Никто об этом не узнает (СИ) - Навьер Рита. Страница 25

— На что? — оживился Ренат.

— Ну кто из нас двоих первым ей вдует.

— Чего?! — вскинулся Максим, и его тут же предусмотрительно подхватил, удерживая, Кирилл. — Да ты, сука, реально или вообще урод, или в хлам обдолбанный.

— Не, я не по этому делу, это фишка Мансурова. А я предлагаю обычное пари. Спор на интерес. Ничего из ряда вон.

— За такое пари и по репе получить… Кир, б*, отпусти меня! — рвался Максим, но, неловко дёрнувшись, шоркнул сломанными пальцами о дверной косяк.

— Макс, да не горячись ты так, — пытался успокоить его Кирилл.

— Что, Явницкий, вассалы в конец оборзели и не слушаются? — глумился Стас. — И вообще, тебя-то с чего так бомбит? Обычный спор. Ты вон вообще предлагал её затравить и выжить. А теперь вдруг что? Она ведь тебе даже не сестра. А, я забыл! Вы ж с ней успели подружиться в эти выходные. Да так близко, видимо, что ты даже открыл ей свою страшную-страшную тайну.

Максима как ошпарило, аж горло перехватило. Она и об этом растрепала! Вот же дура!

— Руки убери, — рявкнул он, и на этот раз Ладейщиков тотчас отпустил его, но забубнил:

— Макс, успокойся, ничего же не…

— Ренат, уходим, — повернулся он к другу. Тот замешкался, посмотрел нерешительно и, пусть и нехотя, но всё же двинулся к нему.

Максим вышел в коридор, услышав за спиной дружный хохот и презрительное:

— Мансуров, беги-беги давай, догоняй хозяина, сыкло.

Он прошёл почти до конца коридора, но Ренат так и не показался…

Глава 10

Ренат с тоской взглянул на дверь.

Макс, уходя, хлопнул ею от души. Но он вообще псих. Впрочем, может, псих и не совсем подходящее слово, всё-таки понимает он правильно и реагирует адекватно, только вот часто слишком бурно. Где можно в принципе стерпеть — он всё равно лезет в бутылку. Ну и берегов не знает, прёт до последнего безрассудно.

Это всегда и восхищало Рената, и одновременно бесило. Восхищало — потому что сам он так не мог, не умел. Пасовал чуть что. Не то чтобы совсем уж робел, но отстаивать свою позицию с таким вот напором духу не хватало.

Так, ну или почти так, смелел Ренат только, хорошенько курнув. Тогда — да, тогда — море по колено. Или вообще на всё плевать. А вот «чистый» он — увы и ах. Таким он себя не любил.

Однако Макс умудрялся одним своим присутствием вселять в него уверенность в себя. Эта его безбашенность была настолько заразительна, что и Ренат, если вместе, мог ворочать горы. И это-то как раз его и бесило. Ну кому понравится быть настолько ведомым, настолько внушаемым?

Очень раздражала, и причём со временем всё чаще, эта его роль второй скрипки. Сам по себе он для всех как будто никто, всего лишь друг Макса. С ним считались только поэтому. Это ли не обидно?

Раньше он не особо над этим задумывался, тянулся к нему, соглашался быть в тени. А вот теперь — нет, достало. Но достало-то достало, а вроде как ничего тут не поделаешь. Не рвать же многолетнюю дружбу. Тем более тогда он из «друга Макса» наверняка станет сразу просто никем. Но раздражение крепло, зудело, с каждым днём всё больше и больше.

И слова Шилова «догоняй своего хозяина» ударили настолько точно и метко, что Ренат на миг остолбенел.

На самом деле ему, скорее, даже хотелось пойти вслед за Максом. Ну ведь и правда спор какой-то дурной. Но тогда он навсегда распишется в собственном бессилии, бесхребетности, полной зависимости от Явницкого. А после такого вызова его ещё и считать наверняка будут не просто другом, а вассалом, подобострастным прислужником. Да ещё и это сыкло…

Вот сам Явницкий мог себе позволить уйти, когда ему что-то не нравилось, и никто не сказал бы — слился. А Ренат — он и уйдёт, все сочтут, что помчался за «хозяином». Макс этого не понимал, не хотел понимать.

— Ну что, Мансуров, готов рискнуть или сольёшься? — не отступал Стас.

Ренат нерешительно взглянул на Кирилла, на Лужина. Те молча пожали плечами, но, судя по лицам, оба явно не желали уступать.

— Ну и кто тогда из нас засс*л? Кто трепло? — презрительно скривился Стас. — Или ты в себе не уверен?

