Слышащая (СИ) - Кавин Ирина. Страница 5

Не помню сколько я так просидела, забыв обо всём и ощущая лишь ужас и чудовищную опустошённость. Но спустя некоторое время, сумев, наконец, совладать с беспорядочно кружившими в голове мыслями, я решила, что должна поговорить с бабушкой. Если рассудок действительно покинул меня, она должна узнать об этом. А если нет… Должна объяснить мне, что здесь творится.

Мои мысли прервал внезапно зазвонивший телефон внутренней связи. Я сняла трубку, и суровый мужской голос на другом конце сообщил, что меня немедленно вызывают в отдел безопасности НИИ.

Оказалось, голос принадлежал Семену Петровичу, начальнику отдела безопасности. До сих пор мне не приходилось встречаться с ним. Это оказался тучный мужчина с непроницаемым лицом. Когда я вошла, он был занят тем, что насыпал корм в аквариум, стоявший на подоконнике. Я решила, что Надиным золотым рыбкам здесь, очевидно, жилось гораздо сытнее, чем на «голодном пайке» у Вани в лаборатории акустики, потому что они не обратили на еду ни малейшего внимания – крупинки корма остались плавать на поверхности воды.

Семен Петрович оглядел меня исподлобья, и буркнув что-то нечленораздельное в ответ на моё приветствие, грузно опустился в собственное кресло, а мне указал на гостевой стул напротив.

Было утро, но у него на столе горела лампа и когда я села, её свет упал на моё лицо. Но прежде, чем он ослепил меня, я успела заметить на столе собственное личное дело. Я напряглась, и это, конечно, не укрылось от пристального взгляда Семена Петровича.

– Нина Николаевна, – начал он, – вчера в НИИ произошёл чрезвычайный случай. В лабораторию криофизики проник посторонний.

Он развернул монитор компьютера ко мне, и на экране я увидела фрагмент видеозаписи – взятое крупным планом лицо альбиноса.

– На этой записи видно, – продолжил Семен Петрович, – что вы пустили этого человека в лаборантскую, где нет видеокамер.

– Да… – замешкалась я, – это вышло случайно, он разлил мой кофе и предложил… Он предложил сделать новый…

Мой собеседник смотрел на меня с подозрением.

– Это ведь наш новый стажер из норвежского университета… – попыталась оправдаться я.

Но Семен Петрович мрачно покачал головой:

– Это другой человек. Мы действительно получили заявку на стажировку от некоего Рейна Торнунсена. И проверяя данные его анкеты выяснили, что Торнунсен учится в аспирантуре Технического университета Осло, но, – Семен Петрович медлил, испытующе глядя на меня, – он не подавал заявку на стажировку у нас. Под его именем к нам хотел проникнуть другой человек. И судя по этой записи, – он кивнул в сторону монитора, – ему это удалось.

Я не знала, что ответить.

– Человек, которого вы видели вчера, проник в НИИ с какой-то целью, – продолжал он, – называл ли он эту цель в разговоре с вами?

– Нет… – ответила я. – Точнее, он сказал, что искал заведующую. Это должно быть на видеозаписи.

На мгновение я почувствовала себя увереннее, рассчитывая, что когда видеозапись подтвердит мои слова, все подозрения Семена Петровича на мой счёт – а я не сомневалась, что они были, – будут сняты. Однако его каменное выражение лица дало мне понять, что радоваться было рано.

– Мы действительно сняли запись с камеры видеонаблюдения в вашей лаборатории, но звук на ней отсутствует, – он вгляделся в моё лицо так пристально, как будто собирался заглянуть прямиком в мой мозг. – Видимо, произошёл сбой.

Толстые пальцы Семена Петровича неуклюже застучали по клавиатуре: каждое нажатие грозилось вбить клавишу в обойму навечно. И спустя пару мгновений видео на экране его монитора ожило, показав мне то, о чем я и не подозревала.

Я увидела, как альбинос подошёл ко мне сзади, когда я заливала хладагент в криоустановку. Он не крался, наоборот, двигался очень быстро, тем более странным мне показалось то, что вчера я даже не заметила его появления в лаборатории. Увидела, как он протянул руку, будто намереваясь привлечь моё внимание, коснувшись моего плеча. Я не разглядела, дотронулся ли он до меня, потому что в ту секунду, когда кисть его руки, казалось, вот-вот должна была опуститься на моё плечо, я резко развернулась к нему лицом.

