Мужчина – подделка (ЛП) - Ашворт Бет. Страница 34

Пока я еду, больше ни на чем не могу сосредоточиться. Мысли были с семьей, и о том, с чем предстоит столкнуться.

Я веду автомобиль все более опрометчиво. Я слышу рев гудков, люди мигают мне, пока я виляю между машинами, но меня это не заботит.

— Алекс, — Либби кладет руку мне на плечо, пока я ускоряюсь вдоль автомагистрали Астона, — пожалуйста, вспомни, что я тоже в машине, — тихо говорит она, мягко поглаживая материал пиджака.

Я хочу ей сопротивляться, но слишком слаб. Кроме того, я не отрываю глаз от дороги, и мой рот закрыт. Она оказалась на этой дороге, потому что у меня не было времени ее высадить. Я просто надеюсь, что моя семья поймет, когда увидит ее.

— Маргарет больна? — тихо шепчет Либби, переложив руку на колени.

Я жаждаю ответить возражением, но это только ухудшит ситуацию.

— Она болеет уже некоторое время, — мямлю я, выезжая на полосу обгона на автостраде, не обращая внимания ни на какие пятьдесят миль в час ограничения скорости, высвечивающихся на дорожных знаках.

Моя семья всегда будет моим высшим приоритетом.

Между мной или Либби стоит тишина, когда я подъезжаю к дому престарелых. Никто из нас ничего не сказал с тех пор, как я рассказал ей про болезнь бабушки. Вероятно, она чувствует себя виноватой, но мне хочется ей сказать, что это не имеет значения. Ей больше не стоит об этом переживать.

В конце концов, она со мной развелась.

Открыв дверь машины, и выйдя наружу, я слышу, как Либби делает то же, но не я не смотрю на нее. Вместо этого мои глаза находят припаркованную несколькими местами дальше машину мамы, и я немедленно направляюсь ко входу. Я не задерживаюсь узнать, хочет Либби входить или нет. Я оставляю ее принимать решение самостоятельно.

Положив руку на дверную ручку, я слышу по звуку шагов, что она следует за мной. Ее присутствие заставляет меня почувствовать себя комфортно, но я никогда ей этого не скажу.

После того, как мы отмечаемся в приемной, мы поспешно проходим извилистые коридоры, пока я не слышу знакомые душераздирающие рыдания, отражающиеся от стен. Я почти уверен, что, повернув за последний угол, увижу Элис, сидящую на полу, напротив комнаты моей бабушки. Ее ноги согнуты, лицо покоится на коленях.

— Милая? — Я наклоняюсь и пропускаю пальцы через ее волосы. Она поднимает опухшие, зареванные глаза на меня, и я чувствую, как глубоко впивается в мою грудь острый клинок. — Тебе нужно рассказать мне, что произошло. О-она умерла? — мой голос ломается в конце предложения, и я хватаю Элис за коленки. — О-она умерла? — я снова ее спрашиваю, кончики пальцев впиваются ей в кожу.

Элис покачала головой, что подарило мне мгновенное облегчение.

— У-удар, — задыхается она, роняя слезы к ногам.

Клинок входит глубже и принимается кромсать внутренности. Бабушка уже пережила один удар. В прошлый раз нам сказали, что следующий может быть фатальным. Доктор сказал, что это произошло по нарастающей, и что возможна сосудистая деменция или же новый сердечный приступ, если такое случится снова.

Я делаю глубокий успокаивающий вздох и встаю. Либби переступает с ноги на ногу на расстоянии нескольких метров, очевидно, не уверенная в том, как ей подойти ко мне или Элис.

Но затем она подходит и берет мою руку. Ее пальцы мягко переплетаются с моими, что демонстрирорует, будто мы вместе, это застает меня врасплох. Она не смотрит на меня, но и не должна была. Жеста было достаточно. Это объединение. И я был благодарен ей за то, что она отодвинула все это дерьмо на второй план, пусть даже ненадолго. Просто знать, что она поддерживает меня — этого достаточно, чтобы разбудить мою храбрость и подтолкнуть меня к двери.

— Я здесь, — шепчет она, ее голос окутывает и успокаивает меня больше, чем она себе представляет.

Подготовившись, я открываю дверь в комнату своей бабушки и мгновенно чувствую атмосферу горечи. Моя мать сидит с краю кровати, ее рука обнимает бабушку, будто она не может позволить ей уйти. Глаза ее красные, щеки мокрые от слез. Она поворачивается на звук открытой двери, и эмоции снова срывают плотину.

