Гнездо там, где ты. Том II (СИ) - Зызыкина Елена. Страница 127

— Мальчик?! — переспросил Кемпбелл, оторвавшись от застёгивания манжет. — Нет, дорогая, он давно уже не мальчик. И не ищи ему оправданий там, где их быть не может.

— Хорошо. Поговорим об этом, когда вернём Мактавешей и остальных в Данноттар. Так не должно всё закончиться.

— Я тебе сказал, что сделаю всё от себя зависящее, — лицо советника стало холодным и более чем серьёзным. — Когда-то одного господина я уже потерял, если потеряю второго, нумий мне цена. Дурной тон — терять советнику господ. Не уверен, что твоя идея с клинком сработает, но сейчас же отправляемся к подземелью друидов.

— Только не одни. Если всё пройдёт удачно, там, — подразумевая тёмный мир, Cаm Veryа неопределённо повела рукой, — нам понадобится помощь демонов.

— Зачем мы здесь? Что это за место? — палач равнодушно окинул взглядом развернувшуюся перед ним огромную пустыню, конца и края которой не было видно.

Дарен молчал. Он старался не ходить сюда, но ноги сами вели его к этому месту. Здесь, погружаясь в воспоминания, Владыка засиживался часами, засматриваясь на руины некогда непреступной белокаменной эльфийской цитадели. Расплывчатыми очертаниями они нелепо вгрызались чернотой в плавную линию горизонта бесплодной пустоши, и, если долго-долго смотреть на них, казалось, можно пройти сквозь время и вернуться в дивный по красоте, величественный город гордых эльфов Морнаос, освещающий мерным сиянием пески тёмного мира под священные мантры служителей храма Великой богини Праматери. Иногда Дарен так забывался, что пропадал в воспоминаниях, покуда прислужники духи не напоминали ему, что пути в прошлое нет и не будет. Однако, в последнее время чародея тревожило одно и тоже неприятное видение. Одиноким призраком его навещал сам король Валагунд. С насмешкой на тонких устах он неотрывно смотрел своими поблёкшими, потускневшими со смертью глазами на Дарена, и от их надменного взора ни в чём не раскаивающийся маг вдруг ощущал себя ничтожным червём. И как бы Владыка не отворачивался, куда не уходил, присутствие духа короля эльфов он ощущал даже затылком, пока призрак ушедшего в Арванаит сам не прекращал пытку.

— Старик? — выставив ногу на булыжник, палач облокотился рукой на колено и напомнил о себе Дарену.

— Я слышу тебя, — раздраженно пробормотал маг, проглотив непочтительное к себе обращение. Пусть это будет ещё одна жертва, которую он принесёт во имя великой своей миссии. — Мы ждём посланника эльфов, но остерегайся заступать за черту.

— Черту? Но здесь нет ничего, кроме песков.

— Граница, разделяющая земли двух исконных империй. Камень, на котором ты стоишь, был её частью. Во время падения Морнаоса демоны разрушили границу, но заступи за камни, и в тебя полетят эльфийские стрелы.

Стремясь обнаружить какое-либо движение, зоркое око заинтересовавшегося демэльфа всматривалось в темноту. Прошла пара минут, прежде чем мудрец прервал безрезультатные эти поиски:

— Не ищи, не трать понапрасну время. Посланник появится тогда, когда сочтёт нужным, а до тех пор, если эльф не захочет, ты его никогда не увидишь. Они к себе никого не подпускают.

— И тебя?

— Никого! — недовольно пробасил Владыка, поднимаясь с валуна. — Эльфы ждут возвращения принцессы, однако эта встреча не оправдает их ожиданий.

Палач быстро вскинулся на мага:

— Что они сделают с декурионом?

— Ты хотел сказать, с твоей матерью?

— Я сказал то, что считал нужным.

Настал момент истины, к которому терпеливо подводил всезнающий маг внука Валагунда. Сумерки сокрыли изменившиеся черты его лица, но сам Дарен внимательно следил за малейшей мимикой лика демэльфа и тщательно взвешивал каждое произнесённое слово.

— Значит, оно и к лучшему. На твои плечи, мальчик мой, ляжет тяжёлая ноша. Но сперва я хочу, чтобы ты знал, как сожалею, что дочь моя ушла в вечность, и потому не могу звать тебя сыном. Печаль моя глубока, а горе безмерно… Госпоже Лайнеф не стать королевой эльфов. Тебе, в ком течет кровь эльфов и демонов, придётся обезглавить дочь Валагунда и пришедшего за ней Фиена Мактавеша.

