Ловцы желаний - Сельдемешев Михаил. Страница 45

— Так и буду стоять!

— Вас унесет течением!

— Пускай! — упрямо воскликнул я. — Зачем мне такая жизнь, для чего?

— Сию же минуту подойдите сюда! — потребовала она.

Я повиновался.

— Вам нравится меня мучить, Николай?

Я присел рядом, взял ее руку и прильнул к ней губами. Даже через перчатку я почувствовал сладостное тепло ее пальцев.

— Нас могут увидеть! — На этот раз Катя убрала руку не сразу.

Я вскочил, подбежал к реке и в два счета взобрался на самый громадный валун, лежащий в воде у самого берега. Катин взгляд снова выражал беспокойство, она не понимала, что я задумал на этот раз.

— Я покажу вам самые красивые места, какие здесь существуют! — воскликнул я, раскинув руки в стороны. — А еще заводь, в которой такая теплая вода, что можно купаться, словно в ванне! Я отыщу для вас еще один эдельвейс, а если пожелаете, то целый букет!

Проворно спрыгнув, я вмиг очутился рядом с девушкой.

— Закройте глаза!

— Еще одна глупость с вашей стороны — и мне придется уйти, — предупредила она, выполняя мою просьбу, но в голосе ее уже не было той уверенности.

— Можете открывать, — произнеся, не дав ей договорить.

Катя открыла глаза, и ее взору предстал играющий в лучах солнца камень, который лежал у меня на ладони.

— Что это? — восхищенно удивилась она.

— Опал. Я нашел его на днях, а один наш умелец отшлифовал его.

— У него словно пламя внутри. — Катя осматривала его, не касаясь, словно боялась обжечься.

— Вы почти правы. Это — так называемый лавовый опал. Он образуется в вулканических отложениях. Взгляните — внутри него словно замерла раскаленная лава.

— Неужели здесь когда-то извергались вулканы? — спросила она.

— Очень и очень давно. — Я взял ее за руку и вложил опал в нее. — Я дарю его вам, любовь моя.

— Нет, я не могу, что вы! — Она вознамерилась вернуть камень.

— Иначе я сию же минуту заброшу его в реку! — предупредил я. — Я не шучу.

Тон мой был убедительным, и Катя не решилась проверять.

— Мне очень хотелось бы узнать о вулканах побольше, — кротко произнесла она. — Даже представить страшно, что такое бывает на самом деле.

— О вулканической деятельности я знаю многое, если не сказать все, — признался я. — Но об этом как-нибудь в другой раз. Теперь же хочу заявить, Катя, что буду ждать вас в нашем лагере до тех пор, пока вы не придете… Молчите!

Она попыталась что-то сказать, но я приложил ладонь к ее губам. Опомнившись, я тут же отдернул руку.

— Холодная какая у вас рука, — растерянно произнесла девушка. — Словно у Смерти.

— Это от воды. Только ваше сердце способно ее отогреть, — произнеся это, я на мгновение смутился.

— Вы что-то говорили о своем лагере, — напомнила она.

— Простите. — Я разволновался. — Так вот знайте. Неважно, придете вы или нет, но я буду ждать. Если потребуется, то до скончания века.

— А что же вы будете, извиняюсь, кушать? — улыбнулась Катя. — Когда провиант закончится?

— Змей, кузнечиков, — не задумываясь, ответил я. — На горных козлов буду охотиться.

— Интересно было бы на это посмотреть.

— Сейчас умоляю вас ничего мне не отвечать, — вернул я разговор в серьезное русло. — Все станет ясно через день-другой. Помните лишь одно, что кроме вас на этом свете мне больше никто не мил.

Катя поднялась.

— Спасибо вам за все то, что я от вас услышала, — произнесла она. — От смятения чувств не знаю, что и сказать. Последую вашему совету и промолчу, Николай. Желаю вам счастья.

После этого Катя развернулась и пошла к своему лагерю. Я какое-то время смотрел ей вслед, затем тоже отправился восвояси. В мыслях царил полнейший разброд.

