Программист в Сикстинской Капелле (СИ) - Буравсон Амантий. Страница 166

 — Кто это?! — в недоумении воскликнул я.

 — Хор, — кратко пояснил Пётр Иванович и задал вошедшим ауфтакт*.

Двенадцать человек, как один, открыли рот и по команде грянули незнакомый мне четырёхголосный кант, прославляющий победу России над Швецией и могущество Санкт-Петербурга. Признаюсь, пели они довольно сносно, но какими-то «деревянными» голосами, совершенно не подходящими для оперы. Когда они закончили, Пётр Иванович с довольной улыбкой вопросил:

 — Каково? Моя школа! Из бывших солдат целый хор собрал, теперь на клиросе поют!

 — Прекрасно, дон Пьетро, — скромно ответила Доменика. — Но я не совсем понимаю, что с ними делать?

 — Уж решите сами. Мне некогда. И этих болванов передаю в ваши нежные руки, — усмехнулся Пётр Иванович, кивнув головой на своих сыновей, а затем, с наслаждением проведя взглядом по изящным изгибами фигуры моей возлюбленной, покинул помещение.

Да уж. Ну и студенты достались бедной Доменике. Час от часу не легче!

 — Алессандро, — шепнула мне Доменика. — Подойди к ним, спроси, понимают ли они по-французски? Или по-итальянски?

Что делать, пошёл знакомиться с «братьями» и заодно выяснять их уровень развития. Те в недоумении воззрились на Доменику и, по всей видимости, не понимали, что делать дальше.

 — Приветствую вас, уважаемые! — как можно более вежливо обратился я к ним. — Разрешите представиться, Александр Петрович Фосфорин, ваш единокровный брат, прибыл несколько дней назад из Тосканы.

Братья в недоумении переглянулись, а затем тот, что казался помладше, промолвил:

 — У кого по-русски говорить учился? Стало быть, у польского доктора, — и с этими словами громко засмеялся, а вслед засмеялись Данила и некоторые деятели из хора.

 — Вовсе нет. Это не имеет значения, — как ни в чём не бывало отвечал я. — Также с радостью готов представить вам замечательного человека: Мария Александровна Кассини, учитель музыки. Прошу любить и жаловать.

 — Девка — учитель музыки? — закатил глаза Данила. — Нет, похоже, отец совсем умом поехал, а ещё говорил, что я ни стыда ни совести не имею!

 — Эй! Я бы попросил! Пётр Иванович не потерпит подобного отношения! — возмутился я. — Не девка, я прекрасная женщина, моя невеста. Посмеете оскорбить — будете иметь дело со мной!

Князья лишь присвистнули и не стали отвечать на мою гневную реплику, бросив нескромные взгляды на Доменику, словно расшнуровывая взглядом её плотно затянутый корсет. Ну нет, если и впредь так будет продолжаться, то я их обоих уделаю, как Бивис и Баттхэд уделали Америку! Кстати, это идея. Теперь я знаю, какие прозвища будут у этих глубокоуважаемых товарищей князей.

 — Короче. Если вы понимаете по-французски, то сможете воспринимать то, чему вас обучит Мария Александровна. Если нет, то я готов выступить переводчиком.

 — С тарабарского на татарский? — усмехнулся Данила Фосфорин.

«Не! С си-шарпа на CIL!» — с издёвкой подумал я, восхищаясь плоским юмором своих дальних предков.

 — С итальянского на русский, — как ни в чём не бывало, отвечал я.

 — Мы твоего русского не разумеем, — заключил старший сын Петра Ивановича и, позвав за собой брата, вышел из зала.

Что, компилятор не работает? Ну и скатертью дорога. Пусть Пётр Иванович с ними и разбирается, а я умываю руки.

 — В чём дело, Алессандро? — побеспокоилась Доменика, собирая ноты и непринуждённо присаживаясь за клавесин.

 — Их светлости потом придут, когда настроение будет, — пояснил я. — Надо бы теперь этих ребят прослушать.

На прослушивание хора ушло минут двадцать, к счастью, парни оказались послушными и проявили почтение к необычной маэстро. Это и неудивительно, солдаты, всё-таки! Тем не менее, из всего хора Доменика смогла выделить всего троих с действительно хорошими, подходящими для оперы голосами — двух теноров и одного баса. Поблагодарив хористов за внимание, Доменика пригласила троих вышеупомянутых на завтрашнюю распевку. Что ж, посмотрим, что получится из этого невообразимого эксперимента, инициатором которого являлся Пётр Иванович.

