Держаться за звезды (СИ) - Есина Анна. Страница 3

  Вернув комнате прежний вид и стараясь не обращать внимания на пугающе неопрятное пятно сажи, что бельмом проступило на пододеяльнике, Яна свернулась клубочком в изголовье кровати и попыталась расслабиться, подумать о чём-то приятном, светлом, далеком от дома, в котором она ныне существовала, и всех его обитателях. На ум пришла картинка из прерванного столь внезапно сна. Вот она, свободная, живая, чувствующая сидит на парковой скамейке. Её окружают деревья, густо увешанные свежей, едва народившейся листвой. Нос улавливает острый запах цветущей черёмухи. Поздняя весна, природа уже налилась жизненными соками...

  Одинокая слеза скользнула по щеке и упала на подушку. Нет, это не помогает! Гнев, заполнивший сердце, разнёсся по организму вместе с течением крови, отчего алые языки всепоглощающего в своей ненасытности огня загорелись ярче. Обе её руки воспламенились, словно факелы. Кожа на них почернела. Запахло паленой шерстью и мясом, которое передержали в духовке. А вот боли Яна не почувствовала. Пиротехнические фокусы не причиняли ей физического вреда, как, впрочем, и любая другая из её способностей. Они просто рушили её жизнь. Какой пустяк!

  "Раз, два, три, четыре... десять, одиннадцать" - монотонно забубнила она, шевеля губами, но не произнося ничего вслух. Не хотела, чтобы надзирательница-свекровь сочла её тихую болтовню за попытку прочесть магическое заклятие и не влетела сюда с электрошокером наперевес, сыпля обещаниями избавить человечество от сатанинского отродья. Спокойствие приходило постепенно. Жёлтые иконки цифр, не вызывающие абсолютно никаких эмоций, всплывали в мозгу. Пламя гасло медленно и неохотно, словно по-прежнему не желало оставлять попыток достучаться до девушки.

  И вот полчаса спустя или около того (за течением времени Яна не могла следить, в помещении, где её заперли, не было ни окон, ни часов, ни прочей, более современной техники) оно исчезло, и наступила тишина. Веки девушки отяжелели, и она провалилась в тревожный сон, полный скитаний по мрачным лабиринтам и борьбы с населяющими их существами, жуткие, оскаленные морды которых отдаленно походили на обрюзгшее лицо Риммы Борисовны.

  ***

  Пять лет назад Яна была другой. Её, двадцатилетнюю выпускницу педагогического колледжа, ждала впереди целая жизнь. Имея на руках красный диплом, она без проблем устроилась на работу в школу на должность учителя младших классов. И потекли размеренные будни. Преподавание, написание собственной учебной программы, самосовершенствование и бюрократическая писанина занимали большую часть времени, остаток же уходил на отдых в компании друзей, число коих выходило за ёмкое понятие узкого круга. Или гуляла с парнем. С милым и застенчивым Лёней Шигильдеевым Яну познакомила подруга. Без протекции неумолкающей болтушки юноша вряд ли осмелился бы подойти к Яне. Завязался роман, уютный и едва ли не скучный, он был точно таким же, каким был Лёня. Цветы, подарки, безумные подвиги, серенады в три часа ночи, исполняемые под окном избранницы, искрометные свидания, оставляющие после себя внушительный багаж неизгладимых воспоминаний - всего этого Яна лишилась, связав свою судьбу с Леонидом. Но зато обрела в его лице верного друга, эрудированного собеседника и компаньона для проведения тихого вечера у телевизора.

  Два года пробыли в статусе крепкой и любящей друг друга пары. Отсутствие скандалов, выходящее за рамки возможного взаимопонимание и непоколебимая уверенность в завтрашнем дне позволили Яне сказать "Да" на предложение руки и сердца, последовавшее от Леонида. Оформил он это значимое событие в своём стиле: один единственный воздушный шарик (даже не в форме сердца), к которому было привязано простенькое серебряное колечко. Прочих атрибутов романтической атмосферы тоже не имелось. Не было долгих красноречивых признаний, громких слов любви, сказанных с придыханием; он не брал её за руку, не припадал на одно колено и ни в чём не клялся. Всего лишь сказал: "Выходи за меня", и протянул презент.

