Готамерон. Часть I (СИ) - Цепляев Андрей Вадимович. Страница 95

Вот уж с кем она не рискнула бы вступить в бой, так это с последними. Лесные разбойники славились тем, что нападали толпой и искусно владели луками. Некоторые, вроде лудильщиков, просто обстреливали караваны, подбирая затем брошенное торговцами добро. Другие нападали из засады и убивали всех, кто им мешал, забирая повозки. Были и такие, кого крестьяне боялись сильнее нежити, например пирата Ходда, вырезавшего на лбах убитых перекрещенные сабли, или шайку Коловника, члены которой три года подряд сажали на кол случайных путников.

Ее кровавые истории острова давно не пугали, да и переживать за чужую жизнь она перестала после смерти родителей. Кому какое дело, сколько скелетов разбросано вдоль дорог, когда собственный круг друзей в любой момент мог разомкнуться. «Семья у ручья» была хорошим примером и непреложным законом, не только для детей, но и для взрослых по всему Миркхолду.

— Надеюсь, сегодня с пустыми руками не уйдем, — проговорила она, постукивая копьем по плечу. — Двух серебряных колец и кучи старых монет с прошлого раза едва хватило на кувшин вина.

— Монеты я отдал Джагинсу за прикрытие, — ответил Оливер. — Забудь прошлый раз. В погребальных пещерах рядом с долиной валяется только хлам. Мы с Шанти чего там только не находили, кроме золота. Здесь же дело другое…

— Хорошо. Это твой план, так что за все отвечаешь ты. Надеюсь, в этот раз меня не высекут волчьей крапивой поперек спины.

Анабель заметила, как помрачнел Оливер. Он хорошо помнил унизительную экзекуцию, устроенную по приказу нового главы охраны домена с непроизносимым именем. На дворе перед усадьбой ее привязали к бочке и драли до тех пор, пока со стеблей не слетел последний лист. Один из наемников затем хотел облить ее спину джином, но Оливер выбил бутылку у него из рук, за что схлопотал в челюсть от полуслепого громилы по имени Олаф.

— Годвину не обязательно знать о твоей отлучке, — ответил крестьянин, непроизвольно коснувшись левой щеки. — Ваш староста, конечно, болтлив, но его молчание всегда можно купить. Посулю ему пару золотых монет за каждый твой новый побег, он и будет нем как черепаха.

— Плевать на него! Если соберем достаточно золота, нас тут даже Нисмасс не удержит, — воскликнула она. — Переберемся на материк и заживем по-человечески!

— А там все еще живут люди? — усмехнулся крестьянин. — Я стараюсь не ради грибов. Там должен быть предмет, который в будущем изменит нашу жизнь.

— Вот оно как? — помрачнела Анабель, с детства не любившая сюрпризы. — Что же это? Надеюсь, не магия какая-нибудь?

— В свое время узнаешь. Только не болтай лишнего, а то наемники все отнимут.

— Будь здесь Грог, они бы нас пальцем не тронули.

Оливер обреченно вздохнул.

— Будь здесь Грог, мы бы уже давно там побывали. Ладно. Все равно псы барона ничего не узнают. В тот лес давно никто не ходит.

Впереди между деревьями показалась пыльная колея. Утесы справа становились все меньше, пока не превратились в небольшие песчаные насыпи. Оставив обожженные солнцем поля, они вышли на дорогу напротив болота. Вокруг росли деревья. Пели птицы. Неподалеку начинался пологий склон, уводивший к скалам, окружавшим лощину. Глядя на холмики, поросшие белым луконитом, верхушки которых поднимались над камышовыми зарослями, Анабель перевела дух. Здесь заканчивались земли Лендлорда, а вместе с ними и его власть.

Встав посреди дороги, Оливер прочертил копьем в воздухе дугу и огляделся.

— Шанти сказал, что будет ждать нас тут. Где их ветер носит?

— И что теперь? — спросила она, наблюдая, как между холмами над трясиной порхают разноцветные бабочки.

— Путь из города неблизкий. Наверное, опаздывают, — послышался раздосадованный голос Оливера. — Пойдем к таверне. Может, встретим их по дороге.

— Может, там и пожрем? — жалобно заскулила Анабель, погладив ладонью плоский живот. — У тебя хоть какие-то деньги есть?