Затем запись показала то, что я хорошо помнила – нашу беседу. Как и во время самого разговора, за каждым произнесённым словом я слышала короткое эхо. Я подумала, что если Семен Петрович потребует объяснение этому, мне будет проще провалиться сквозь землю. Но его просьба оказалась гораздо неожиданнее:

– Мне нужно, чтобы вы озвучили ваш разговор с этим человеком от первого и до последнего слова, – произнёс он.

Я решила, что недопоняла его:

– Но… У вас ведь есть запись.

Семен Петрович посмотрел на меня как на умалишённую.

– На записи отсутствует звук, – проговорил он, чеканя каждое слово, – вы только что сами могли убедиться.

Я приросла к стулу. «Отсутствует звук» – стучало в моей голове. Язык присох к нёбу, а ладони мгновенно стали липкими. Семен Петрович нахмурился, видимо, моё молчание его насторожило. Сглотнув подступивший к горлу ком, я кивнула. Он запустил видео с начала.

На этот раз он пристально всматривался в экран, очевидно, следя за движениями наших с альбиносом губ, и останавливал видео после каждой реплики, также внимательно ловя каждое сказанное мною затем слово. Я, напротив, не смотрела в монитор. Слыша фразу за фразой, я лишь повторяла их вслед за видео.

Мой взгляд был прикован к аквариуму – с рыбками творилось что-то странное. Когда звучали наши с альбиносом голоса, они будто сходили с ума: бились о стёкла аквариума, сталкивались друг с другом, бешено метались и, подплыв к самой поверхности воды, остервенело били плавниками, словно пытаясь выброситься. Как только в диалоге возникала пауза, рыбки замирали.

В горле у меня пересохло, голос то и дело срывался. Наконец видео закончилось. Семен Петрович сделал какие-то пометки на лежавшем перед ним листе бумаги и протянул мне:

– Я сделал диктофонную запись того, что вы только что пояснили, – сказал он, указывая на диктофон, лежавший на краю стола, – она потребуется нам при проведении дальнейшего расследования. Подпишите, что запись сделана с вашего согласия и на ней звучит ваш голос, и можете быть свободны.

Взяв листок, я машинально чиркнула что-то в графе «Подпись». Но не успев подняться почувствовала, как что-то тёплое скользнуло по верхней губе. На бланк упала алая капля – кровь. Я быстро зажала нос рукой, а Семен Петрович тут же подскочил ко мне.

– Нет-нет, не вставайте! Сидите! – затараторил он, чуть ли не силой усаживая меня обратно на стул. – Я принесу аптечку.

С неожиданной для его габаритов прытью он выскочил из кабинета. Пару секунд я сидела, запрокинув голову и бездумно уставившись в потолок, а затем мой взгляд случайно упал на аквариум. Рыбки лежали на дне не двигаясь.

Вокруг меня творилось что-то необъяснимое. И наш с альбиносом разговор, а точнее то, что его слышала только я, имело к этому отношение. Дрожащими руками я достала мобильный телефон, включила функцию аудиозаписи и, зажав нос пальцами, быстро обошла стол Семена Петровича. Запустив видеозапись с момента, когда начался диалог, я записала несколько реплик, а затем быстро вернулась на своё место.

Едва я успела сесть, как Семен Петрович ворвался в кабинет, сжимая в руках баночку перекиси водорода и вату. Я быстро свернула из ваты жгут и, смочив его в перекиси, вставила в ноздрю. Семена Петровича, как мне показалось, чересчур взволновало это неожиданное происшествие, для меня же носовые кровотечения были обычным делом – всему виной давление и высокая сердечная активность, поражавшие каждого из наблюдавших меня когда-либо врачей. В своё время бабушка оградила меня от чрезмерного общения с ними, поэтому мне выдали справку о пожизненном отстранении от физкультуры и на этом мои злоключения по врачебным кабинетам закончились.

Гораздо больше я беспокоилась о случайно оставленной улике в виде небольшого красного пятнышка на столе Семена Петровича. Но до того, как я успела придумать объяснение его происхождению, он стёр пятно рукавом, так и не заметив. А потом, справившись о моём самочувствии, сказал, что не задержит меня дольше.