— Ты за меня не волнуйся, — вдруг с вызовом ответил Ренат. — Что ты предлагаешь?

— Предлагаю забиться — кто из нас двоих первым чпокнет доярку, скажем, за три недели от сегодняшнего дня. Но только никакого насилия. Она сама должна согласиться, иначе не зачёт.

— Почему именно три недели?

— Цейтнот обостряет ощущения, — осклабился Стас. — И если б я спорил с Явницким, то срок бы выставил — не больше недели. Это для тебя такая поблажка. Но ещё раз повторяю: с её стороны всё должно быть добровольно. Сама пришла, сама отдалась…

— Да понял я. Я не понял, как ты проверять будешь. Например, скажу тебе через неделю, что я её чпокнул, а сам даже не подходил к ней…

— Не-не-не! Скажу-не скажу тут вообще не катит. Только реальный пруф! Либо съёмка онлайн, либо свидетели. Ну так что, Мансуров, готов покорять колхоз?

— Было бы что там покорять, — буркнул Ренат.

— Ну всё тогда, забились. У нас с тобой есть три недели.

— А нет мысли, что Явницкий-старший, если узнает, устроит нам армагеддец?

— Пфф, — хмыкнул Стас. — Во-первых, откуда он узнаёт? Она ему, что ли, прибежит и расскажет: «Ах, папа, я отдалась негодяю»? А во-вторых, помнится, говорили, что батя на неё класть хотел, лишь бы пресса угомонилась. И Явницкий этого не отрицал. И вообще, что-то вас не сильно этот момент тревожил, когда сами её гнобили. Так что, Мансуров, отмазка так себе. Скажи лучше, что реально сс*шь.

— Да не дождёшься, — хорохорился Ренат. Не накурись он урок назад, наверняка покорно шлёпал бы сейчас за Максом, нравится это или нет, но сейчас взыграла кровь. — Давай.

— Мансуров, растёшь на глазах, — удивлённо и одобрительно протянул Шилов. — Ну, окей. Пацаны, все слышали? О! Самое главное чуть не забыл. Пари-то на желание.

— Какое ещё желание? — нахмурился Ренат.

— Ну а ты как хотел? За просто так я метать бисер перед свиньями не собираюсь. Должен быть приз и приз стоящий. Иначе смысл барахтаться?

Стас хитро прищурился.

— В общем, тот, кто проиграет… мнн… на следующий же день прям с утра в классе при всех встанет перед победившим на колени и… поцелует ботинок.

— Ты, Шило, и впрямь больной! — охнул Мансуров.

— А ты хотел как? Прокукарекать или Аллочку в ж*пу послать? Оставь эти забавы для детского сада. У нас серьёзный спор, так что и на кону должно стоять что-то реально приятное. Раз уж придётся притворятся перед этой дояркой, да ещё у всех на глазах, так хоть пусть компенсация будет достойной.

Все уставились на него выжидающе. И яснее ясного — свернёт сейчас и потом не отмоешься. На всю школу прозвонят треплом и трусом.

— Ладно, Шило, — вздёрнул подбородок Ренат. — Только целовать ботинки придётся тебе.

— Воу, воу, уже страшно, — хохотнул Стас. — Это мы ещё поглядим!

— А если через три недели никто её не прикатает?

— Тогда берём овертайм, — пожал плечами Шилов, — только я бы на твоём месте на это не рассчитывал. Ещё не одна тёлка мне не отказывала и за меньший срок. А у меня были тёлочки не чета вашей колхознице. И ещё одно: если кто из вас, в том числе и ваш драгоценный Явницкий, проболтается про наш спор, то, Мансуров, ты автоматически проиграл, даже если я не успел ещё ей вдуть. Ну… тоже касается и нас, — он обернулся к бэшкам. — Но только я вот за своих спокоен.

Ренат вышел из раздевалки с таким чувством, будто подписался на казнь, несмотря на то, что Кирилл с Ником его всячески подбадривали и подхваливали. Типа, крут. Угу. Только от этой крутизны сейчас живот сводит. И главное, он сам не мог понять — как вообще так вышло. Шли, вроде, просто бить Шилова, а в итоге… в итоге, получилось то, что получилось.

Вопросы разрывали голову. Ещё и мозги, разморённые травкой, еле работали. Однако кое-что осознавал он вполне. Во-первых, как вообще к этой Алёне подкатывать? Ну да, были у него девочки. Две. С опытом Макса, конечно, сравнения никакого, но всё же никто от него так уж не шарахался, как, допустим, от Ника. Даже наоборот, замечал интерес к себе…