Любой каприз за вашу душу. Нью-Йорк (СИ) - Богатырева Татьяна. Страница 29

Припарковав свой, Кей стащил шлем, хмуро огляделся.

– Дерьмовое местечко. Нам это не подходит.

– Нормальное место, не парься. – Бонни тоже снял шлем и смотрел на синюю дверь в потеках ржавчины, как на пещеру с сокровищами. – Ты зайди внутрь, зайди, давай! Тебе понравится!

– Не понравится. Поехали отсюда.

В глазах Бонни мелькнуло сомнение, он уже почти собрался надеть шлем, – а Кей почти выдохнул с облегчением, – как синяя дверь бесшумно (паранойя тут же завопила: аларм!) открылась, и на пороге показался высокий бородатый парень, улыбнулся Бонни:

– Привет! Заходите, что ли, – позвал по-английски с ужасным местным акцентом и распахнул дверь шире. Ясные синие глаза, располагающая улыбка, небрежная короткая стрижка, полосатый свитер, открытые ладони – все в его внешность просто кричало: я отличный парень, никакого подвоха, верьте мне! – Грег, будем знакомы, – теперь он улыбался Кею.

Изумительная улыбка, хоть в рекламе клиники домашних животных снимай. Вызывает доверие на уровне инстинктов. Если видите такую – знайте, перед вами актер и/или мошенник. Любого профиля, от продавца патентованных антихраповых сосок до кандидата в президенты.

– Будем, – кивнул Кей и положил руку Бонни на плечо. – В другой раз.

– Да ладно тебе, Британия, – обернулся к нему Бонни. – Чех отличный парень. Пошли, глянешь зал.

Кей покачал головой.

– Двигаем, Сицилия. Это не для нас.

Вздохнув, Бонни с сожалением взялся за шлем, а Кей кинул косой взгляд на чеха: ну, давай, проколись. Но тот, сука, даже не изменился в лице. Все так же дружелюбно кивнул:

– О`k, хорошего вечера, – и стал закрывать дверь.

И тут Бонни сломался. Опустив шлем и упрямо сведя брови, слез с байка, повесил шлем на руль и зашагал к чеху. Тот словно не видел – секунду или полторы продолжал закрывать дверь. Достаточно медленно, чтобы Бонни успел дойти, но недостаточно, чтобы почувствовал фальшь.

– Погоди, – Бонни втиснулся в полузакрытую дверь; чех сделал вид, что немного удивился, этак рассеянно и пофигистично. – Я хочу глянуть еще раз. Кей не в духе, бывает.

– Ну… если ты хочешь… – тоном «мы впустую теряем время». – Ладно…

Про Кея оба словно забыли.

Вот черт! Какой-то мелкий мошенник его переиграл! Его, ненаследного принца корпорации «Драккар»!

От офигения он упустил момент, когда еще можно было если не остановить упрямого сицилийского осла, то хотя бы пойти с ним. Но с другой стороны – Бонни не пацан, чтобы водить его за руку. Если его надуют на несколько тысяч евро, это пойдет ему только на пользу. В другой раз будет прислушиваться к умным людям.

Сплюнув на потрескавшийся асфальт, Кей надел шлем, выжал сцепление – и с ревом умчался из чертова переулка. Надо Бонни просрать десятку – да на здоровье.

Чернявая официантка, курившая у заднего входа в клуб, отшатнулась с дороги. Встретившийся в коридоре толстяк-менеджер начал что-то говорить, но заткнулся на полуслове. А Кей, бросив мотоциклетный шлем на пол номера, а ключи на кровать, развернулся и вылетел прочь, словно за ним черти гнались. Спортзала в гребаном клубе нет, чучела начальника – тоже, зато на заднем дворе есть перекладина. Немного простой и здоровой физической нагрузки крайне положительно влияет на нервную систему! На желание убивать – тоже.

Связно думать Кей смог, только когда дрожащие руки соскользнули с мокрой от пота перекладины. Глянув на ладони, он отстраненно подумал: не только от пота. Надо было остановиться раньше, свежесодранные мозоли завтра будут болеть. И черт с ними. Где чертов сицилийский придурок, интересно? Вернулся? Вряд ли его закопали на том заводике, кому он на хер нужен, да и свидетель есть… Где он, мать его через колено!

– Hej, chlape! (Эй, парень, – чешск.) – послышалось от задней двери клуба.

Вроде менеджер. Кому это он, вроде дворик пустой.

– Mluvím s někým, kretén? Ty, britský čenich! (Я с кем разговариваю, придурок? Ты, рыло британское! – чешск.)