— Шанти обещал принести мешок с едой. Позавтракаем на пастбищах. Надеюсь, сидр он захватил…

Парень сказал это, глядя куда-то в сторону. Анабель последовала его примеру, рассмотрев среди кустов постамент со статуей Нисмасса. На мощеной площадке возле дороги стоял позолоченный истукан. Фигура в плаще, со связанными веревкой запястьями, по традиции была обращена грудью к свету. Пальцы на обеих руках были растопырены, со слов стариков, чтобы придать сходство с солнечными лучами. Лицо созидателя скрывал безразмерный капюшон. Простая мантия ничем не отличалась от мантии демонессы Нигмы, которую они с Еленой видели в городе, когда посещали ротонду тамошнего нигманта.

Статуи, подобные этой, были расставлены по всему острову. Охотники находили их даже на севере, а крестьяне откапывали на полях. Точно неизвестно, как они появились на Миркхолде. Нисманты утверждали, что их установили первые колонисты, пытаясь таким образом защитить остров от зла, а простолюдины наивно полагали, что это дар Нисмасса.

Подойдя к постаменту, Оливер как обычно преклонил колено перед статуей и начал молиться. Анабель встала рядом, закинув копье за спину. Каждый раз, когда Оливер начинал свои тщедушные бдения, ей хотелось треснуть его по голове. Молитву она считала бесполезной тратой дыхания, чем-то наподобие горячечного бреда. Хотя некоторые и впрямь думали, будто слова, обращенные к позолоченному истукану, могли как-то им помочь.

Отдав дань уважения Нисмассу, Оливер стал просить благословения всего, что могло повлиять на жизнь окружавших его людей.

— Нисмасс, благослови память моих предков, — шептал парень, закрыв глаза. — Нисмасс, благослови силу отца моего…

— Говорят, если пожертвовать ему тысячу золотых, он приподнимет плащ и позволит чмокнуть себя в задницу, — давясь со смеху, произнесла она.

Оливер не реагировал, но голос его заметно потяжелел.

— Нисмасс, благослови очаг моей матери. Благослови крышу дома моего.

— Благослови сапоги мои, Нисмасс! — нараспев произнесла Анабель. — Давай вместе. К вечеру управимся. Благослови деревья, благослови горы, благослови небо, благослови воду, благослови…

— Нисмасс, благослови сердце моей возлюбленной.

— Мое сердце в порядке, Нисмасс. Не слушай его!

Вскинув копье, она прицелилась и нанесла удар острием прямо в бронзовый лоб божества.

— Ты забыл бабушку!

Раздался мерный звон, от которого Оливер вздрогнул. Через мгновение сын крестьянина был уже на ногах. Анабель кокетливо улыбнулась и шаркнула ножкой. Оба посмотрели на крошечную точку, оставшуюся на капюшоне в том месте, где у статуи предположительно был лоб.

— Что с тобой? Ты ведешь себя как ребенок! — накинулся на нее Оливер.

— Ребенок? Я на год старше тебя! А вот ты ведешь себя как дурак. Стоишь на солнцепеке и бубнишь какую-то ерунду.

— Неужели нельзя подождать, пока я помолюсь?

— Зачем? Боги давно оставили нас. Мы теперь сами по себе и заслужили право быть свободными.

— Причем тут свобода и Нисмасс? Стратталитет не дает нам право выбирать. Мы — те, кто мы есть по праву рождения и по воле короля.

— Скажи это муравьям!

Упоминание о мятежных крестьянах заставило Оливера поморщиться. Муравьи прятались в лесах рядом с долиной и жили среди батраков на фермах. За сорок пять лет с момента казни Тайлера, враги Лендлорда так себя и не показали. Сейчас у них даже лидера не было. Все что они делали, — совершали мелкие кражи и славили своего мертвого героя, обещая однажды вновь взяться за оружие.

— Муравьи одной ногой в могиле.

— Много ты знаешь. Придет время, и они поднимут мятеж.

— Пусть так. Что с того? Они тоже молятся у алтарей. Мы все это делаем по воле Нисмасса и короля.

— Я живу не по их воле! Я вообще не выбирала где и кем родиться, — произнесла она сквозь зубы. — И, да, еще я женщина! Не забудь закон о превосходстве. Благодаря этому дерьму у меня нет права даже помочиться.

— Довольно, Анабель!

— А ты забыл, что свободу воли человеку даровала Нигма? Так проповедует старый нигмант в городе. Она наша прародительница, а не этот солнечный ублюдок. Следуя его законам, ты нарушаешь заветы другого божества. Ну не глупо ли?