Сны Эйлиса (СИ) - "Сумеречный Эльф". Страница 54

Показалось, что он вновь готов обрушить на нее весь свой гнев, заточить в подземелья или и вовсе убить. Мрачные тени чертили жутковатые переливы на утонченном лице мужчины, а пышная грива колыхалась в такт ветру. Даже безупречный золотой камзол померк и сделался похожим на чешую дракона — так уж все виделось измученному разуму Сони. Принцесса и дракон, да только рыцарь где-то заплутал. Но она никогда не ждала спасения от прекрасных героев, теперь же надеялась на помощь самого чудовища башни.

И странным образом Софья поверила в него в какой-то миг, точно что-то невыносимо теплое и щемящее разлилось в сердце. Она поверила, что Раджед поможет своему доброму соседу. И тогда же льор резко успокоился, совладав с собственным возмущением. Он выпрямился, напуская на себя вид величественного аристократа, точно стряхивая что-то. Но голос выдавал стальные нотки:

— Ох, София, эти слова дорогого стоят. Нам обоим.

Затем показалось, точно льор приблизился, чтобы обнять ее: это выдали распростертые крыльями руки. Да и лицо на мгновение вновь изменилось, потеплели тайной надеждой глаза. Он хотел прижать ее к себе не из праздности или желания, а чтобы попрощаться на короткое время, как воин, который отправляется на смертельный поединок с опаснейшим противником.

Он принял угрозу и мольбу Софьи, но счел, что она не поймет его порыва. Ведь так обнимают жен и любимых, а их связывала пока только вражда или… что-то неуловимое. Да ничего не связывало!

Льор порывисто сцепил пальцы, отходя от гостьи. Он открыл недавно затворившийся портал. Вновь оттуда пополз запах гари, даже повалил дым. Отчетливо слышались лязганье мечей и грохот падающих предметов, неопознанный гул, точно ломались камни и завывали призраки.

Раджед не оборачиваясь переступил порог портала, поспешно закрывая его за собой. Софья оказалась в одиночестве посреди тронного зала. Она внезапно ощутила, как перехватывает дыхание и в коленях появляется предательская слабость.

«А если я его отправила… на смерть?» — вдруг осознала Соня, которая раньше никогда в полной мере не понимала сущности опасных поединков, борьбы и войн. Эта тема казалась ей затопленной каким-то туманом, точно запретная страна. Но вот пелена рассеяласью. Софья вдруг осознала, как это жутко.

Ведь Раджед мог и не вернуться! Как не возвращались сотни. Реальная опасность, реальная борьба, да не где-то по ту сторону экрана, а совсем рядом. И от исхода зависела дальнейшая судьба нескольких людей, ее собственная, ее сестры…

Соня в оцепенении добралась до ближайшего перевернутого в ходе какой-то потасовки стула с витыми ножками, кое-как поставила его на место и опустилась на мягкое сидение. Иначе бы пришлось прямо на пол. Ноги подкашивались от осознания, что она своей резкой просьбой, возможно, отправила человека на верную гибель. А, может быть, перекрыла и себе шанс на спасение. Поразило, что все-таки Раджед согласился защитить почти незнакомого соседа, хотя утверждал, будто льоры друг другу не помогают. Очередной хитрый план, чтобы произвести на нее впечатление? Нет!

Измученное побледневшее лицо с залегшими тенями под глазами не могло лгать. Что-то в нем изменилось, Софья заметила это, когда начала вспоминать в одиночестве. Наверное, больше он не играл с ней, как кот с мышью. Не он больше представлял здесь волю рока, как ему сначала хотелось. Вмешались и другие, напомнив, что он тоже просто человек, пусть очень сильный и долгоживущий. Но все-таки смертный. Соня устало сдавила виски, отгоняя лишние думы, сравнения и всякий намек на понимание янтарного чародея. Он все еще не покинул незримый список ее врагов. Но сомнения теснились, терзая сердце.

Дым из малахитовой башни все еще не рассеялся, хотя дверь открылась на пару секунд. Что же в таком случае творилось там? И что оставалось делать ей, слабой девушке?