Комментарий к Глава 63. Задача обучения с учителем Кант (от лат. cantus пение, распев) — старинная многоголосная духовная и светская песня для вокального ансамбля или хора, как правило без инструментального сопровождения. Подобные песни были популярны в России в эпоху Петра I.

Имеется в виду праздник Крещения Господня, отмечаемый 19 января. В православной церкви, в течение всего Рождественского поста (28 ноября – 7 января) и Святок (7-19 января), таинство венчания не проводится.

Ауфтакт — дирижёрский жест (взмах), предшествующий начальной доле звучания.

====== Глава 64. Неожиданная информация ======

К пяти часам трудный учебный день закончился, и мы с Доменикой наконец могли отдохнуть в одной из наших комнат. Удивительно, но она даже не выглядела уставшей, наоборот, она словно светилась от счастья. «Для меня не существует более высокой награды, чем иметь возможность заниматься музыкой и приобщать к ней других», — эту фразу я слышал от Доменики ещё в Риме после нашего с ней урока, и я искренне восхищался тем, с какими ответственностью и полной отдачей эта прекрасная женщина подходила к своей педагогической деятельности и понимал, что это не просто работа, это — призвание.

Отдохнуть наедине нам вновь не дали, настояв на посещении очередного, к счастью, не безумного чаепития. В беседке присутствовали все уже знакомые нам лица, за исключением Данилы и Гаврилы: как сказал Павел Иванович, эти деятели отправились в соседнее поместье, к Сурьминым, играть в карты на деньги, в связи с чем Пётр Иванович страшно возмутился, пообещав всё-таки отходить их розгами.

Признаюсь, я не стал ничего говорить о сегодняшней выходке братьев, не столько из жалости к их спинам, сколько из-за вшитой глубоко в сознание солдатской установки: «Стукач — не человек». Если нужно будет, я сам с ними разберусь. В конечном итоге Пётр Иванович сам узнает, что они отказались посещать занятия и примет какие-либо меры воздействия. Поэтому, на вопрос, каковы успехи у Данилы и Гаврилы, я ответил, что прослушивание перенесли на завтра в связи с тем, что я счёл нужным избавить возлюбленную от дополнительной нагрузки на сегодня.

К завтрашнему уроку Пётр Иванович, по моей просьбе, пообещал также привести мальчишек из церковного хора, чьё пение мне вполне понравилось, и я подумал, что из них точно вырастут неплохие музыканты. Князь поддержал мою идею и согласился, что голоса у ребят действительно красивые.

 — По какому принципу вы набираете мальчиков в хор, ваша светлость? — поинтересовалась Доменика во время чаепития.

 — У кого есть голос, те и поют. Часть из крепостных, часть — из семей священников. Иногда — и дворянские дети. Мои болваны лет десять назад соловьями заливались. И как пели! Теперь что? Даже к литургии не соизволят явиться. Сейчас в нашей церкви верхние голоса поют сыновья отца Иоанна и его брата, дьякона Иллариона.

При этих словах Доменика и Стефано с удивлением воззрились на князя, словно он сказал что-то из ряда вон выходящее. Только потом до меня дошло, в чём дело: в православии, в отличие от католицизма, духовенство делится на белое и чёрное. К последним относятся монахи, первые же, в основном, являются людьми семейными. Представители белого духовенства, хоть и имеют некоторое ограничение в духовной карьере, но зато, как правило, лучше понимают психологию простых мирян. Об этом я узнал от своего крёстного, отца Филофея, ещё пять лет назад, когда я, после неудачной женитьбы, в порыве эмоций сообщил ему о своём желании уйти в монастырь. Крёстный тогда отговорил меня от этого безумного поступка, посоветовав не торопиться с решениями, и, как выяснилось, он был прав.

 — Не удивляйтесь, друзья, — вмешался я в беседу. — Насколько я знаю, в православии священнослужителем вполне может стать женатый человек.

 — Эх, Карлаччо! Упустил ты своё счастье! — вздохнул Стефано. — Поехал бы со мной, сменил конфессию и женился бы беспрепятственно для духовной карьеры!