Магия тени - Лазаренко Ирина. Страница 45

— Да не маги это, а Знающие! — воскликнула Алера. — Маги только торчат в своих башнях и снаряжают магонов исследовать Миры, а Знающие…

— Аль! — взвыли Тахар и Элай. — Заткнись!

Ыч, до сих пор только недоуменно переводивший взгляд с одного говорящего на другого, хряпнул кулаком по столу:

— Не хамящая!

От удара одна из досок стола просела, а в тарелке Кальена подпрыгнула ложка, плеснув подливкой. Несколько капель попали на лежащий посреди стола рисунок.

Оль смотрел на раздосадованные лица троих друзей, и все странности складывались в понятную и точную картину в его голове.

Тахар говорил, что троица почти решилась уйти через порталы до того, как они закроются, — но ведь любому понятно, что нельзя прожить всю жизнь в Мире, на ошметке земли, где ничего нет. Подобие дома можно построить — а дальше? Где брать то, что не создать самим, но без чего жизнь станет такой жалкой и скудной, а происходящее нынче в Ортае покажется доброй сказочкой? Нет, на подобное эта троица решиться не могла — они, быть может, и чокнутые, но не тупые.

Они не собирались болтаться в междумирье.

И еще Дефара. Она бессильно билась о невозможность пройти в Миры-междумирья через портал — но ни словом не обмолвилась про то, как собирается попадать из междумирья в Азугай. Ночница знала, как.

Был какой-то способ. Верно, сложный, мало кому доступный и еще меньше кому известный. Но был. А проходы, что нынче появились в скалах, получились удобным, но не обязательным довеском — они главным образом позволили самим магонам убраться из Миров. И, раз с обратной стороны не набежало еще больше магонов — проход работал только в одном направлении. Но это был не единственный способ добраться до Азугая, потому что по всему выходило, что…

— Вы уже были там.

Западный ветер, по-осеннему сырой и колючий, встрепал светлые волосы стражника, бросил в лицо несколько тонких прядок.

— Нечего тут толпиться. — Он хотел сказать это уверенным тоном, но получилось жалко, почти просительно.

Горожане переминались с ноги на ногу, переглядывались — не то чтобы смущенно или испуганно — скорее ожидая, кто первым начнет… Начнет что?

Из караульни к стражнику вышли еще четверо, почуяв неладное. Но в толпе на это только заухмылялись: ну и пусть теперь стражников пятеро, а нас — два десятка, и мечи у нас немногим хуже.

— Хочим видеть вязней, — решительно протрубил кузнец из северного квартала, сделал шаг вперед.

Кузнец был орком, огромным как бык. Говоря, он чуть наклонял вперед круглую голову с кудрявыми смоляными волосами, словно упреждая: не перечь — бодаться буду!

— Вязней? — Старший из стражников, усатый кряжистый мужик, тоже сделал полшага вперед. — Вы для этого собранчество тут устроили?

«Собранчество» загудело, нерешительно и смущенно.

Ветер рванулся, заметался между людей, смахивая пылинки на волосы, выхолаживая кожу, выплескивая обрывки звуков, как песню на древнем непонятном языке. Люди заворчали уверенней, а за ними и стражник, на что-то рассердившись, смахнул ветряной шепот с усов рукавом и гаркнул:

— Кто хотит узреть вязней — выходь по одному! Определим в соседние каморки! Ну? Чего повставали?

«Собранчество» загомонило, так же враз, невесть отчего, рассердившись. Слышно было, как звякнул металл.

Издалека донесся истошный женский вопль и заполошенное кудахтанье.

Колючий западный ветер дохнул стражнику в лицо и унесся дальше по улицам Мошука.

Алера смотрела на Элая. Элай делал вид, что ничего не слышал. Тахар сосредоточенно облизывал ложку. Ыч чесал пузо. Кальен смотрел на троих друзей с любопытством, но без удивления, и Оль сообразил, что Кальен тоже это знал. Конечно же, знал, ведь он давно с Дефарой, наверняка она делилась с ним своими мыслями, которые…

Все они знали. Только он, как потешный персонаж из байки, даже не представлял, что находится прямо у него под носом. Гласник почувствовал себя настолько глупо, что хоть садись подле тролля и тоже принимайся пузо чесать — и то не будешь выглядеть так смешно, как теперь.

Тахар отодвинул тарелку, и глухой звук, с которым она проехала по столу, показался очень громким. Оль вздрогнул.

— Мы думали, там мои родители. — Тахар говорил медленно, словно обдумывая каждое слово по отдельности и желая сказать как можно меньше слов. — Дефара как-то спьяну ляпнула, что я «одно лицо с магом, который приходит все время».

— Все время? — переспросил Оль и тут же прикусил язык — вдруг Тахар не захочет продолжать, замкнется снова?

— Да. Мы тоже не поняли. Но я очень похож на отца, и еще он любил рисовать Карты вроде магоновых. Ведь как-то так вышло, что у нас с ними одна и та же магия, одни и те же заклинания, и то, что придумывают они, действует и у нас… Словом, мы решили, что нам нужно попасть в Азугай.

— И как вы исхитрились перелезть через горы?

— Как… Дефара подсказала.

Заметив, как Тахар мимовольно двинул пальцами, словно в руках его был пестик для перетирания трав, Оль подумал, что способ связан с каким-нибудь зельем. Быть может, ночница знала состав, дающий эффект парения, только не предметам, как заклинание, а живым существам. Сам Оль даже в горячке не взялся бы представить, что туда могло входить, но в травологии он не был силен. Подкинуть Умме загадку, что ли?

— И чего там, в Азугае? — спросил он для порядка, хотя по лицам троицы было ясно, что ни в какие подробности они вдаваться не будут.

— Магоны, — сухо сказал Тахар. — И вообще там… можно жить. Туда иногда приходят из Идориса. Не мы одни такие умные.

«И не вы одни встретили тамошнего призорца», — добавил про себя Оль.

— И теперь вы хотите уйти туда снова. Там лучше, чем здесь?

— Там всегда лето, — отрезала Алера, и тон ее давал понять: лета вполне достаточно, чтобы остаться навсегда где угодно.

— Там никто не думает, что остальные должны жить так, как хочется ему, — проворчал Тахар, и Олю снова стало неловко за свою резкость в лекарне.

— А магонки отрезают себе язык, когда уходят к мужу, — добавил Элай, и было непонятно, шутит он или нет. — Только представь себе целый край, в котором не слышно бабьего визга.

Оль растерянно переводил взгляд с одного лица на другое и не мог решить, как относиться к услышанному: как к шутке или как к удивительному открытию. И еще ему хотелось заорать: а как же я, что буду делать я, если вы уйдете? Отчего-то больше всего Оля потрясло не то, что кто-то может пройти в магонов край и не то, что сидящие перед ним люди всерьез желают уйти туда навсегда, а то, что его собираются бросить на произвол судьбы.

Как это так? Полмесяца таскались за ним хвостом, заставили привыкнуть к надежному плечу рядом, а теперь просто помашут ручками, пройдут через порталы — а ты крутись как знаешь? Это ж все равно что утопающего дотащить до половины реки, а потом разжать руки и броситься нырять за красивыми ракушками!

Впервые в жизни Оль, обученный маг, гласник немаленького города, сам всерьез нуждался в защите. И всерьез поверил, что получил ее. Потому теперь он ощущал себя обманутым дважды: в первый раз — когда молчаливо признал неспособность постоять за себя, а второй раз — когда понял, что вот-вот лишится обретенного чувства хоть какой-то безопасности.

Конечно, останется еще Ыч, очень серьезно воспринимавший свое «помогащая». И Кальен, который нынче шатается на грани в точности так же, как Оль. И, конечно, можно просто уехать в Эллор, потому что здесь гласный маг уже мало на что пригоден. Настолько не пригоден, что никто в Мошуке не осудит и не загрустит, а многие так и вовсе вздохнут с облегчением.

Ну почему, почему он не отправился в Недру, зачем остался в городе со своими наивными глупостями? Нельзя спасти тех, кто не хочет быть спасенным. Особенно когда самому вот-вот придется спасаться от них же.

Уехать в Эллор — обрести безопасность и расписаться в своей несостоятельности, даже не как гласника, а просто как мага, жизненная задача которого — помогать людям.