Академия Полуночи (СИ) - Риа Юлия. Страница 78

Из обитого бархатом нутра показался артефакт: большой, вытянутый овалом, покрытый ритуальными символами — тот самый, что когда-то давно Мак-Фордин использовала на Хэйдене. И точно так же, как тогда, маленький паук с серебристыми лапками и горящими глазами-опалами занял место на широком мужском предплечье. Стоило Хэйдену сжать камень артефакта, как паук пробудился и с готовностью вгрызся в руку. Опалы замерцали.

Я не торопила. И ничего не спрашивала — только неотрывно следила за происходящим. Дождалась, когда между пальцев Хэйдена заструится свет, когда он полыхнет ярче и когда Хэйден разожмет ладонь.

В прошлый раз камень стал багряным с видимыми черными вихрями внутри. Сейчас же вихрей не было — только алый цвет. Такой яркий, словно вино в бокале, если смотреть сквозь него на солнце.

— В нем больше нет тьмы, — заговорил Хэйден, не дожидаясь моего вопроса. — А значит, нет сомнений, неуверенности и страхов. Только любовь, Лэйни. Еще более сильная, чем тогда.

— Ты… боялся? — не поверила я.

Хэйден всегда держался скалой, величественной, незыблемой. Казалось, таким, как он, страх неведом.

— Да, моя луна. Я боялся. Боялся собственных чувств, крепнущих так стремительно. Боялся, что я для тебя — лишь шанс на спасение, выход из готовой захлопнуться ловушки. Боялся когда-нибудь встать перед выбором: ты или тайны севера. Но страхов давно нет. Только уверенность: в тебе, в нас, в моих чувствах.

Поднявшись, он в два шага оказался возле меня и присел на корточки. Бережно коснулся моих щек, подался вперед и поцеловал. Поцелуй-нежность, поцелуй-забота, поцелуй-страсть. В каждом прикосновении столько эмоций, сколько, казалось, нельзя испытать одновременно. Но Хэйден привычно нарушал правила. Удивлял меня. И любил. Любил так, как могут только северные колдуны. Как может только он.

— Мы ведь защитим ее? — спросила я тихо.

— Ее?

Мне на живот скользнула мужская ладонь. Я улыбнулась.

— Мне кажется, будет девочка.

Хэйден улыбнулся в ответ тепло и нежно.

— Конечно, защитим. Я никому не дам в обиду ни тебя, ни наших детей. Вы мой мир, и ради вас я готов бороться хоть с империей, хоть с царством. Лишь с одним бороться я не в силах…

— С чем же?

— С желанием поцеловать тебя, — прошептал он, накрывая мои губы своими.