Однажды. Не ты. Не я (СИ) - Морская Лара. Страница 19

— По-моему, Наталии не нравятся специи, — раздался невозмутимый голос Анри.

— Дать ей водички, что ли?

— Нет, вода не поможет. Молоко есть?

— Нет, конечно. Что я, ребёнок, что ли? — обиженно ответил Толли. — Маменька уже давно не даёт мне молока.

Очень хотелось съязвить, но для этого необходимо было сначала выжить.

— Тогда просто подождём, — спокойно заключил Анри. — Слушай, Толли, а почему слуги так тщательно моют павильон? Ведь ещё не время закрытия? Да и очередь змеится до самых ворот.

— Так вы на очередь не смотрите, Ваш Велич, она никогда не меняется. Люди так и спят на земле, боятся пропустить что-то важное. А закрывают раньше времени, когда назначен почётный гость.

— Кто именно?

— Сейчас посмотрю.

Раздался шелест бумаги, потом снова голос Толли.

— Эээ, госпожа Лисса.

— О, — только и сказал Анри.

— Если хотите, я могу сообщить, что вы здесь.

— Не стоит.

— Конечно, — поспешно ответил Толли. — Вам ведь ещё на переговоры возвращаться. Ребята сказали, что вы не закончили.

— Так и есть, не закончили. Наталия, вы не могли бы отойти в сторону, а то мне не видно экспонаты.

Они что, не понимают, что я умираю?

Язык горящим бревном покоился на дне рта, губы опухли и зудели пожаром. Слёзы стекали за шиворот, как у обиженного ребёнка.

А ещё мне очень хотелось увидеть госпожу Лиссу. Что-то мне подсказывало, что она имеет прямое отношение к Его Величеству. Интересно, какой день недели ей выделен? Попробую угадать по внешности, если когда-нибудь удастся открыть глаза.

— А вот и она, — сказал один из охранников.

Я отвернулась и стала яростно тереть глаза. Жжение во рту чуть уменьшилось, и передо мной постепенно проступали образы. Стройная фигура в голубом. Отчаянно моргая, я вглядывалась в расплывчатую картину, ожидая увидеть этакую напудренную зефирину с кукольным лицом. Небось облапает все экспонаты, пройдёт по залу со вздёрнутым носом и презрительно хмыкнет.

Но мне не повезло. Госпожа Лисса оказалась очаровательной женщиной лет тридцати с чем-то, с приветливым лицом и длинными, тёмными волосами. Почти без косметики, в красивом платье строгого покроя. Поболтав с охранниками, она остановилась перед комнатой богини. «Ну, давай же, сделай что-нибудь такое, чтобы мне было, за что тебя презирать!» — безмолвно просила я.

— Она мне нравится, — сказал Толли. — Хорошая женщина.

— Я и не жалуюсь, — ответил Анри.

Думаю, что она — воскресенье. Или суббота. Что лучше, воскресенье или суббота? Лисса должна быть одной из главных любовниц, раз уж она такая хорошая. Только вот вопрос, почему она не замужем, если вся такая распрекрасная? И ещё один вопрос: откуда во мне столько злости?

— На каком она курсе? — поинтересовался Толли с набитым ртом.

— На шестом.

— Ах да, конечно, её муж умер семь лет назад. И как ей обучение?

— Остался всего год. Арсентий собирается взять её к себе. Говорит, что у неё незаурядный талант.

— Огонь?

— Да.

— Здорово.

Они сосредоточились на еде, а я вонзилась взглядом в прекрасную вдову, которая ещё вдобавок оказалась талантливым магом. Подойдя к дневнику, она нахмурилась, теребя пальцами нижнюю губу.

— Спасибо, Толли, — сказал Анри. — Передай маме привет и благодарность.

— Да куда вы, Ваш Велич, ещё же вон сколько осталось!

— Мне пора, да и не хорошо это, наблюдать за Лиссой исподтишка. Не думаю, что она стала бы так поступать.

— Хорошая женщина! — заключил Толли, и мне захотелось его задушить.

Моим самочувствием никто не интересовался, и Анри ушёл, так и не поделившись новостями о переговорах. Я бы, конечно, спросила, но сначала нужно потушить бушующее во рту пламя.

— Ладно, Таш, иди-ка за своими инструментами, если хочешь, чтобы я впустил тебя в павильон, — сказал Толли, убирая остатки обеда.

