Медсестрица Аленушка в стране козлов (СИ) - Любославский Александр. Страница 14

И Ромчик опять начинал хохотать, а Алена надувала губы.

— Ну вот, смотри: врача нет, исчез. Медсестра будет делать только то, в чем ее компетенция?

— А как иначе?

— А если она знает больше компетенции?

— Как это больше компетенции?

— А вдруг, я больше врача знаю, так что — должна молчать в тряпочку, а больной пусть помирает, раз врача рядом нет?

— Ого, подруга, куда тебя занесло! Тут подумать надо. Действительно интересный парадокс…

— Ото ж, такие вы, врачи… А наблюдать за больными, клинику видеть у вас тоже глаза и уши не доходят. "Медсестра — глаза и уши врача" — с ехидством процитировала Алена.

Ромчик вынужден был сдаваться и затыкал ее рот поцелуем.

Весна, как и положено, переломила ход борьбы с зимой в свою сторону. Снег сошел, короткие дожди сменялись такими же короткими проблесками солнечной погоды. Ветры гоняли по обочинам дорог мелкий зимний мусор, вылезший из-под снега и успевший просохнуть.

На территории больницы началась суета: в разных направлениях двигались разнокалиберные отряды больных, возглавляемые важными трудинструкторами или просто санитарками. Кто-то что-то вез в тачках, кто-то мел дорожки, кто-то сгребал мусор с обочин дороги.

В отделении наступило относительное затишье. Тяжелых больных не было, начальство не цеплялось, словом, жить можно было.

Алене эта благодать не нравилась. В психбольнице действовали свои мистические законы, согласно одному из них всякое спокойствие чревато неприятностями. Чем спокойнее жизнь сегодня, тем больше неприятностей будет завтра. Каждая смена молилась про себя: "только бы не у нас".

Но как всегда, беда пришла, откуда не ждали.

Алена, наконец-то, заставила себя сделать в квартире генеральную уборку и была очень довольна собой: все, что планировала, сделала и быстро управилась. И тут раздался звонок от старшей:

— Аленка, ты в городе?

— Ну а где мне еще быть?

— Мало ли где, вдруг в село уехала…Тогда быстренько собирайся, приезжай в отделение.

— Что-то случилось?

— И да и нет. Наше отделение организует выездной сестринский пост в областную больницу.

— Для кого?

— Ты ее не знаешь.

— Что, только поступила?

— Ну, можно и так сказать…

— А зачем к нам ехать, почему не сразу в областную?

— Особый случай. Вась-Вась собирает всех сестер, инструктаж будет делать. За сколько доберешься?

— Ну, минут за сорок…

— Хорошо, давай, собирайся быстрее.

Инструктаж Вась-Вась решил провести в своем кабинете, наверное, чтобы народ проникся важностью момента. Было тесновато: сестры были все во главе со старшей, кроме них присутствовали Ромчик и сестра-хозяйка.

Из многословной речи заведующего Алена поняла, что им здорово не повезло. К ним должна была поступить молодая больная с шизофренией. Лечилась один раз, несколько лет тому назад. Потом ремиссия, успела выйти замуж. Сейчас беременность, где-то больше семи месяцев и жуткий токсикоз, или как сейчас принято говорить — гестоз. Давление за двести. Пациентка находилась в районной больнице. Там начался рецидив психоза: галлюцинировала, вела себя неадекватно, было возбуждение. Направили к нам. Но, по правилам, такие больные могут находиться только в гинекологии. Два главврача, из областной больницы и наш договорились — лежит у них, свое лечат они, а мы свое. Главное — страховка, чтобы она там не набедокурила. Папа ее, видная шишка на районном уровне, поднял все свои областные связи — поэтому быть осторожными, "фильтровать базар" в общении с родственниками.

Пару раз Алене приходилось дежурить на таком "выездном посту". Ничего особо сложного там не было. Плохо, что график летит к черту. Платить сверхурочные никто и не подумает. Старшая потом долги постепенно раздаст отгулами.

