахиваю, хотя и страдаю, иногда, приступами наивной доброты. И чего же он теперь от меня ждет? Чего ему надобно?

— Мне кажется, — начала я миролюбиво, — что мы с вами друг друга не поняли. Я здесь оказалась случайно, и у меня нет ни малейшего намерения нарушать ваш привычный уклад. То, что произошло — всего лишь досадное недоразумение…

Мое словоизлияние прервал дикий вопль наподобие «ЙОХУУУ!!!», а затем в зал ворвалась целая толпа в белых передниках и таких же колпаках. Впереди летел, махая руками и крича во все горло, мужик лет сорока: низенький, круглый, как колобок, с необъятным брюшком, красными щеками и такими густыми усами, что под ними невозможно было различить губы.

— Ваша Светлость! Слава Всевышнему! Мадемуазель, спасительница наша! — этот колоритный персонаж подлетел ко мне на крейсерской скорости, ухватил за руку, рухнул на колени и прижал мою ладонь к своим усам, явно намереваясь облобызать.

Я от испуга застыла, как статуя, с вытаращенными глазами и только глупо хлопала ресницами.

— Мэтр Жерар, что происходит? — герцог опять нахмурил бровки.

— Куры, монсиньор, куры понеслись!

— К-куда понеслись? — икнула я. Ну вот, сейчас меня обвинят в том, что у них куры разбежались! Опять скажут — бесовское отродье.

— Замковые куры начали нестись, Ваша Светлость! Птичница нашла шестнадцать свежих яиц!

Лицо Его Светлости расплылось в блаженной улыбке, как и лица всех окружающих. По залу пронесся слаженный вздох восторга и благоговения, а потом я услышала, как кто-то в толпе слуг произнес робким шепотом:

— Ангел господень!

И вслед за этим умником и все остальные начали повторять:

— Ангел… ангел! Ангел!!! — и опускаться на колени.

— Вы — ангел, любовь моя, — с пафосом воскликнул герцог и тоже брякнулся на одно колено, — теперь я точно знаю, что сам господь послал вас как награду за наши страдания!

У меня был настоящий шок. Стою посреди средневекового зала, украшенного дурацким розовым шелком с идиотскими фестончиками, в одну руку вцепился усатый толстяк в поварском колпаке, в другую — герцог-оборотень, а вокруг толпа человек под тридцать и все, стоя на коленях с блаженным выражением на лицах, пялятся на меня и едва слюну не пускают. Тут было от чего перепугаться!

— Э-э-э… милейшие… — робко проблеяла я, — вы меня ни с кем не перепутали?

— Нет, королева моего сердца, вас невозможно с кем-то спутать. Вы — единственная, мой ангел неземной, — произнес герцог восторженным тоном и снова впился мне в ладонь горячим поцелуем.

— Как-то быстро это все у вас, — я осторожно подергала за руки, но оба мужика вцепились в них, как клещи. — Пару дней назад к палачу отправляли, кричали, что я ведьма, а теперь уже ручки целуете…

Его Светлость сокрушенно вздохнул и виновато опустил голову. Вслед за ним и слуги повторили это движение, по залу пронесся виноватый вздох.

— Да, моя любовь, я не признал вас сразу, и вы вправе меня наказать, но поверьте! — он встрепенулся, вскакивая на ноги, пнул блаженно застывшего толстяка, так что тот не удержался и упал на спину, и вновь схватил меня в объятия. — Поверьте мне, что я жалею о своей недальновидности каждую секунду, я ловлю каждый ваш драгоценный вздох, каждый взгляд…

— Ну ладно, ладно, — я оскалилась, пытаясь выжать из себя примирительную улыбку, — ангелу не мешало бы подкрепиться.

— Мэтр Жерар? — одна из герцогских бровей лихо заломилась, и в толстяка уперся проникновенный взгляд. — Моя невеста желает трапезничать!

Ого! Я потрогала свой лоб. Да нет, вроде температуры нет… а когда это я невестой стала?

— Э-э-эм-м-м… Ваша Светлость? — осторожно подергала я его за рукав, — что-то не припоминаю, когда это я стала вашей невестой?

Он окинул меня каким-то плотоядным взглядом и с пафосом произнес:

— Мадемуазель, прошу нижайше меня простить, но вы так поразили меня в самое сердце, что я принял желаемое за действительное. Вы достойны всего самого лучшего, и конечно же, предложение руки и сердца должно проходить в более соответствующей обстановке. Это все, — он широким жестом обвел зал и толпу, — делается для вас. Для вас в этом замке за столько веков впервые зазвучит музыка, и я открою бал с самой прекрасной женщиной, которую только видел…

— Кошмар! — пробормотала я, опасливо отодвигаясь. — Так мне еще и плясать придется?

В этот момент какая-то неведомая сила заставила меня поднять взгляд к каменным сводам замка. Будто кто-то взял меня за волосы и потянул, вынуждая посмотреть вверх.