Королев: факты и мифы - Голованов Ярослав. Страница 124

С ресторанным питанием оказалось сложнее. Гришка был в панике.

– Где же я вам возьму ресторанного повара?!

– Да хотя бы в «Национале», – спокойно парировал Туполев. – Что вам стоит арестовать шеф-повара и сюда!

Поднималась шарага в семь часов, умывались, брились, стелили постели и шли завтракать: каша, масло, кефир, сладкий чай. Потом работали до обеда. С часа до двух – обед: суп, мясо с гарниром, компот, какао, и снова работа до семи вечера. В восемь ужин: опять какое-нибудь горячее блюдо, кефир, чай, и свободное время до одиннадцати часов. Если ты хотел поработать ночью, приносили бутерброды, кефир, чайник с кипятком и заварку.

В свободное время каждый занимался, чем хотел. Много читали. Был кружок любителей поэзии. Книги шли из Бутырской тюрьмы, библиотека которой, как и библиотека Лубянки, была одной из лучших в Москве, постоянно пополняясь конфискованными собраниями «врагов народа». На некоторых томиках даже можно было обнаружить заметы прежних владельцев: «Радек», «Рыков», «Из книг Бухарина». Устраивали производственные микросоветы. Просто трепались, сплетничали на тюремные темы, любители обсуждали прекрасную половину ЦКБ. Гуляли в «обезьяннике», в жаркие летние вечера поливали там друг друга из пожарного шланга. Однажды окатили Туполева, он так ругался, что слышно было на набережной. Полищук, Бартини и Соколов в свободное время занимались наукой – ставили опыты, исследовали, как влияет электрическое поле на обтекание конструкций воздушным потоком. Абрам Самойлович Файнштейн был нашим торгпредом в Италии и сидел не как член «русско-фашистской партии», а как «фашистский шпион». В шарагу он попал, поскольку был, кроме того, еще замечательным химиком, специалистом по бакелиту и плексигласу. В свободное время он выпиливал отличные расчески, так его и звали: Главный конструктор расчесок. Николай Николаевич Бочаров делал скрипки. Приглядевшись к нему, молодежь – Паша Буткевич, Игорь Бабин, Виктор Сахаров – соорудила из фанеры гитары, балалайки, мандолину и бубен с плотной калькой вместо кожи. Так родился маленький оркестрик, воистину «надежды маленький оркестрик»... Вечерами играли, пели.

Королев, который с юных лет никогда не был заводилой по части развлечений, и здесь держался в стороне. Замечали, что он что-то пишет, считает на линейке. Вряд ли эта работа касалась бомбардировщика. Никаких записей и набросков того времени не сохранилось. Уверен, что эти его потаенные труды имели отношение к ракетной технике, потому что везде, где имелась хоть какая-нибудь возможность заниматься ракетной техникой, будь то тюрьма или курорт, Королев ею занимался.

Константин Ефимович Полищук свидетельствует: «Сергей Павлович все время обдумывал какой-то летательный аппарат, но что это был за аппарат, я не знаю. Я слышал, что он ходил с каким-то предложением к Кутепову». Королев ни с кем не делится, не советуется, расчетов своих не показывает. Отношение вообще к ракетной технике в авиационной среде было явно негативное – инженер Папок, его оппонент в Исарах, увы, не был одинок. Один из зеков однажды прямо сказал Королеву:

– Вы со своими лунными проектами пускали деньги на ветер, вот нас и пересажали за ваши фокусы...

Иногда зекам удавалось убедить «руководство» в необходимости творческих командировок в другие конструкторские бюро, на испытательные станции, полигоны и аэродромы. Вырваться хоть на день из клетки хотелось всем, но удавалось это не часто. Арон Рогов и Александр Алимов, например, работавшие над двигателем будущего бомбардировщика, ездили на Центральный аэродром в бокс ЦАГИ, «гоняли» двигатель. Надашкевич, Кербер и Френкель навалились на Туполева: надо съездить на несколько заводов. Туполев сумел договориться с Кутеповым.

Королев никуда не ездил, хотя стремился. Особенно завидовал он Вадиму Успенскому, который однажды попал на полигон под Ногинском и в разговоре обмолвился, что видел испытания ракет. Королев тут же утащил его в укромный уголок:

– Очень прошу, расскажите мне подробно обо всем, что вы там видели...

Успенский рассказал, что видел, как стреляла реактивными снарядами специальная установка, смонтированная на автомашине.

– А еще? – спросил Королев.

– Все...

– Ну, это можно было увидеть и десять лет назад, – Сергей Павлович был явно разочарован.

