Медсестрица Аленушка в стране козлов (СИ) - Любославский Александр. Страница 17

А гинекологша прямо сказала:

— Сходила бы ты, зайка, к своим врачам, в смысле к психиатрам, что-то нервы у тебя совсем расшатались. Теперь я уже не пойму сама, что мы лечим.

Алена и сама чувствовала, что ей не помешает профессиональный совет. Но к кому обратиться? Все ведь не расскажешь. Приятелей среди врачей больницы у Алены не было. Просто обратиться к кому-то, с кем знакома по дежурствам — будет выглядеть странно: в отделении свои врачи есть, почему не к ним?

В общем, перелистав несколько историй болезни и листов назначений, Алена решила рискнуть, заняться самолечением и начала со снотворных.

Каждая дежурная медсестра имела в загашнике некий лекарственный НЗ. Наверное, это повелось еще с тех страшных для больницы времен, когда с трудом находились средства, чтобы накормить больных, а лекарства полностью закупались самими больными и их родственниками. А так, как сплошь и рядом были случаи полного отсутствия у больного каких-либо средств, то врачебные назначения выполнялись по мере возможности, а старшие сестры решали задачу библейского уровня, как разделить три ампулы аминазина на пятдесят страждущих. Тогда иметь свою ампулу того же аминазина в кармане обозначало для медсестры более-менее спокойную ночь.

У Алены тоже был маленький запасец лекарств, составленный из забытых при выписке, а чаще, просто оставленных больными таблеток. Пришлось провести некоторые бартерные операции с другими сестрами и нужное лекарство было получено. Пойти и купить в больничной аптеке было не так-то просто — требовался рецепт, получение которого, опять-таки, требовало каких-то хитростей и вранья.

Первая попытка была не очень успешной, вернее, через чур успешной. Алена с трудом проснулась где-то к полудню и до самого вечера клевала носом. Вторая попытка с половинной дозой оказалась более удачной, хотя какая-то апатия и приторможенность чувствовалась. По крайней мере, Алена выспалась, а притупленность не давала развернуться тревожным навязчивым мыслям.

Однако, через несколько дней Алена чувствовала себя настолько заторможенной, что не могла ничем заниматься. В предверии дежурства лечение пришлось приостановить. И дальше прием "психтаблеток" приходилось приспосабливать к дежурствам и другим событиям в жизни, где требовалась ясность мышления. В целом стало немного лучше, но не надолго. В "активные" периоды Алена стала замечать за собой раздражительность, которой не было раньше. Она всегда была эмоциональной и всегда могла сдержать свои эмоции. А теперь она ощущала вспышки гнева, с трудом удерживаясь, чтобы не впасть в ярость и не устроить скандал.

Все больше и больше раздражало поведение Ромчика. Он упорно не звонил и никак не проявлял свое к ней отношение. Она уже несколько раз порывалась позвонить ему сама, но всякий раз удерживалась, утешая себя тем, что через чур эмоциональна и что нужно доверять мужской рациональности — раз не звонит, значит так надо.

Стала усиливаться отгороженность Алены от остального персонала. Даже в своей смене санитарки перестали заводить с ней разговоры на посторонние темы. Обычной ранее болтовни за поздним ужином с обсуждением текущих событий и новостей отделения теперь не было по той простой причине, что Алена во время смены за общий стол не садилась, так как ничего не ела.

Она стала замечать, хотя, возможно, это ей казалось, что при ее появлении в сестринской, бытовке разговоры умолкали или тема разговора резко менялась.

Даже Полина стала реже заводить с ней разговоры, ограниваясь дежурными жалобами на бывшую свекровь. О своих амурных делах она уже давно перестала рассказывать, а Алена и не расспрашивала.

Однажды произошел странный случай. Алена подходила к бытовке персонала, где все переодевались и хранили одежду и тут ей послышалось свое имя. Она замедлила ход и успела услышать:

— Как ее, бедную прикрутило, переживает, что мужика из-под носа уводят.

— Пусть знает, как чужое брать. Вор у вора дубинку украл.

