Медсестрица Аленушка в стране козлов (СИ) - Любославский Александр. Страница 13

Среди всей этой суеты Алена заметила, — как-то нехорошо изменилась баба Катя, частая пациентка отделения, болеющая депрессией. Баба Катя удостоилась чести называться так фамильярно за свой тихий нрав и постоянную готовность помочь санитаркам, не брезгуя никакой санитарской работой. Учитывая, что лечиться в отделении бабе Кате приходилось не один раз в году и всякий раз подолгу, то и она знала персонал, не хуже, чем свою родню, и персонал считал ее "своей". А сейчас баба Катя лежала одна в палате, свернувшись калачиком.

— Баб Катя, что случилось, почему сачкуем, почему не помогаем?

— Ох, Аленка, шось мне заплохело, голова кружится, тошнит, кажется, сейчас рвать буду.

Бабе оперативно принесли ведро под кровать на случай рвоты. Алена измерила давление и присвистнула: восемьдесят на пятьдесят, при том что баба была гипертоничкой и сто сорок на девяносто было для нее праздником организма. Похоже на внутреннее кровотечение. Откуда? Желудок? Кишечник? Гинекологичское исключаем, там уже проверили, сухо. Поноса и вообще стула не было.

И тут, прямо на глазах у Алены у бабы началась рвота кровью, еще и со сгустками. И Алена и поддежурная медсестра заметались делать холодный компресс на живот и колоть кордиамин. Поддежурная побежала звонить врачу. В этот момент Аленина чуйка уже знала, что с врачом у нее будут проблемы. На приемном покое врача не было, позвонили на сестринский пост в то отделение, где работала докторша. Сели ждать. Врач не шел.

Алена пошла звонить сама. Трубку взяла дежурная медсестра.

— Где докторша?

— У себя в кабинете.

— Говорили, что кровотечение, сгустки, давление падает?

— Конечно, говорили!

— И что, она ничего не делает?

— Кино смотрит по планшету…

— Она что, е…нутая у вас?

— Да! Она у нас е. нутая!! На всю голову!!! Господи, когда ее уже выгонят!

— Я сейчас сама приду!

— Приди, убедись!

Алена впала в бешенство. Она схватило ведро с кровавой рвотой и побежала в соседний корпус. "Я ей, бляди, на голову это ведро выверну!" По пути забежала на приемный, показала содержимое ведра сразу побледневшей от этого зрелища дежурной сестре. В отделении, где находилась врачиха, персонал собрался под дверью ординаторской.

Алена ворвалась как вихрь:

— Где она? Открывайте дверь!

— Она закрылась изнутри!

Местная дежурная вкрадчивым голосом стала убеждать:

— Жанночка Сергеевна! Откройте, пожалуйста! Тут пришла медсестра из "тринадцатого", принесла рвотные массы вам показать. Тут на самом деле кровь — правда, девчата?

Местные загомонили:

— Да, да!

Алена заколотила изо все сил по двери:

— А ну, открой, сука! Иди работай! Человек умирает! Я сейчас главному позвоню и в областной департамент! Полицию вызову!

Из-за двери раздался голос:

— Если вы будете угрожать и цинично браниться, — я напишу на вас рапорт.

Потом вдруг послышались звуки плача.

— Ну, писец, теперь это надолго. — Шепотом сказала местная дежурная. — Теперь наша Жанночка поплачет полчасика, потом выйдет, как ни в чем не бывало.

Алене надо было что-то делать самой. А что? Она не врач. Надо бежать на приемный, там сестры опытные, что-то подскажут. В этот момент затренькал мобильный телефон. Звонила поддежурная:

— Алена, слушай, тут родственники к бабе приехали, ругаются, что ни дежурной сестры, ни дежурного врача нет. Что там врачиха? Да ты что?! Ну, все равно, беги сюда.

План спасения ситуации и бабы Кати начал вызревать у Алены во время возвращения. Она сходу накинулась на родственников:

— Транспорт есть, на чем сюда добирались?

— Ну, есть, на своей машине ехали…

— Сколько вас?

— Ну, трое…

— Вы сын?

— Да.

