Римское дело комиссара Сартори - Энна Франко. Страница 23

— Это необходимо, комиссар? Зачем калечить жизнь известному врачу, единственная вина которого состоит в том, что он мой друг?

— Вашему врачу не грозит никакая опасность, командор. Он даже заслуживает одобрения. Его ошибка в том, что он не поставил в извест­ность правосудие.

Командор глубоко вздохнул.

— Это профессор Ванини, главврач клиники «Ванини и Матеи». Наверное, вы слышали о нем.

— Кажется, — подтвердил комиссар. — Но не отвлекайтесь. Что дела­ла потом ваша дочь?

Командор Соларис потряс головой, словно пытаясь еще раз убедиться в реальности происходящего.

— Три дня спустя она сбежала из клиники. Кровотечение было оста­новлено, состояние улучшилось. Я уже надеялся, что это послужит ей уроком. Ничего подобного. Сумасшедшая, сумасшедшая!.. В первое время я подумал прийти к вам и рассказать все, но потом мне позвонила Марина.

— Что она сказала?

— Что чувствует себя хорошо и не надо беспокоиться. Вот почему я оставил все как есть. Что касается Катерины, я попросил ее сыграть роль моей дочери из-за отца. Пообещал денег. Она приняла предложение, но спустя несколько дней и она исчезла. Я никогда не думал, что найду ее здесь, в этой комнате, мертвой.

— Ответьте откровенно на такой вопрос, командор, — проговорил Сартори твердым тоном. — Когда вы увидели труп, почему вы пытались заставить меня подумать, что это ваша дочь?

— Мне действительно показалось, что это Марина! — вырвалось у Солариса. — Схожесть между Катериной и моей дочерью, как я вам сказал, поразительная. Когда Катерина работала у нас, не однажды ее принимали за мою дочь или за сестру Марины. Увидев это тело, в метаморфозах смерти, я с первого взгляда подумал. И даже сейчас не уверен, что.

— Врач уже констатировал, что у мертвой девушки волосы обесцвече­ны и в остальном она брюнетка. А ваша дочь блондинка, кажется.

— Да, да, конечно!

Командор сделал затяжку и погрузился в молчание. На пороге, недви­жимый как статуя, стоял фельдфебель Фантин. Послышались шаги возвра­щающегося бригадира Короны.

Комиссар встал и поднял сумочку, еще ранее обнаруженную им под креслом. Она была из коричневой кожи, броская на вид, с большими заклепками из белого металла и длинным ремешком.

Сартори открыл ее и вытряхнул содержимое на столик. Обычные без­делушки всех девушек: губная помада, пудреница, зеркальце, пилочка для ногтей, два платочка, испачканных губной помадой, портмоне с нескольки­ми тысячами лир, черепаховый бумажник с двумя банкнотами по пятьдесят тысяч лир и двумя — по десять тысяч, шоферские права на имя Катерины Машинелли, удостоверение личности муниципалитета Рима, также выпи­санные на нее.

Комиссар оставил эти простенькие предметы на столике и откинулся на спинку кресла.

— Теперь нам остается только расследовать, почему Катерина была убита и кем.

Подчиненные и командор вздрогнули.

— Убита? — вырвалось у Солариса. — Вы. вы думаете, что дело идет об убийстве?

— Не могу думать иначе, — со спокойствием произнес комиссар. — У двери этой квартиры старинный ключ, довольно броский, а в сумочке я нашел несколько маленьких ключиков, возможно, от квартиры Катерины и от «Мустанга», который вы ей вручили, чтобы убедительней была ее роль Марины. Дверь закрыта снаружи, и только снаружи ее можно закрыть, потому что изнутри замок блокируется запором. Кроме того, насколько мне известно, Катерина не употребляла наркотики. Какое заключение отсюда следует?

Глубокое молчание воцарилось в комнате.

Командор Соларис оставил квартиру на улице Маргутта с обязатель­ством держаться в распоряжении полиции. Перед подъездом толпа поре­дела; на страже остались только агенты. Магазины опускали железные ставни, и только две витрины небольшой лавочки были освещены.

Вместе с бригадиром Короной и фельдфебелем Фантином комиссар Сартори произвел тщательный обыск тайного убежища Марины Соларис. В квартире не было телефона, и оба окна выходили на крышу соседнего дома.