  На следующий день подали заявление в ЗАГС, спустя положенный срок сыграли скромную свадьбу. И началась предсказуемая до каждой мелочи, густая и тягучая, точно болотная жижа, семейная жизнь. Не смотря на отсутствие ярких эмоций, Яна чувствовала себя счастливой. Или заставила себя поверить в это. Она любила своего мужа за его честность, неконфликтность, образованность, неприхотливость в быту. Он не был красив внешне, но его внутренний мир привлекал её.

  Единственной ложкой дёгтя в бочке мёда стала мама Лёни, дражайшая Римма Борисовна Шигильдеева. Жестокосердная, прямолинейная, властная, несдержанная на язык, она принадлежала к тому типу женщин, что привыкли добиваться своего любыми средствами. Она ставила перед собой цель и локомотивом неслась напролом, сметая все препятствия на своём пути. Яна не понравилась ей с первого взгляда. Встретив её на пороге своего дома, того самого, который в будущем превратился в "лечебницу для таких выродков, как ты", Римма Борисовна скривила губы и за весь вечер не сказала невесте сына ни слова, а на прощание прошипела вслед удаляющейся парочке: "Чтоб ты сдохла, шельма!". Милейшая дама.

  ***

  Новый день начался с привычного скрипа дверных петель. Яна вскинула растрепанную голову, увидела свекровь с электрошокером в одной руке и железной миской - в другой, и моментально присмирела. Она знала, что если разозлит тюремщицу, голодать придется неделю, а то и две, чего она не могла себе позволить.

  В прошлую их ссору, когда бедняжка вышла из себя и наговорила этой чокнутой бабище много нелестного, Яна просидела без еды несколько дней (конкретную цифру она не решилась бы назвать, то время отложилось в памяти неясными образами обрывков эмоций). Именно тогда она утратила всякий контроль над собой и теми способностями, которые силилась обуздать. Магия - хоть девушке и не нравилось это определение, не хотелось думать о себе, как о ведьме - вырвалась на свободу. С потолка чарующе крупными хлопьями повалил снег, устилая пол комнаты белоснежным покрывалом. Затем пошел дождь, неожиданно теплый и по-летнему бодрящий. Ему на смену явился промозглый ветер, агрессивный и злобный, как и всё, что за последнее время произошло с Яной. Но самым страшным испытанием стали огненные шары размером с футбольный мяч, которые из ниоткуда возникали в воздухе, набирались пыла и лопались, разнося по спаленке снопы жарких искр. Падая, они попадали на стены, зажигая рассохшиеся обои, ложились на кровать - то единственное, что составляло убранство каморки, - и с аппетитом пожирали всё, до чего могли добраться. А когда совсем ничего не осталось, с остервенением набросились на входную дверь.

  Римма Борисовна с пыхтением наклонилась, поставила миску на пол и ногой в омерзительном розовом шлепанце подтолкнула её к постели узницы.

  − Бон апети! - с издёвкой выговорила она, растягивая змеиный рот в некоем подобии гнусной улыбки.

  И без промедления вышла, что удивило Яну. Это же было любимым развлечением: пролаять парочку гадостей, унизить девушку, поддеть её обидным словом, а то и вовсе отвести душу и как следует огреть по затылку пудовым кулачищем. Выходит, нашлись дела поважнее. Яна попыталась вспомнить, когда в последний раз посещала ванную и поняла, что это было очень давно. Неужели сегодня ей позволят покинуть комнату?

  В миске лежал её завтрак: горсть зёрен бурого риса, залитая стаканом воды, и два плесневелых сухаря черного хлеба, уже пропитавшиеся влагой. Яна осторожно, боясь уронить хоть крошку, взяла один и откусила кусочек. Приходилось постоянно напоминать себе о необходимости жевать. Голод был зверским. Своей оскаленной пастью он беспощадно вгрызался в нутро, заставляя желудок изнывать от невыносимой боли. И он ничуть не присмирел, когда закончились сухари и настал черед зёрен. Выудив со дна тарелки драгоценные крупицы, девушка сложила ладони лодочкой и мысленно наполнила их водой. Получилось с первого раза, что неизменно радовало. Теперь она действительного могла контролировать некоторые из своих талантов. Вызвать язычки пламени оказалось ещё проще, концентрации не помешал даже бунтующий желудок. Минуту спустя пригоршня воды в её руках закипела, зёрна риса устремились вверх, поднимаемые пузырьками воздуха, затем стали набухать. Яна съела и их, не дожидаясь полной готовности. И напоследок выпила всю воду из миски, которую шутки ради называла бульоном.