В шарашке часто устраивали маленькие добровольные собрания, на которых в самой непринужденной обстановке зеки делали доклады, делились планами и идеями. Королев бы, наверное, мог сделать доклад по своей тематике, но упорно отказывался:

– Рано, не о чем еще говорить. Работать нужно...

Но на доклады других зеков он ходил регулярно. Особенно запомнился замечательно остроумный и очень интересный доклад Роберта Бартини. Водя пальцем по специально сделанным для доклада графикам, Бартини сказал небрежно:

– Как вы видите, согласно графику будущий самолет Андрея Николаевича будет иметь скорость не более 585 километров в час.

– Как 585? – взревел Туполев. – 640! Дурак! И графики твои дурацкие!

– Сам дурак!

Началось общее веселье.

Однажды Королев вышел из «аквариума» покурить и не поверил своим глазам – навстречу шел Петр Флёров.

– Это ты? – тихо спросил Сергей.

– Я! – весело ответил Флёров и обнял его.

«Попка» в коридоре крякнул: вольные не только не обнимались с зеками, но даже не здоровались.

Флёров работал в КБ Яковлева, занимался колесами и тормозами. Туполев вызвал его для консультации. Колеса – это была целая проблема. При убирающемся шасси колеса должны были быть как можно меньше. Но где предел?

Флёров приходил к Королеву в «аквариум», они подолгу беседовали. Однажды их застукал Кутепов, но и рта не успел открыть, как Петр, кивнув на Королева, ошарашил его вопросом:

– И долго вы его тут держать будете, товарищ начальник? За соседними столами прыснули в кулак. Гришка растерялся, забормотал невнятно:

– Сколько положено, столько и будем...

Флёров заехал вечером к Ксане, потом к Марии Николаевне, рассказывал о встрече с Сергеем, отдал записочки, которые вынес под стелькой башмака.

– А одет-то он хоть прилично? – взволнованно спрашивала Мария Николаевна, словно это было самым главным.

– Очень элегантно, модно, – улыбался Петр, – черный комбинезон и... бутсы, – хотел сказать: «говнодавы», – так называли эти ботинки в ЦКБ, но постеснялся...

Очень редко зеков из шарашки возили на свидания с родными в Бутырскую тюрьму. Нина Ивановна вспоминала, что Сергей Павлович рассказывал ей, как к нему никто не пришел и он очень горевал. Ксения Максимилиановна описывала эти свидания достаточно подробно. Допускаю, что правы обе: какое-то свидание могло по каким-то причинам не состояться, это огорчило Королева, запомнилось ему, о других он мог и не говорить Нине Ивановне, понимая, что это ей не очень приятно слушать.

Для всех зеков свидания эти были тяжким испытанием. Встречались близкие люди, которые не видели друг друга несколько лет. Встречались буквально на минуты, – что можно тут успеть рассказать и как можно рассказать, если рядом сидит вертухай. Вертухаи могли воспринимать живых людей, как предметы, но живые-то люди не могли так их воспринимать! А дети! Валентин Петрович Глушко впервые увидел свою дочь на тюремном свидании. Когда Елизавета Михайловна, жена Кербера, войдя в комнату для свиданий, сказала сынишке: «Левушка, поцелуй папу», двухлетний мальчик бросился на колени к вертухаю, обнял его за шею... Это было так страшно, спазм горьких, горячих рыданий душил Леонида Львовича...

Пятилетняя Наташа Королева спросила отца:

– Мама говорила, что ты прилетел из командировки на самолете. Но как же ты сумел сесть, тут такой маленький дворик?

– Сесть-то сюда легко, девочка, – весело сказал молодой вертухай, – улететь отсюда трудно!

Королев отвернулся, чтобы дочка не видела его глаз.

На свидания с улицы Радио в Бутырку их возили в обычном автобусе, безо всяких решеток, только окна не разрешалось поднимать. Свидание начиналось раньше Бутырок – свидание с Москвой, с домами, с людьми на тротуарах, с витринами, с собаками – за окном был мир, столь же реальный для них, сколь реален экранный мир для кинозрителя. Автобус с улицы Радио выползал на улицу Казакова, Инфизкульт, Театр Транспорта. Афиша: «Без вины виноватые» – это про них. Садовое кольцо, НКПС, люди, ныряющие в воронку метро «Красные ворота». Институт Склифосовского, Сухаревская площадь, этих башен с эмблемами ВСХВ по углам Первой Мещанской они еще не видели, кинотеатр «Форум», еще афиша: «Светлый путь» – это явно не про них. Третий Дом Советов, поворот на Каляевскую, отсюда до Конюшковской он мог бы дойти пешком за полчаса, а вот и дом родной – Бутырка!