Шкаф содержал различный ассортимент женской одежды: шуба из белой норки, вечерние платья, разноцветные костюмы стиля «бит», костю­мы английского стиля, а также длинный ряд туфель и сапог. В ящичках лежали нижнее женское белье, длиннющие яркие шарфы, пояса из позоло­ченного металла и серебра. В первом ящичке в беспорядке валялись при­надлежности для макияжа.

В углу громоздились книги, и комиссар пересмотрел их одну за дру­гой. Почти все книги были англо-саксонских авторов: Хемингуэй, Стейнбек, Кронин, Трумэн Капоте, Фолкнер. Все на языке оригинала. Между страницами одного из романов лежала иллюстрированная открытка с видом Стокгольма, адресованная мисс Джойс, улица Маргутта, 115, Рим. Там было несколько строк по-английски: «Незабываемые моменты вме­сте. Петра».

— Фельдфебель, — позвал Сартори, — поищите сведения об этой Мэри Джойс. Думаю, в иностранном отделе должно быть что-нибудь.

— По имени вроде англичанка, — откликнулся подчиненный.

— Может быть. — Комиссар провел рукой по лицу. Он чувствовал себя уставшим. — Мне кажется, на сегодня хватит. Уже поздно.

Они вышли из квартиры. Бригадир опечатал входную дверь. На улице их ждал колючий ветерок. Наверное, к дождю.

Запутанное дело

Первое ноября выдалось серым и дождливым днем. Погода подей­ствовала угнетающе на комиссара Сартори. Казалось, в воздухе висит предупредительный знак на развитие следствия.

Поиски Марины Соларис, как в Риме, так и в других городах, оказа­лись безуспешными. Центральное управление запросило Интерпол прове­рить, не отправилась ли девушка к родственникам в Париж или к друзьям в Лондон. Но бесполезно. Никто не видел Марину с тех пор, как она сбежала из клиники.

Вскрытие Катерины Машинелли установило, что девушка умерла от эмболии, вызванной посредством шприца, наполненного воздухом. Эта гипотеза была подкреплена двумя особенностями: шприц не содержал остатков наркотика или другого подобного препарата; на правой руке девушки имелся след иглы в вене, но в крови не обнаружено ничего посто­роннего.

Опознание трупа было произведено Харриет и Сальваторе Даммой, который и в этом случае устроил патетическую сцену отчаяния.

В медицинском заключении, кроме того, упоминались обширные кро­воподтеки на затылке жертвы. В связи с этим можно было предположить, что девушку сначала оглушили, а затем убили посредством шприца, напол­ненного воздухом. Смерть наступила десять, максимум двенадцать дней назад.

Полицейскому управлению в Пескаре было поручено принести печаль­ное известие матери девушки. Той сразу стало плохо, и медики отговорили ее от поездки в Рим, которую она хотела предпринять.

Обнаружился владелец квартиры на улице Маргутта: старый дипломат в отставке. Согласно его утверждению, он сдал внаем квартиру около двух лет назад красивой молодой иностранке по имени Мэри Джойс, актрисе кино. Бывший дипломат ничего не знал о ней и не имел возможности узнать больше; впрочем, он к этому и не стремился, потому что наем опла­чивался регулярно.

Фельдфебель Фантин, однако, не обнаружил следов Мэри Джойс ни в иностранном отделе, ни в английском посольстве, ни в киногородке.

Светловолосая Мэри Джойс стала загадкой. Или это была сама Марина Соларис, взявшая себе фальшивое имя, чтобы ее не беспокоили домашние.

Когда комиссар показал фотографию Марины бывшему дипломату, тот не смог дать точного ответа. Он видел девушку два года назад, в течение нескольких минут в связи с газетным объявлением, опубликованным в «Темпо». И цель у него была одна: сдать квартиру внаем. Поэтому старик затруднялся сказать, была ли девушка на фотографии той же самой, которая представилась ему тогда.

Сартори спросил, не носила ли девушка очки.

— Нет, в этом я уверен, — заверил его старый дипломат.

События получили неожиданное развитие, и это раздражало ко­миссара.

Где пряталась Марина Соларис?

Кто убил Катерину Машинелли?