Едва я вышел на тропу, ведущую к лагерю, как меня окликнул по имени мужской голос:

— Николай!

Я обернулся. Из-за деревьев вышел Тимофей. Он либо ждал меня, либо шел следом. Я подождал, пока он приблизится. В руке его дымилась папироса.

— Курите? — предложил он ее мне.

Я отрицательно помотал головой.

— Зря, Николай. — Он затянулся, и только сейчас я обратил внимание на не совсем обычный запах дыма.

— Это не совсем табак, верно? — поинтересовался я.

— А чему тут удивляться, — ответил он. — Я ведь — ботаник. Травы — моя специализация. Я изучаю их всеми доступными способами. Кроме того, это помогает мне в особо трудные минуты, — он снова сделал затяжку. — Как там Екатерина поживает?

— Вы хотели предложить мне покурить или что-то еще, например рассказать про соцветия клевера? — поинтересовался я.

— Зря вы к ней ходите, сударь, — он бросил окурок на землю и с силой растоптал его каблуком сапога. — Лес надо беречь, знаете ли.

— Мне бы не хотелось обсуждать это с кем бы то ни было! — резко парировал я.

— Вы просто поймите: женщины — такой народ, что понять их нет совершенно никакой возможности. Вам она говорит одно, мне — совершенно противоположное. Поверьте, я знаю Катерину не один год.

— Дольше, чем Любочку? — поинтересовался я.

Он осекся.

— Не затрудняйте себя, — продолжал я. — Мне жаль, если вы тоже питаете к ней какие-то чувства, но я никого не любил так, как Катю. Она мне дороже жизни, и не смейте, слышите — не смейте говорить о ней в таком тоне, Тимофей. — Я развернулся и пошел прочь.

— Я ведь тоже в свое время верил ее обещаниям! — услышал я издали его голос, но оборачиваться не стал.

На следующий день я и все остальные члены экспедиции занимались подготовкой к предстоящему пути. За несколько часов сборов привычный лагерь совершенно видоизменился. На своих местах остались только палатки. Еще привычно выглядел котел с варящимся обедом, а также несколько чайников, стоявших прямо на остывающих углях еще одного костра. Приборы уложили в деревянные ящики с соломой. Собранные заплечные мешки выстроились возле палаток. Почти к каждому из них был приторочен какой-нибудь геологический инструмент. Ощущение пустоты усиливалось отсутствием привычно сушившейся одежды, развешанной на растянутых меж деревьях веревках. Раньше она как бы отделяла лагерь от остальной местности, и вот границы исчезли.

Мы с Радкевичем отбирали наиболее ценные образцы минералов, которые надлежало взять с собой. Как ни жаль ему было, но забрать все, что нашли за время пребывания, не получалось физически.

— Правильнее будет распределить камни между всей поклажей, чем выделять для этого отдельных людей, — поделился своей идеей Радкевич.

— Я все это насобирал — мне и тащить на своем горбу, — озвучил я собственное мнение по этому поводу.

— Зачем же? Дело у нас общее, и ношу надобно разделить по справедливости.

— Путь недалекий, а там на лошадей пересядем, — привел я доводы. — Дольше будем по мешкам рассовывать.

На самом деле наилучший способ транспортировки минералов меня волновал меньше всего. Не проходило и минуты, чтобы я не бросал взгляд на восточную сторону лагеря, откуда вела тропинка к соседям. Надеялся ли я? Да. Или очень хотел надеяться?

«Что она сейчас делает? Готовится к отъезду или раздумывает? Или уже сидит в повозке, которая увозит ее прочь из этих чудных мест? Может, она даже не думает обо мне? А о ком?» Мне вспомнился наш последний разговор с Тимофеем, отчего стало еще тревожнее…

— Николай, а где лавовый опал? — прервал мои невеселые мысли Радкевич. — Что-то я его не вижу. Ты его уже упаковал, что ли?

Я машинально кивнул, но тут же признался, как только до меня дошла суть вопроса: