Возмездие (СИ) - Кельвин Август. Страница 26

Окказ осмотрелся, тяжело дыша, оглядел Ванаргов, стоящих перед ним, стаю странных существ, кружащую над ним, словно бы ожидая его смерти, чтобы полакомиться падалью. Ванарги застыли в нерешительности, они начали ходить вокруг него, издавая страшный рык, вопя в сторону горы. А гора снова сотряслась и устремилась в небо с нее несколько огромных черных пятен. Пятна приблизились и Окказ разглядел в них драконов, тех самых, что когда-то в детстве он рассматривал в книге сказок. Драконы внушали ужас, размахивая своими могучими крыльями, изрыгая пламя и осматривая все пылающими зелеными глазами. Один из драконов устремился на Окказа. А он взлетел и устремился в него, усилием мысли вызвав щит и воспламенив свой меч. Чудовище быстро приближалось к нему, размахивая крыльями, злобно рыча, а земля быстро отдалялась, погружаясь во тьму. Дракон широко раскрыл пасть, испустив в Окказа пламенный поток, но Окказ защитился щитом и выставив меч вперед еще быстрее полетел в дракона. Вот он уже ударил по голове его, оставив сияющий рубец у глаза, вот еще удар, и еще. И рев дракона сотрясает воздух. А вот Окказ отбивается от острых зубов, и снова пламенный поток останавливает он щитом своим. И вот он, размахивая мечом, отправляет в дракона десятки алых волн, которые бьют по чудовищу, отбрасывая его назад и оставляя на чешуе его сияющие рубцы. И вот Окказ устремляется во врага, пронзает ему голову сияющим словно солнце мечом. Пылающие зеленым глаза мутнеют и гаснут, крылья опускаются, словно ткань, тело становится мягким и холодным. Поверженный дракон падает на черное поле, погребая под собой Ванаргов, живых и мертвых.

Так сражался Окказ с драконами, летающими Ванаргами, Ванаргами на земле. И бой этот продолжался еще многие часы, быть может, даже дни! Он то взлетает и бьется с тьмою вверху, отправляя в полки Ванаргов, шагающие строем навстречу ему алые волны, то приземляется и бьется с ними на земле, пронзая и сокрушая Ванаргов одного за другим. Огромные черные тела падают на черную землю. А гора все посылает к нему черные полчища, и драконы непрестанно кружат в небе над ним.

Но вражеский натиск со временем ослаб, полчища были рассеяны, стройные ряды разбросаны раненными и убитыми. Драконы пали, Ванарги, парящие в небе, пали. И лишь редкие черные воины бродили по огромному полю, ища Окказа, постоянно ускользающего от них.

Окказ почувствовал сильную усталость, тело его пронзила тяжелая ломящая боль, глаза словно бы высохли. Он медленно ходил по полю, встречая редких израненных Ванаргов и убивая их. Делал он уже это спокойно, и так привычно ему стало пользоваться этой силой. Наконец он медленно подошел к последнему выжившему Ванаргу. Подошел медленно, ибо устал. Ванарг был ранен, он отбросил тяжелую секиру в сторону и поднял с земли копье. Окказ пошел ему навстречу медленно, тяжело дыша. Вот Ванарг бросил в него копье, Окказ отразил его легким взмахом меча. Ванарг отбросил щит и словно хищное животное на четырех лапах бросился на Окказа, надеясь разорвать его своими когтями и клыками. Окказ выпустил в него алую волну и хищник пал, не достигнув жертвы, пал издав ужасный предсмертный вопль.

Окказ остановился, осмотрелся — вокруг никого не было. Снова наступила тишина, такая глубокая, что тяжелое дыхание Окказа, казалось, разносилось по всему полю, проникало в темные пещеры горы и устремлялось по ним звонким эхом вглубь. Внезапно возникло перед Окказом ярко-синее пятно, похожее на зеркало. Но оно не отражало черное царство тьмы и теней, а виднелось за ним, как за окном, ясное синее небо, столь желанное, столь родное и близкое. В небе застыл маленький нант, возле него ракета. Окказ прошел сквозь окно и оказался в небе над застывшей Амарией. Вдали над городом застыло сражение, разрушающийся небоскреб в падении застыл, беспомощные и маленькие тела людей, падающих среди камней, металла и стекла. Окказ полетел к нанту, вошел в него, обнял Кару, усилием мысли вызвал щит, алой сферой окруживший нант. Время вновь потекло как обычно, ракета взорвалась, погрузив алую сферу в огонь. Но нант продолжил полет и Марра вскрикнула от неожиданности и страха.

— Кто ты? — удивленно воскликнула Кара. — Окказ? — Спросила она, рассматривая человека в сияющих доспехах, обнимающего ее.

