До неба трава (СИ) - Шишкин Артемий. Страница 16

  Желтоватый огонёк быстро приблизился. Асилиса ударилась пятками в твердь листа и когда поднялась на ноги, увидела женщину, державшую лампу, в которой и жил тот славный огонёк. Женщина приветливо улыбалась подошедшим к порогу дома.

  Княжна не смогла разглядеть самого жилища, - всё скрывала утайница-тьма, а свет лампы высвечивал лишь дверной проём, убегавшее в разные стороны сплетение листьев, да великое множество ночной мошкары, вьющейся вокруг огня. Когда прибывшие подошли поближе, Асилиса рассмотрела, что их встречает молодая женщина, старше её возрастом, круглолицая и розовощёкая. Однако она совсем не была похожа на Вереска и его брата. Волосы девушки были длинными и светлыми, а голубые, как небесная высь, глаза молодой хозяйки завораживали даже в свете лампы. И глаза, и полные уста её приятно улыбались. И княжна, словно заражённая этой улыбкой, словно одарённая каким-то общим с незнакомкой счастьем, заулыбалась ей в ответ.

  Переведя взгляд на Вереска и, подняв повыше лампу, девушка вдруг испуганно округлила глаза и всплеснула свободною рукою:

  - Да, батюшки-светлы! Да ты пошто в крови-то?

  - Здрав я, Зовия. Вот, лучше принимай гостью, - Вереск пропустил вперёд княжну.

  - Ну, проходите под кров. Не стоит ночи глаза тешить.

  Встречающая молодая женщина - Зовия - широко распахнула дверь в дом и повела всех внутрь.

  Гости разулись в тёмных сенях с мучным ларём и штабелем толстых мешков. В следующей комнате - светлице княжна заметила широкую лавку и несколько окованных сундуков. Усталые ноги Асилисы первый раз за весь день ступили на рукотканый ковёр. Он был приятно мягким, с растительным узором.

   Оставив одну из двух здешних дверей за спиной, они вошли в освещённую кухню.

  - Прошу в сокальницу. - Зовия указала рукой на широкие скамьи, что окружали большой, добротный стол.

  Хозяйка установила плошку светильника на высокую подставку, изготовленную из тёмного железа кружевной ковки, и тем самым добавила свету в помещение.

  Вошедшая и остановившаяся в нерешительности на пороге Асилиса, дивилась всему увиденному. Всё в сокальнице было ей знакомо по родным избам и палатам в княжестве у отца, но только не сам этот дом. Раскрыв уста и очи от удивления, княжна проследила плавность и непрерывность пола, большой стены и потолка, Асилиса поняла что эта такое. Сия большая изба являлась ничем иным, как одним свёрнутым, живым листом лопуха. Стены и перегородки которой, так же были выкроенные из трав и стеблей.

  В дальнем углу была сложена каменная печь. У её очага стояла лавка с покрытыми убрусом горшками, перевёрнутыми вверх дном. Стояли застланные расшитым сукном сундуки-решётки. По всему помещению были со вкусом развешаны узорчатые рушники и ширинки. Дополнял обстановку домашнего уюта пушистый, рыжий кот. Размером с небольшую рысь, он мирно дремал на лавке у окна. И если бы не типичный кошачий облик, наличие длинного пушистого хвоста и отсутствие кисточек на ушах, - то княжна бы подумала, что это пардал, лесной зверь пробрался в дом к людям и пригрелся на лавке.

  Замешкавшуюся Асилису хозяйка усадила на скамью у окна с занавесями и та, боязливо посматривая на хозяйского пардала, отодвинулась от него подальше. Животное, услышав вошедших и обвив пушистым, словно беличьим, хвостом свои когтистые лапы, село на лавке и не мигая уставилось своими серыми круглыми глазами-плошками на княжну.

  - Устала, чай, с дороги-то, по травинам скакати? - Зовия мягко и доброжелательно улыбнулась княжне. - Присаживайся покамест, а Вереск придёт - откушаете.