— А кто такая Лисса? — промямлила я, неуклюже дёргая парализованным языком.

— А ты не знаешь? Они с нашим королём уже давно вместе. Очень хорошая женщина.

Да-да, это я уже слышала. Как бы умудриться спросить его о других любовницах? Кстати, почему меня это интересует?

— Я слышала, что у Его Величества есть и другие любовницы, — как будто невзначай заметила я, и охранники отреагировали на это заявление гулким хохотом.

— Тебе захотелось попасть в их число? Не волнуйся, мы замолвим за тебя словцо!

— Клоуны! — буркнула я, отправляясь за инструментами. У самых дверей я обернулась и показала им язык. Благо, для этого потребовалось всего лишь разомкнуть губы, ибо опухший язык так и норовил выпасть изо рта.

Не думаю, что госпожа Лисса так поступает. Ведь она — хорошая женщина. Фу на неё.

От охранников Клетуса мне удалось узнать только то, что монархи спорили всё утро и только что вернулись обратно в кабинет, чтобы продолжить переговоры. Забрав инструменты из моих покоев, я вернулась в опустевший павильон.

— Заходи, переводчица, — улыбнулся Толли. — Не обижайся, что не предупредил тебя про курицу.

— Всю жизнь буду злиться, — пообещала я, раскладывая инструменты на полу. — Хоть бы столик мне поставили.

— Могу принести стул, — предложил Толли.

— Зачем мне стул без стола? Ладно уж, справлюсь как раньше.

Мы посмотрели на стол богини, потом переглянулись и рассмеялись.

— Не думаю, что Алали станет возражать, если ты воспользуешься её столом.

— А с чего ей возражать? Мебель-то не её, а хозяйская. Но не стану её трогать, на всякий случай, а то ваш король мне голову откусит.

— Не-а, не откусит, он хороший.

Видимо, «хороший» являлось самой весомой похвалой из уст Толли.

— Смотрю, вы с ним в дружеских отношениях.

— Ага, — Толли проверил замки, задёрнул занавеси и оббежал взглядом цепь кристаллов, поддерживавших магический контур. — Он нас уважает, да и к прислуге хорошо относится. Он…

— Знаю, знаю. Он хороший человек. Иди, Толли, отдыхай. Я уж как-нибудь посижу на полу, не впервой.

Историки непривередливы. На раскопках условия сами понимаете, какие. Иногда и едим, и спим на земле. Всегда нужно быть наготове. Один раз ребята почти открыли гробницу, и тут кто-то заметил часть символа в самом низу. Остановились, очистили камень и нашли предупреждение на древне-арисийском: «да будет проклят всяк нарушивший покой». Вот так.

К чему это я? Ах да, мне даже нравится сидеть на полу.

Вернее, нравилось, в прошедшем времени, пока на меня не обрушилось оконное стекло. К счастью, Толли задвинул шторы, иначе не думаю, что я бы осталась в живых. Я настолько погрузилась в перевод, что потеряла счёт времени. Судя по тому, что перевела я с десяток символов, с обеда прошло, как минимум, часа два, когда вокруг взорвался мир.

Невероятный грохот, вспышки синего света, адская боль в спине и груди. Похвастаюсь своим профессионализмом: даже взлетая в воздух, волновалась я только о дневнике. Прижимала его к горящей груди, стараясь закрыть от осколков стекла. Перед тем, как отключиться, я передала ответственность за происходящее богине Шиана. «Я сделала всё, что смогла, остальное — за тобой».

— Выбили контур!

— Быть этого не может!

— Так выбили же!

— Арсентий сам его построил. Контур такой силы снаружи не выбьешь!

— Так выбили же!

— А как она умерла?

— С чего ты решил, что она умерла? Элбрайт сказал, что она жива.

— Тогда почему в крови?

— А мне почём знать? Говорят, её швырнуло чуть ли не через весь павильон.

Открыть глаза или нет? Приятно знать, что я жива, если они, конечно, говорят обо мне. Мёртвой я себя не чувствую, ибо боль ощущаю по полной программе. Горит спина, ноет грудь и при каждом вдохе предательски сжимается гортань.

— Тогда почему отключилась? Дыма надышалась?

— А откуда дым-то?

— Так контур выбили.

— А я дыма не видел.

— Потому что ты во дворце был!