— Это я… Это я. Устало ответил Окказ, и Кара облегченно вздохнула, услышав голос его. Марра продолжала управлять нантом и слезы текли по лицу ее, ноги ее дрожали, колени тряслись, по телу то и дело пробегала дрожь.

— Что произошло? — Спросила она дрожащим голосом Окказа, слегка обернувшись.

— Эту историю я расскажу вам, когда мы вернемся в Коф… Я расскажу вам все…

— Но где ты был? Почему мы не взорвались? Как? — Продолжала спрашивать Марра.

— Я был у Бога, и был в царстве тьмы… Он дал мне доспехи, щит и меч. Он спас нас, как и обещал…

Маленький черный нант устремился в небо, оставляя позади Амарию, битву, бой и смерть, направляясь ввысь, к надежде, ожидающей их впереди, к надежде и спасению.

Часть 4

I

Город окутала темная ночь, но городские огни сокрыли от глаз величие сияния звезд. А вдали от города все наоборот — величие сияния звезд затмевало все, и в частности, свет маленького нанта, летящего над лесом к городу Коф. Управляет машиной женщина лет сорока, а рядом с ней в детском кресле сидит десятилетняя черненькая девочка.

— Мамочка, давай остановимся, ну пожалуйста, — просит девочка.

— Ну зачем же, Тэа? — Раздражается мать.

— Ну потому что небо, ты посмотри на небо! Я хочу его видеть, мы должны его видеть! — Отвечает маленькая Тэа. Женщина не хочет останавливаться, хмурится, мечтает о доме, о теплой чистой постели…Тэа смотрит на нее черненькими глазками, словно умоляет. Нант приземляется на холме возле широкого желтого поля. Во тьме виднеется вдали башня агро-центра, она словно яркий костер пылает мигающими огнями. Бледная луна покрывает холодным светом желтое поле. И это желтое море волнуется, шумит. Словно желтые волны накатываются на черненькую девочку, щекотят руки и ноги. Вдали где-то ухает филин. Тэа улыбается, глубоко дышит и устремляет свой взор к небесам. Она созерцает эту вечную красоту, полную тайн и величия, великолепия и загадок. Эти звезды рассеянные в пустоте, эта тьма озаренная светом! Что за сила сокрыта в них, что за магия приковывает наш взор к небесам? Почему наше сердце дрожит, когда мы созерцаем эту вечную красоту? Эти звезды, это небо… Тысячи точек разбросанных во тьме, словно изумруды на черном полотне. И порой не совсем понятно кто смотрит: мы с нашей грешной мертвой земли, или они с чистых вечных небес?

— Мамочка, — шепнула Тэа, — как думаешь, а там кто-то есть?

— Где там? — спросила мать и зевнула.

— Там, на небе…

— Не знаю… Говорят, что на других планетах есть такие же существа, как и мы…

— А…А может там Бог?

— Нет там никакого Бога… И вообще пойдем…Хватит смотреть на небо.

Но Тэа не опустила своих глаз, она вернулась в нант, вернулась к обыденной серой жизни, погрузилась в суету, отдалась серому времени, но взгляда с небес не отвела! И с каждым годом становилась взрослее, вскоре расцвела, словно роза и наполнила дом благоуханием своей красоты, и многое забыла, многое разлюбила, многое возненавидела, но не опустила своих глаз, а продолжала устремлять взгляд ввысь.

И всякий раз, когда только могла, она уединялась и созерцала величие неба ночного, эти чудесные звезды. Порой, все, чего Тэа желала, было просто видеть звезды и наслаждаться их красотой. Когда ей было плохо, когда погружалась она в бездну уныния, тогда устремляла свой взгляд в бездну тьмы, озаренную вечным чистым сиянием звездным. Когда она была счастлива, тогда созерцала чудеса Вселенной. Так любила она уединяться в праздничные дни ради звездного неба. Так и в тяжкие дни смерти ее матери, она сбегала от родни и уединялась ради созерцания ночного неба. Ибо красота сия и великолепие внушали ей какое-то неописуемое чувство благоговения и покоя. Но кроме того порождали в ней какой-то страх, ужас глубинах души. И этот страх смешивался с восторгом и радостью. Размышляя об этом страхе, Тэа начинала думать о Боге. Она задавала себе вопросы о Нем, существует ли Он, насколько Он велик, творил ли Он этот мир? Или, быть может, удивительная Вселенная действительно произошла сама собой, как и говорят все вокруг? Сотворил ли великий Бог этот мир из ничего, или «ничего» создало этот великий мир и Бога? И она думала об этом постоянно, и чувствовала себя абсолютно одинокой в своих поисках и устремлениях…