Палач метнул на чародея потрясённо-недоверчивый взгляд.

— Да, это так, твой отец пересёк портал. Об этом мне доложили духи. Крепись, палач, ибо после казни тебе предстоит самое тяжёлое — надеть корону и принять власть. Со временем ты объединишь две старые погрязшие во вражде расы в единое целое и поведёшь к эпохе созидания и процветания. Наступит эра плодотворной мысли и деяний, а не уничтожающего меча. Ты возродишь высшую касту, прекрасную расу демэльфов. Не войнами, а по праву рождения от прародителей своих она станет преобладать над ними, доминировать и в результате, совершенствуясь, изживёт эльфов и демонов как окончательно исчерпавших себя. Тёмный мир изменится и преобразится до неузнаваемости. Он станет не менее прекрасен, чем человеческий, а ты будешь почитаться своим народом демэльфов как великий король Квинт, принёсший мир на эту планету. О том гласит пророчество.

Тут Дарен кривил душой, а попросту бессовестно лгал. В пророчестве палач оставался палачом, не более. Жребий стать вседержителем Тёмного мира выпадал брату Квинта, вместо которого на свет появилась девочка. Священная Miriоn ist вновь и вновь подвергалась магом самому тщательному изучению. В книге было всё, начиная с истории зарождения империи Морнаоса и жизнеописания династии королей-чародеев. Подробно повествовалось о времени межрасовой войны и истинных причинах её возникновения, как следствие, о тотальном истреблении демэльфов и периоде колоссального нынешнего упадка. Заканчивались летописи пророчеством, в котором с приходом нового короля Тёмный мир обретёт доселе неслыханное великолепие. Но ни слова, ни намёка на то, что это будет королева! Рассерженный, растревоженный и озадаченный Дарен в тысячный раз перелистывал древний как мир манускрипт в надежде найти упоминание о дочери Лайнеф. Ничего! В результате мудрец, по большому счёту не желающий невинному младенцу ничего дурного, пришёл к выводу, что девчонка долго не проживёт, а потому Miriоn ist о ней умалчивает.

Палач молчаливо рассматривал однообразный пейзаж, а Дарен с недоверием отметил, что и мускул не дрогнул на лице единственного претендента на трон. Правда, в какой-то момент показалось магу, будто грудная клетка демэльфа заколебалась чуть сильней, да руки сжались в кулаки, но, видимо, и впрямь померещилось, потому как юноша оставался спокоен.

«Что это, настолько глубока ненависть к матери, или королевской кровью взыграли амбиции?» — задался чародей вопросом. Внешностью вылитая копия отца-демона, поведением своим Квинт больше всего сейчас напоминал деда, отчего обеспокоенный маг невольно вернулся к преследовавшим его дурным видениям.

— Пророчество? — внезапно юноша подал голос. — Я ни черта не смыслю ни в магии, ни в политике, старик, но к пророчествам отношусь скептически. Все они написаны такими же, как и мы, а уж мы с тобой точно не идеальны, — лицо Квинта скривилось в чахлой усмешке. — Признайся лучше, Владыка, какие личные мотивы движут тобой, что ты так жаждешь смерти декуриона? Не потому ли, что она не спасла Алексу?

— Как ты смеешь, мальчишка?! — пророкотал над пустыней возмущённый чародей. Впрочем, не с руки ему конфликтовать с палачом, а потому Дарен поубавил гнев. — Я пока в своём уме, чтобы понять, что воспрепятствовать кончине Алексы госпоже было не по силам. Смерти дочери Валагунда я не желаю, — не скупился он на ложь, — но связью с демоном она обрекла себя на неё, и моя душа скорбит о её участи, — и, словно озарённый шокирующим подозрением, воскликнул: — А ты?! Ты ли не питаешь злобы к матери и отцу?!

— Нет, — поторопился Квинт с ответом. Маг не сводил с него глаз, принуждая демэльфа продолжить. Секунды медленно отмеряли время, когда, наконец, палач сухо изрёк:

— Я переступил черту, чародей.

Речь шла не о пограничной черте между двумя империями. Маг услышал, что хотел.

— Они будут последними из принесённых жертв, мой мальчик, — примирительно повёл он. — Твой отец и мать умрут с честью. Очистив землю от нечисти, ты был её защитником. Пришло время позаботиться о мире тёмных. Прахом воинов здесь развеяно слишком много песка. Ты будешь не одинок, будущий Повелитель. У тебя есть я, который направит мудрым советом, а также невинная сестра, о которой надлежит заботиться и впоследствии распорядиться её судьбой.