— Слушайте, сын! У нас в больнице ЧП, дежурный врач внезапно заболела, хуже, чем баба Катя! Пока найдут ей смену в воскресенье, пока сменщик приедет, пока оформит бумаги, может быть поздно. В общем так: берите бабу, садитесь в машину и езжайте прямо в приемное отделение областной больницы. Слушайте и запоминайте: приехали в гости, с бабой. По пути бабе стало плохо, стала рвать кровью, крови много было, еле машину отмыли. Про психбольницу ни слова!

— Это почему?

— Да потому, что они там все бздливые, боятся психов. Они же не знают, какая баба Катя. Для них, раз из психушки, значит псих, раз псих, значит буйный. А отказать вам не имеют право! Ситуация, опасная для жизни.

Родственники задумались. Сзади подошла Михайловна, спросила сына:

— Тебя как зовут?

— Ну, Андрей.

— Андрюша, слушай медсестру, она дело говорит. Я тут всю жизнь работаю, видишь какая старая. Она это придумала, ты это сделаешь, вдвоем бабу Катю спасете! А больше никто. Кровь и сейчас, наверное, течет у бабы в животе и мы тут ничего с этим поделать не можем! Ей в хирургию надо.

Сын на минуту задумался, потом, тряхнул головой — едем!

— Запишите мою мобилку, позвоните если что не так пойдет, хотя все должно пойти как надо, ну и мне же потом надо будет задним числом с врачом выписку оформить. — наставляла родственников Алена вдогонку.

Собрались быстро и уехали. Через пару часов сын позвонил, что бабу взяли на операцию.

Алена ушла в ординаторскую. Она рассчитывала найти у Ромчика нычку с чем-то спиртным, но ничего не нашла. Хотела поплакать, но не плакалось.

Жанна Сергеевна в отделение так и не пришла и не позвонила.

Через два дня ее перевели в диспансерное отделение, где она проработала еще неделю и уволилась в неизвестном направлении.

Бабу Катю выписали из областной хирургии через три недели и завезли опять в психушку долечиваться. Сын принес торт, который успели сьесть до прихода смены Алены.

И опять потянулись однообразные дни, занятые рутинной работой. На фоне всей этой серой и унылой тягомотины, как брильянты, рассыпанные на дерюге, блистали свидания с Ромчиком.

Технику безопасности они блюли неукоснительно и приспособились играть в игру, в которую играли и играют миллионы людей — жить двойной жизнью.

Упоительный секс сочетался для Алены еще и с восхитительным удовольствием общения с Ромчиком. Оказалось, что им нравилась одна и та же музыка, одни и те же книги, одни и те же фильмы.

Раньше Алене и в голову не приходило заводить разговор с кем-то из своих любовников об искусстве. Да и для большинства подруг и знакомых темы, не связанные непосредственно с материальной, бытовой стороной жизни были не интересны. Секс, это да, это интересно.

Разговоры занимали время, а его было мало. Алене хотелось встречаться почаще, а еще хотелось просто посидеть вдвоем в кафешке, не спеша, никуда не торопясь, поболтать о совершенно отстраненных темах.

Она замечала, что скучает, тоскует по Ромчику. Были дни, когда она просто лежала на диване и думала о нем. Стояла уборка, задерживалась готовка, откладывалась стирка, а она ничего не могла с собой поделать.

Единственная тема, где у них взгляды радикально расходились, это была, как ни странно, медицина. Алена считала, медицина испокон веков устроена неправильно. Что в других областях человеческой деятельности нет такой несправедливости, как в медицине. Она считала, что в какой-то момент сформировался внутренний, присущий только для медицины элитарный класс — врачей, которые сумели всю самую тяжелую работу спихнуть на медсестер и других "средних медработников", а сами, прикрываясь исключительностью своих знаний, по сути дела, уклоняются от работы.

Ромчик поначалу смеялся и не воспринимал всерьез ее попытки доказать свою правоту. Потом стал сердиться, что та не понимает элементарных вещей:

— Врач принимает решения. Медсестра исполняет. Тебе не все равно, что колоть, главное в вену попасть или абсцесс не сделать!

— Неправильно! Медсестра принимает на себя ответственность — самой принимать меры или звать врача. А, стало быть, она должна определять компетенцию не только свою, но и врача!

— Ага, а если она решила, что это не компетенция врача, то компетенция…попа!