Вась-Вась с Ромчиком будут подьезжать пару раз в неделю и чаще — при необходимости. Сестра-хозяйка должна обеспечить "средства фиксации", на жаргоне — "пояса" — специально сшитые из плотной фланели длинные ленты, чтобы привязывать больную к кровати.

Когда-то давно, на первом году работы Алена спросила старших товарок, где же смирительные рубашки? Те от души посмеялись: " Ты возбужденную больную уже видела? Да ты представляешь, сколько народу надо, чтобы на нее какую-нибудь одежду натянуть? И все равно привязывать к кровати придется".

Старшая набросала график выездных дежурств, Алена выходила на третьи сутки.

Но уже после первых двух смен стало ясно, в какое дерьмо вляпалось отделение. Психическое состояние больной оставалось тяжелым. Она никого не слушала, просьбы и инструкции выполняла через раз, могла внезапно схватиться куда-то бежать. Пыталась отказываться от еды. На уколы соглашалась после долгих уговоров и то не всегда.

Персонал гинекологии вообще устранился и никакой помощи не оказывал. Более того, медсестры гинекологии требовали, чтобы их иньекции выполняли сестры из психбольницы, мотивируя тем, что им "процентов за вредность не платят" и просто боялись близко подойти к больной. Естественно, в палате других больных не было.

Просто выйти в туалет уже было проблемой. Деваха была при теле и в одиночку ни одна медсестра не могла с ней ничего поделать, если больная оказывалась от укола или от еды. На второй день в помощь к сестре добровольно стали подьезжать санитарки из их смены, чтобы хоть чем-то помочь: отнести — принести тарелки, придержать больную на время укола. При этом в палате постоянно появлялись какие-то делегации, видимо врачебное начальство. Каждый раз нужно было отвечать на дурацкие вопросы. Сколько времени это должно было продолжаться, никто не знал. Ромчик намекнул, что гинекологи ждут повода для искусственных родов, но показания к этому очень строгие. А может случиться и так, что все это затянется до срока естественных родов.

Первое дежурство в гинекологии Алена еле дотянула, хотя ей приходила помогать Михайловна. Особенно злили местные медсестры и санитарки. Они относились к психиатрическому персоналу, как к зачумленным. Дошло до того, что местные санитарки попытались не пустить больную (в сопровождении, разумеется) в общий туалет для больных ("пусть ходит на ведро, нормальные люди боятся заходить в туалет, а вдруг ваша сумасшедшая там"). Пришлось жаловаться Вась-Васю и решать вопрос на уровне заведующих.

Пару раз в неделю приезжали родственники: родители и еще какая-то тетка. Отец производил впечатление адекватного человека, пытался помочь, чем мог: привез чайник, заварку, кофе с печеньем для медсестер, электрорадиатор, потому что в палате было прохладно. Но, почти все время проводил в беготне по врачам и начальству. Мамаша была явно не от мира сего. Она просто сидела возле дочери, время от времени задавая ей и медсестре совершенно нелепые вопросы, потом тихо исчезала. Лучшим помощником была тетка. Она сидела в палате почти весь день, до отьезда домой, и помогала и накормить и выполнить какие-то гигиенические процедуры и еще много мелких дел, из чего и состоит, в общем-то, уход за больным человеком. Но большую часть времени медсестра оставалась с больной один на один.

То ли самые слабые нервы из всех сестер отделения отказались у Алены, то ли звезды так сошлись, но рвануло именно на ее смене.

В очередной раз в палату завалилась куча народу. Возможно, это был обход, то ли главврача, то ли ихнего заммеда. Помимо заведущего гинекологией и пары знакомых лиц местных врачей, был, судя по повадкам, главврач, а также главная медсестра областной больницы, наглая и противная особа, которую хорошо знали все сестры других больниц по ее участию на экзаменах при аттестации и всяческих проверочных комиссиях.

— Ну, что нам доложит дежурная медсестра?

— Психическое состояние за смену без особых перемен. Больная периодически галлюцинирует, испытывает слуховые псевдогаллюцинации. Психотропные не вводились, согласно листу назначений, поскольку поведение было достаточно упорядоченным.