— Как она? — спрашиваю я, отпустив руку Либби и заняв место по другую сторону бабушкиной кровати. Я подтягиваю одеяла к себе и нагибаюсь поцеловать ее в лоб.

— Она дрейфует на грани сознания, — говорит мне мама. — Ее речь ухудшилась, врачи беспокоятся, что удар повторится. Но к счастью, ее тело еще подвижно. Недавно она двигала рукой.

— Они не могут просто перевезти ее в частную клинику? — спрашиваю я, мои глаза приклеены к лицу бабушки. Я наблюдаю, как ее веки подрагивают, пребывая в сказочном месте.

— Здесь ей лучше всего, Алекс. Врачи и медсестры знают, что делают. Я бы не хотела, чтобы она оказалась в частной клинике в неизвестном окружении… — Мама прерывается когда замечает Либби, стоящую в дверях. Она мигает несколько раз и вопросительно поворачивается ко мне. — А-Алекс? — запинается она.

Я качаю головой.

— Длинная история, мам, но я рад, что она здесь. Гупи просила о ее визите каждый раз, когда я навещал ее, так что я надеюсь, что она откроет глаза хотя бы для того, чтобы ее увидеть.

Мама киваю, а я слышу, как Либби мягко задерживает вдох. Она дотрагивается рукой до груди.

— Она спрашивала обо мне?

Как будто услышав ее голос, глаза бабушки подергиваются, открываются, и я вижу, как она сжимает руку мамы в своей.

— Хэй, Гупи, — улыбаюсь я, сжав другую, — слышал, ты снова доставила неприятностей.

Либби проходит вперед и ослепительно улыбается.

— Здравствуй, Маргарет. Много воды утекло, верно?

Слезы собираются в уголках ее глаз, и она придвигается ко мне.

Несмотря на удар, я вижу бабушкину изогнутую улыбку. Она ослабляет хватку на моей руке, потягивается к Либби, приложив ладонь к нижней части живота, будто символ правнука, которого она хотела.

Я не собираюсь лгать, это, вероятно, самый неловкий момент с нашего развода, и я знаю, что Либби чувствует себя также. Но она хорошо держится. Либби накрывает руку бабушки своей, кивает, тихие слезы льются по ее щекам.

Минует момент, глаза бабушки начинают закрываться, руки падают вдоль покрывал.

— Она потеряла сознание быстрее, чем раньше. Теперь она может только держать глаза открытыми. — Иступленный голос мамы и глаза, раскрытые в ужасе. — Она умирает, Алекс!

Прежде чем я могу встать со своего места, Либби уже обнимает ее за плечи, пока мама рыдает.

— Может, Вам нужно немного свежего воздуха? — предлагает она.

— Прошу тебя, — говорю я, когда она попытается отказаться. — Тебе не нужно здесь быть. Тебе станет лучше, если ты немного подышишь воздухом. Со мной может посидеть Элис.

Я благодарно киваю Либби, когда она выводит маму из комнаты и приглашает сестру внутрь.

Элис берет стул, стоящий у противоположной стороны кровати, и приставляет его рядом с моим. Она все время всхлипывает, так что я обнимаю ее рукой.

— Я здесь, с тобой, — бормочу я ей в волосы.

— Я знаю.

Видеть мою семью настолько расстроенной убивает меня. Черт. Это убивает меня — видеть мою бабушку в таком состоянии. Должно же быть что-то, что можно сделать. Просто обязано быть.

— Я скоро вернусь, — говорю я, встав и выходя из комнаты, чтобы попробовать поймать врача или медсестру, или хоть кого-то в холле.

И мне повезло. Медсестра проходит мимо, когда я открываю дверь. Она останавливается, заговорив со мной с печальной улыбкой.

— Родственник Маргарет? — спрашивает она, кивнув на дверь.

— Внук. Слушайте, я бы хотел знать, что происходит с бабушкой. Мои мама и сестра расстроены, так что они не смогли мне объяснить. Может, есть врач или кто-то, с кем я мог бы поговорить?

— Я могу вам помочь. Можете пройти со…

Оглушительный визг, сопровождаемый громким писком монитора, заставляет меня вздрогнуть. Прежде чем я могу среагировать, медсестра проносится мимо меня в комнату бабушки. Она выравнивает кровать и нажимает звонок в изголовье, чтобы вызвать врача.