  Зовия выставила на скатерть с оторочью из узорчатой тесёмки большое плоское блюдо с рисованкой - узорами-коньками по краю и вышла в дверь, что спряталась от первого взгляда княжны в углу. Мужчины пропали где-то по дороге сюда, и княжне оставалась лишь компания когтистого хищника. Асилиса вновь с опаской стала разглядывать его. Кот сидел смирно, не спуская с княжны глаз, и разглядывал её с большим интересом. Казалось, что вот-вот он, наклонив голову на бок, промолвит: "Ну, и что ты за птичка такая?" Возможно, кот и задал бы сей невысказанный вопрос, если бы дверь в сокальницу вновь не отворилась. В надежде лицезреть Вереска или Зовию, княжна обернулась и увидела входящую совсем ещё юную, незнакомую девушку. Рослая и справная, ликом и повадкой она чем-то походила на Вереска и Асота. Девушка зашла и тихонько притворила за собой дверь. Увидев Асилису, она ещё с бóльшим удивлением, нежели та, воззрилась на неё. Лик вошедшей, уже не по-детски миловидный, выражал любопытство и растерянность. Кот, дотоле тихо сидевший на скамье, вдруг спрыгнул со своего места и, в два прыжка очутившись подле девушки, стал тереться о её босые ноги. Он вёл себя ровно, как ласковый котёнок в доме у Асилисы: тёрся мордой о длинную юбку, плёл льстивые кружева вокруг ног девушки, ластился и мурлыкал, щурясь от удовольствия, явно признавая её за свою. В сокальнице наступила растерянная тишина. Не ведая, что сказать сидящей на скамье незнакомке, хозяйка кота присела на корточки и, не отводя любопытного взгляда от неё, стала гладить и чесать зверя.

  - Добро тебе, дитя, - решила развеять неуместную тишину Асилиса.

  - Я не дитя. Мне должно быть не многим меньше твоего, - молодая хозяйка кота слегка сдвинула чёрные стрелки бровей.

  Глаза её были самым ярким и удивительным дивом девичьего лика. Они сами притягивали чужие взоры. Очи девушки-подростка не были особо большими, они не цвели красотой сапфира, лазури или изумруда, но их смело можно было назвать незабываемыми. Тёмно-ночными омутами они крали внимание любого смотрящего у правильного носика, у славянских скул, у алых прелестных уст и даже у роскошной каштановой косы до пят.

  - Как же величают тебя, дева? - молодая хозяйка рыжей рыси заинтересовала Асилису.

  - Гостю первому должно представляться, - девушка упрямо отказывалась от предложенной княжной улыбки.

  Асилиса поднялась из-за стола и, приосанившись, положила руки на стол:

  - Я - княжна Сарогпульская Асилиса Ладимировна. - Княжна оправила на себе изрядно замызганную хламиду и напустила на себя гордый и высокомерный вид.

   - Ну, а как тебя прозывают?

  Асилиса снисходительно улыбнулась девушке. Та приоткрыла рот от удивления, но через миг весёлый и звонкий девичий смех забился о стены сокальницы. Девушка смеялась незлобно и задорно. Она смотрела на княжну снизу вверх и прикрывала ладошкой сверкающие белизной в отсвете лампы снежно-белые зубки. Княжну захватили возмущение и растерянность, из-за коих она упустила момент, когда дверь, через которую она пришла, снова распахнулась, и в кухне показались Вереск и Зовия.

  - Её величают Окой. - Зовия бросила недовольный взгляд на девушку.

   - А ты, Осока, лучше помоги мне. Нечего зубы-то скалить.

  Они стали накрывать на стол, а Вереск присел на скамью в самом углу стола. Асилиса поняла, куда он уходил. Парень полностью переоделся и теперь выглядел точь-в-точь, как мужчины, которые ходят у княжны дома: свободная белая сорочка с узорами по оторочью, да светлые штаны. Босой и умытый, Вереск весело улыбался.

  Зовия подала Оке, которая оказалась её дочерью, полотенце, и та тоже повела Асилису умываться. Они вышли в маленькую дверь и оказались на воздухе. Большой навес закрывал звёзды. Ока повесила полотенце на столбец и отошла в сторону.

  - Сымай портарь, - её голос раздавался откуда-то из темноты, которая скрывала от глаз княжны всё, что было в шаге от неё. - Поди, измотал он тебя - тяжёлый такой.

  Асилиса припомнила, что "портарь" - это одежда, кою дал ей Вереск. Она сняла его и передала Оке, что возникла опять рядом с большим кувшином в руке.

  - Ты прости за то, что давеча насмеивалася. Уж больно мне твоё одеяние посмехливым показалось, - повинилась Ока.

  Она повесила Асилисин портарь на крючок и стала поливать княжне из кувшина на подставленные ею ладони.

  - Ты же из-за Закрова? Там такие одеяния вздевают? - блеснула девушка в свете луны белизной зубов и колкостью насмешки.