— Рита… Рита! — проговорила Соня, осознавая, что хозяин башни покинул ее, оставив возле портала. Она с тайной надеждой и верой во внезапно пробудившееся великодушие янтарного чародея вскочила с места, подбегая к дверям залы. Она надеялась сначала отыскать сестру, а потом уйти вместе с ней через портал. Хотя… Тяжело на душе отзывалась мысль об исходе противостояния. Но все-таки жизнь и здоровье маленькой девочки оказывались дороже. Соня ни минуты не задумалась, если бы кто-то поставил ее перед чудовищным выбором, кого спасать.

Руки судорожно подергали витые кольца ручек. Бесполезно. Пленница зала потянула в разные стороны, толкнула плечом, но только запыхалась, борясь с неподатливыми немыми створками. С их искусной ковки только посматривали ехидно ухмылявшиеся львы. Соня осклабилась им в насмешку, пробуя вскоре другую дверь, ведущую из зала. Открытой оказалась только одна узкая бойница, из которой тянуло свежестью пропитанного озоном воздуха.

— Заперто! Все заперто! Опять! Как же мне это надоело! — топнула ногой Софья, хотя голос ломался непонятными интонациями на грани гнева и плача. Не такая уж она сталь, чтобы терпеть столько ударов. Впрочем, возможно, пока недостаточно закалили. Но ведь и самый добрый меч ломается о слишком упрямый камень. И таким оказывался раз от раза Раджед с его непонятным стремлением подчинить себе ее тело, а главное, душу. Сожаление, благодарность и тревога за него тонули в новом вихре неподдельного возмущения — ее вновь оставили птицей в клетке, не позволяя увидеться с сестрой.

Софья, давя непреодолимые порывы паники и озноба, вернулась на свое одинокое место. Затем скрестила руки и закрывала глаза. Она так измучилась от непонимания и глухоты Раджеда, что не удавалось уже даже молиться с просьбами о спасении Риты, как и желать ему удачи.

— Сумеречный Эльф? Эльф! — вспомнила об еще одном участнике этого странного представления Софья. Но в ответ ей только раздалось эхо, потерявшееся за витыми телами колонн. Она безотчетно ощущала, что настало ее время бороться. Тогда Соня в сотый раз обошла тронный зал, отмеряя шагами каждый метр, покрытый холодной мозаикой с изображением фантастических существ и цветов. Немного же содержалось мебели в самом парадном помещении, больше украшений. Главным из них, без сомнения, оставалось обширное зеркало.

Тогда Соня подошла к нему и проверила портал, надеясь, что рука провалится за гладь стекла. Но тщетно — ее надежно замуровали. Было бы странно уповать на такую милость со стороны «достопочтенного» льора. Вечно он подкашивал веру в себя. С одной стороны, совершал что-то хорошее, но тут же компенсировал это чем-то дурным. Словно не желал, чтобы кто-то посмел назвать его добросердечным или великодушным. Ведь добрые слабее, как, например, Сарнибу. Может, это война льоров так ожесточила его, заставила носить личину? Но зачем перед ней? Она ведь даже понимала его когда-то, временами.

Соня вспоминала, как они переписывались через альбом. Не каждое послание казалось ей отвратительным, не всегда он предлагал золотые горы и требовал стать своей королевой.

Иногда они часами обсуждали кого-то из мыслителей ее мира, он сыпал цитатами, да не поверхностно, а со своими рассуждениями и трактовкой. Девочка оценила, что собеседник намного интереснее ее сверстников и всех знакомых, намного глубже. И, как знать, она даже обрадовалась, что кто-то скрашивал ее одиночество человека из прошлой эпохи.

По меркам подруг и сверстниц она всегда слишком много знала: слишком хорошо помнила многие картины старинных мастеров, слишком вдохновенно рассуждала о классической музыке, слишком красиво писала сочинения с разборами стихов и литературы минувших столетий. В ее окружении все это оказывалось «слишком», чем-то избыточным в нашем жестоком и, вероятно, невежественном двадцать первом веке. Рассуждать «о высоком» и «гоняться за химерами» получалось только с мамой и парой одноклассниц.

Но вот появился кто-то, кто ценил старомодную эстетику. Однако очень скоро разрушил все очарование, посеял зерна паники и вечного беспокойства. Превратил себя в глазах Софья в чудовище. А ведь она чувствовала: он тоже одинок, его душа тоже ищет кого-то. Но маска, прилипшая к настоящему лицу, оказалась сильнее.