Страж (СИ) - Татар Анастасия. Страница 55

— Серьезно, ребята, — она предупреждающе выставляет руки. — Это слишком. Да мне даже смотреть на неё стремно. Ладно Надя, она сломает себе что-то и то срастется за сутки, а ты? Жить надоело?

— Ты же знаешь, что я с детства кататься умею, — Дамир ободряюще улыбнулся и достал из кармана телефон, протягивая его девушке. — Держи, будешь снимать.

Мы с ним встали рядом и, глянув на резко уходящий вниз широкий спуск, взглотнули. Я даже перекрестилась, вспоминая «Отче наш».

— Ну, с богом! Поехали!

Судя по моим поступкам, поехали не только мы.

Это была страшная ошибка, которая закончилась переломом ноги в трех местах и растяжением руки. Кажется, еще и легкое сотрясение. Дамир обошелся вывихнутой лодыжкой и крупным синяком на пол-лица. Больше всего не повезло парню второкурснику, в которого я врезалась. Его увезли со сломанной шеей.

Мы с Дамиром лежали на соседних кушетках в лазарете. Между нами сидела Цэрлина, которую пробивало на дикий ржач, как только меня пытались накормить. Она с упоением рассказывала и показывала на телефоне, как оно все было, пока у окна с фейспалмом стоял куратор, переговариваясь о случившемся с Василисой.

Впрочем, травмы у новичков — нормальная вещь, особенно если дело касается меня. Сделали блокаду, вправили кости и наложили гипс, который придется снимать завтра же, Дамиру вообще просто примотали к ноге непонятный амулет, — вероятно, для особенных людей и методы лечения особенные.

Зато когда пришел Алисс поинтересоваться, нужно ли мне что-то и как самочувствие, все как-то неопределенно замолчали. Кроме этого, он порадовал меня тем, что не читал нотации, в отличие от моих сотоварищей, просто сидел рядом и поглаживал целую руку. К тому времени как он ушел, я почти спала, расслабившись до невозможного. Следом за Алиссом исчезла Василиса, и как только дверь захлопнулась, стало опасно тихо. Дошло: сейчас будут кричать.

Похолодело, в буквальном смысле, что означало воздействие на магический фон помещения.

— Вы двое, — Ранзес обратился к Цэрлине и Дамиру, — полагаю, пришло время провести воспитательную беседу.

Все молчали.

— Я знаю, что вас уже связали клятвой. Но этого мало. Мне что-то кажется, что никто из вас не осознает всю опасность ситуации. И я имею в виду не только опасность для ваших жизней. Для начала… Дамирий, в отличие от них, ты все знаешь об этом… — он шумно втянул воздух. — Алиссе… так кого черта, скажи мне, ты позволяешь ей так близко его подпускать?

— Она не слушает, — нахмурился Дамир.

Однако здравствуйте.

— «Она», вообще-то, здесь. И я не понимаю, почему вы так взъелись.

— Еще утром ты так боялась, что впадала в панику от одной мысли о нем, а сейчас защищаешь и целуешься с ним? — мужчина криво усмехнулся.

Мне стало не по себе. Вроде, ум подсказывал, что Алисс человек опасный и происходящее в наших, кхм, отношениях не есть нормальным, с учетом того, что мы знакомы всего пару дней. И в то же время что-то упорно твердило:

— Он меня защищал.

— Да неужели? — в его голосе скользнул яд. — И тебя совсем не смущает, что он готов убить за тебя, не смотря на то, что вы только… подожди-ка… пять дней знакомы?

Только я собралась открыть рот, как Ранзес, будто бы прочитав мои мысли, спешно перебил:

— О, я тебя умоляю! Только не надо говорить, что он тебя любит!

— Что в этом такого нереального? — вжавшись в кровать, едва повысив голос, отозвалась я.

Если бы не травмы, я бы давно встала и ушла, хлопнув дверью. Пока повод для радости был только один: я не порвала курточку, пусть и безнадежно, в очередной раз, испортила форму.

— Дура, — к моему удивлению, с сожалением вклинилась Цэр, поджав губы.

У меня пропал дар речи.

— Ладно. Видимо, с этим пока и правда ничего нельзя сделать, но это ненадолго… есть у меня одна идея… — он устало потер лицо ладонями с побитыми костяшками. Что-то внутри меня заволновалось: еще утром этих ссадин не было.