Раздался смех. Алена вошла в бытовку. Там были две санитарки. Они перестали смеяться, увидев Алену, заспешили собираться и быстро ушли. "А может, у меня начинаются галлюцинации? И бред отношения?" Алена неплохо, для медсестры, знала психиатрию. По крайней мере, для нее не было китайской грамотой, как для некоторых других сестер, ни специальная терминология, ни логика врачебных назначений. Тем более, для нее не было секретом основные проявления психических болезней.

Она испугалась, представила себя в палате, в больничном халате. В свое отделение ее, наверное, не положат, а в другом отделении она точно станет обьектом любопытства местного персонала, а то и насмешек.

Следующим ударом был удар по самолюбию. В кои-то веки Алене понадобилось зайти в кабинет Ромчика. Собственно ее туда послала старшая чтобы найти в "этом бардаке, наконец историю имярек". Алена послушно пошла выполнять указание. Дарья, как обычно, сидела у Ромчика. Они оживленно о чем-то болтали. Алена заявила о цели своего прихода. Ромчик небрежно кивнул на стопку историй болезни на столе, — дескать, ищи. Как назло, нужной истории не было. Ромчик и Дарья обсуждали какие-то врачебные новости, как кто-то норовит то ли ехать, то ли не ехать куда-то то ли на конференцию, то ли на курсы.

Алена уже дважды безрезультатно перебрала всю стопку. Она заметила еще одну кучу историй на подоконнике.

Извинившись, вознамерилась пересмотреть истории на подоконнике. И тут Дарья ее спросила:

— А скажите, вот так, по честному, вам любопытно знать, о чем говорят между собой врачи?

Алена обернулась. Ромчик сидел за столом с растерянной улыбкой на лице, потупив взгляд. Дарья вольготно развалилась в гостевом кресле, закинув ногу за ногу, демонстрируя колено и полбедра. Она глядела на Алену с улыбкой, которую можно была назвать приветливой, но в данном контексте Алена видела ее издевательской. Она вскипела бешенством.

— А вам?

— В смысле? — Но тут до Дарьи дошел намек, что ее врачом не считают. Она покраснела. — Я медицинский психолог, как и врач, специалист в области психического здоровья!

— Ну, что ж, как специалисту в области психического здоровья, могу вам сказать, что знаю, о чем говорят врачи.

— Да? Это интересно! И что же вы знаете?

— Например, в данный момент они просто пи. дЯт ни о чем и мешают медсестре найти их же врачебный документ.

Тут на глаза Алене, наконец-то, попала нужная история болезни, она ее схватила и молча, ни на кого не глядя, выскочила из кабинета. Проходя мимо зеркала увидела свое бледное, искаженное гримасой злобы лицо. "А может вернуться и добавить ей по морде?", уже успокаиваясь, подумала Алена.

"Неужели и после этого случая он не позвонит?" Не позвонил.

Спать удавалось только со снотворным. Боли внизу живота повторялись с пугающей регулярностью. Деньги растекались, как сухой песок между пальцами. Работа превратилась в подобие каторги. Если раньше Алене любопытно было, что происходит в отделении, вызывали интерес разные необычные случаи проявлений болезни, то теперь она тупо ждала конца смены, формально выполняя необходимый минимум работы. Еженедельная уборка в доме превратилась в редкое явление, — как себя успокаивала Алена: "по мере необходимости". Дома она все меньше и меньше общалась с сыном, перестала следить за его успехами в учебе. Никита стал чаще проявлять желание пообщаться с отцом, задерживался у него дольше обычного.

Алена стала привыкать к тяжелому по началу состоянию лекарственной заторможенности. Теперь ей даже нравилась сонливость, когда она могла присесть где-нибудь на кухне и за пару минут успеть увидеть какой-нибудь сон.

Полина вызвала Алену на "серьезный разговор". Традиционно разговаривали за "чаем с тортиком" в кафешке в "городке".

— Значит, так, подруга! Я не знаю, какие у тебя там сейчас проблемы с гинекологией, но на "колеса" ты присела! И это вижу не одна я. Так что, давай рассказывай!