Кей удивленно обернулся. Рыло британское – это он, что ли? Судя по презрительно выпяченным губам толстяка, имели в виду именно его. М-да. Как вам жизнь люмпена, лорд Говард-младший, не надоела?

– Вы что-то хотели? – спокойно спросил он.

Хотел. Из смеси чешского, ломаного английского и брызганья слюной Кей понял только одно: Бонни не вернулся.

– Pět minut! Пять минут, работать! Вы прочь, kurva! Fuck! – менеджер ткнул пальцем в Кея. – Kurva нет, ты работать! Ty, britský čenich!

Ага. Бонни нет – работать Кею, или их выгонят на улицу. Все просто и понятно. Прелестно, просто прелестно! Что, лорд Говард-младший, вы никогда не танцевали стриптиз на задворках Восточной Европы? Самое время научиться. Или заканчивать уже этот цирк. Надоело.

– Да иди ты, – так же спокойно ответил Кей, стягивая промокшую насквозь футболку. – Тебе надо, ты и работай, kurva.

Толстяк побагровел, сжал кулаки, но вместо того, чтобы шагнуть к Кею – отступил. Прошипел что-то на тему «вон отсюда» и что-то матерное.

Не обращая внимания на шипение, Кей утерся майкой и швырнул ее в менеджера, проходя мимо. Все. Хватит изображать люмпен-пролетариат. Достало. Забрать байк, деньги, Бонни – и валить отсюда. Снять комнату в нормальной гостинице, купить уже заводик и заняться делом. Никаких больше стриптизов и приватных танцев. Хватит!

Он почти дошел до той жалкой комнатушки, которая здесь называлась номером, как в другом конце коридора показался Бонни. Довольный, как будто ему миллион денег дали, и с блестящим взглядом.

– Все зашибись, Британия! Я договорился, начнем на той неделе, – начал он издали. – Грег отличный парень, я ж говорил!..

Сделав пару шагов навстречу, Кей поймал сицилийского придурка за плечи, встряхнул:

– Ты что курил? – и тут же, принюхавшись, выругался. Травой от придурка не пахло, зато крылья носа характерно порозовели.

– У меня есть кое-что получше, – расплылся тот в радостной ухмылке и полез обниматься. – Отличный порошок, Британия, для этой деревни просто отличный порошок!

– Твою мать. Кусок идиота… – оторвав Бонни от себя, Кей запихнул его в номер и запер дверь. Вот только не хватало, чтобы толстый гандон услышал и сдал их в полицию.

– Сейчас… – сицилийский придурок радовался невесть чему и любил весь мир, но больше всего – Кея, и жаждал срочно с ним поделиться. Радостью и порошком. Мать его.

Словно не замечая злости Кея, Бонни вытащил из кармана джинсовой куртки пакетик, оглядел номер – и остановился взглядом на гладкой столешнице. Самое то место, чтобы насыпать дорожку.

Черт. Кто-то тут – придурок, и не факт, что сицилийский. Кто в Польше косячок принес? И курил их Бонни не в одиночку. Вот то-то же, высокоморальный лорд. Раньше надо было думать – что последует за косячками, и понравится ли вам эта дрянь.

– Не стоит, – Кей положил ему руку на плечо.

– Да ладно тебе, от щепотки кокса никто еще не помер, – Бонни был непрошибаемо счастлив. – Тебе не идет морда кирпичом, Британия. Улыбнись, жизнь прекрасна.

– Охереть, как прекрасна. Ты что, на все бабки взял дури?

– Ну, ты меня совсем за идиота не держи, Британия.  Всего на штуку, остальное – за студию. И чего ты взъелся на Грега…

– С того, что дилеров я предпочитаю видеть дохлыми. На худой конец, за решеткой.

Бонни фыркнул, но пакет с порошком спрятал.

– Зануда. Пошли вниз, жрать охота.

На мгновение Кей усомнился – может, не стоит изображать для Бонни папочку? Каждый имеет право сходить с ума так, как ему нравится. И гробиться в свое удовольствие. И если некоему лорду гробиться неохота, никто ж не заставляет. Надо просто оставить человека в покое, а не делать счастливым на свой вкус. Сам не так давно сбежал от «правильного» счастья, вот и нечего теперь.

Только увести Бонни отсюда. У толстяка на них обоих теперь зуб, с него станется сдать их в участок.

– Бери рюкзак, Сицилия, здесь нам больше не рады, – велел Кей, распахивая шкаф и сдергивая со штанги одинокий серый костюм.