— А теперь слушайте меня. То, во что вы все ввязались — не шутки и далеко не игры. В это втянуто много людей, голова с плеч которых слетит сразу, как только вы себя чем-то выдадите и тем более, выдадите Надю. Далее. Никакой самодеятельности. Вы ни черта не знаете и можете своими действиями сильно подпортить нам планы. Пока что единственное, что вы должны сделать — закончить свое обучение и стать десницами. Дамирий, в твоих же интересах вернуться сюда сразу после назначения, хоть бы курировать первый курс. Вас двоих, — кивок на меня и Цэр, — я буду еще три года воспитывать.

— Что? — возмутилась я. — Воспитывать?

— Да, воспитывать. С завтрашнего дня вы обе будете исправно посещать все лекции, зубрить предметы и днем, и ночью. Думаю, самое время усилить тренировки Особенно тебе, Оггар… — он скосил на хмурую и возмущенную Цэрлину. — В ваших же интересах не выделяться, не прыгать выше головы и не вступать в открытые конфликты. Исправлять ваши косяки я больше не собираюсь, но постараюсь сделать так, чтобы вы их не совершали. Кстати, Надя…

Что еще? Может быть что-то хуже?

— Ризер передавал привет. Он сказал, что придушит тебя своими руками, как только освободится.

Куратор двинулся на выход, готовясь избавлять пространство от своей магии. Как он это делает? Как устанавливает эту антипрослушку?

— Я надеюсь, вы меня поняли. Завтра в восемь часов чтоб были на занятиях. Живые или мертвые.

Хлопнув дверью, он скрылся, а я так и осталась молчать на кровати, втянув шею. Почему-то было очень обидно и совестно за все произошедшее, будто кошки на душе нагадили.

— Поверьте мне, лучше вам его не злить, — предупредил Дамир.

Два месяца после этого разговора я впервые в этом мире чувствовала себя студенткой. Именно такой, как некогда у себя на родине, когда ты не спишь ночами, зубря материал, даже по тому же вышмату, по которому пришлось брать дополнительные уроки у порядком офигевшей женщины-панды — арсит Мадизы. Единственная отрада — страдала я не одна, а с Цэрлиной, на уютной кухоньке Дамира с забитым едой холодильником. Утро начиналось с пробежки и тренировки под крылом Ранзеса, который нещадно гонял нас похлеще Ризера, а боевая подготовка и комбаты теперь были совсем другими. Нас наконец-то начали учить особенностям ведения боя!

…но только дурак возрадовался бы таким переменам. Отрабатывались приемы сначала на однокурсниках, а потом на кураторе. Как следствие, уровень травматизма возрос раза в три, и с тех пор я ходила в лазарет, как на работу, пять дней в неделю, и Цэрлина вместе со мной. Чаще всего с синяками, вывихами и трещинами, гораздо реже случались переломы.

Сначала слушалась я не особо. Помню, первый вторник, первую лекцию Устава в новом режиме…

Мозг кипел. Пока я во все глаза пялилась на обезумевшего Цыльо, видимо, забывшего путь к кафедре обратно, понимала, что с Землей у этого мира даже больше общего, чем кажется на первый взгляд. Что тут, что там существуют по-настоящему неадекватные преподаватели, которые явно не слышали, что оценки — не показатель ума. И я сейчас совсем не о себе.

Это что же, Ризер уехал, и он сразу страх потерял? Чего ко мне прицепился?

— Я вижу, вы считаете себя достаточно умной, чтобы меня не слушать, — правильно оценивает он мой творческий подход к его уроку.

«Не твоя, вот и бесишься», — проскальзывает в голове, и на губах расцветает усмешка.

Ну, точно Петрович! И того судорога хватала, как будто припадок то ли бешенства, то эпилепсии, когда я откровенно забивала болт и погружалась в мысли. Честно говоря, всему виной моя вредность: если учитель гад, то и я ему не рад. И вот серьезно, после первой лекции, на которую я, к тому же, еще и опоздала, все желание учить предмет отпало. Совсем не так я себе представляя попаданческую жизнь, а особенно учебу в академии, совсем не так…

— К кафедре. Быстро, — чеканит арсит.

— Зачем? — вздернув брови и наконец-то на него посмотрев, спрашиваю.

И в самом деле, чего добивается? Будет перед всем курсом позорить или заставит стоять там до конца лекции? Впрочем, одно хуже другого, да не мне. Большинство и так уже косится.