Лемурия (СИ) - Уваров Александр. Страница 52
— И у меня нервы слабые, — сказал Игнат.
С силой дёрнул нос, будто хотел оторвать.
— Очень слабые. А жена вот с утра сидит на веранде и даже гулять не выходит. Тоже переживает… В общем…
— Мы можем перенести интервью, — предложил Залевский. — На день, на два… Сроки это допускают. Потом материал подмонтируем в третий эпизод…
— Не надо! — отрезал Игнат. — Ничего не будет. И приезжать не надо! У меня тишина, покой, мне гости не нужны.
— А, может…
И в голосе журналиста зазвучали нотки недоверия и иронии.
— …вы пробуждения собственной совести боитесь? Ведь до сих пор остаётся до конца невыясненной ваша роль в трагической гибели писателя. И некоторые вопросы…
— Замолчите! — возмущённо прикрикнул на него Игнат.
И в волнении, встав со скамейки, начал бродить вдоль розовых кустов, рукавом задевая вздрагивающие от неожиданности колючие ветки.
— Не смейте! Не смейте так говорить! Моя роль… Сопляк вы, Залевский. Самоуверенный и невежественный мальчишка! Я был его издателем на протяжении многих лет. Я вытянул его из дыры забвения, и благодаря мне он оставил хоть какой-то след в этом мире. А в те времена, между прочим, и талантливые, и очень талантливые, а то и безусловно гениальные люди уходили безо всякого следа. Время было такое, бесследное… Люди как камешки в болото — булькали. Есть человек — и нет его. Исчез. Что вы знаете о нашем времени? Что вы знаете о той трясине, в которой мы барахтались? Мы были последние, помнившие о том, что в мире есть ещё что-то, помимо денег и вещей. И нам-то было мучительно болотную воду глотать. А вам уже — нет. Потому что вы в болоте и родились. А теперь о совести вспоминаете? Сами-то помните, что это такое?
Залевский, не сдержавшись, хихикнул в ответ.
— На диктофон разговор пишете? — догадался Игнат.
— Я ж с смартфона звоню, — пояснил журналист. — Теперь уж без диктофоном обходимся. И так все разговоры пишутся по умолчанию, по базовым установкам. Благо, память позволяет. Так, стало быть, не спокойно у вас во внутреннем вашем мире. Иначе откуда такие эмоции? Бушует там что-то…
— Внутреннего мира прошу не касаться, господин провокатор! — заявил Игнат. — Скрывать мне нечего, и с совестью своей я… В общем, мира как-нибудь достигну. А коли уж пишите этот разговор, то прослушайте эту запись на досуге. Внимательно прослушайте. И передайте как-нибудь прислучае вашим китаизированным и американизированным зрителям, что я не хочу… Слышите? Не хочу, чтобы Искандеров воскресал здесь, у нас. Не хочу, чтобы он вернулся в это мир! Потому что ему здесь было плохо. Пло-хо! Он ушёл от нас добровольно и незачем за уши тащить его обратно. Пожалейте грешную душу, не донимайте вашим телевизионным спиритизмом. И ещё…
Игнат остановился и ковырнул землю носком сапога.
— Я категорически запрещаю вам публиковать запись этого разговора! В любом виде! Опубликуете — засужу! Силёнки у меня ещё остались, а уж опыта — поболе, чем у вас. Так что не сомневайтесь…
Он выждал секунду и отрубил резко:
— Засужу!
И отключил телефон.
Потом, проходя мимо дома, крикнул в сторону веранды:
— Антонина! Тоня! Где у нас лопата?
Из глубины вернады донёсся слабый всхлип и обрывок фразы:
«…эвакуатор… ветеринарный…»
— Не позволю! — заявил Игнат. — На городское кладбище я Найду не повезу! Здесь будет лежать!
И, размахивая руками, побрёл к стоявшему в отдалении от дома серебристому металлическому контейнеру, где держал он под замком всяческий хозяйственный скарб, необходимый для дачной жизни.
Кажется, была там и лопата со складной ручкой.
Алексей прождал жену до позднего вечера. Ждал беспокойно.
По его просьбе Махатхир пару раз даже выходил на улицу, осматривая окрестности виллы (почему-то казалось Алексею, что Ирина где-то рядом… стоит, быть может, на соседней улочке, не решаясь вернуться).
И, выполняя совсем уж настоятельную просьбу хозяина, пытался позвонить в полицейское управление и заявить о пропаже. Но тут выяснилось, что его познаний в местном языке совсем даже недостаточно для такого серьёзного разговора, да и полицейские, судя по всему, быстро поняли, что имеют дело с мигрантом и общение прекратили очень быстро.
— Ноу эффект, босс, — доложил Махатхир и печально вздохнул.
Алексей, раздобывший уже где-то пачку крепчайших местных сигарет, чиркнул колёсиком зажигалки и торопливо, неумело прикурил.
Вернее, попытался прикурить. Сигарета зашипела, выпустила малое облачко серого, пахнущего горелыми стружками дыма, и тут же погасла.
— Дура, дура ведь… — по-русски ответил ему Алексей. — А ты помочь не можешь.
— Олл Ай кен ду! — и слуга склонил голову.
— Ладно, не оправдывайся…
Ещё раз щёлкнул Zippo.
Подержал, подсушивая, сигарету над пламенем.
— Ронг! Не тако над! — заявил вдруг Махатхир, исподволь наблюдавший за действиями хозяина.
И потянулся помогать.
— Да ступай же! Ступай! — раздражённо крикнул ему Алексей.
Щёлкнул серебристой крышкой и отбросил зажигалку на декоративный столик.
— Рабочий день окончен! Окончен! Оставь меня, ради бога! Вижу, что не поможешь…
Уловив через полминуты суть просьбы, слуга удалился.
Выйдя за ворота, завернул он за угол и постоял в этом укромном месте немного, наблюдая за подъездом к вилле.
Ушёл лишь через двадцать минут, когда…
«Эх, надо было Вениамину позвонить!» с сожалением подумал Алексей, выпроводив слугу. «Пожалел Веню, не стал на ночь глядя дёргать. А надо было сразу его подключить… Уж он-то сумел бы с местными властями договориться. И нашёл бы, обязательно нашёл бы!»
…маленький жёлтый «Смарт» с чёрно-белой шахматной полосой на борту и надпись Taxi-service на передней двери проехал через немедленно открывшиеся ему навстречу ворота.
Уж он-то понял сразу, кто прибыл в <Дильмун".
Только у хозяина и хозяйки были брелоки, позволявшие дистанционно открывать ворота.
Малаец улыбнулся довольно и, оглядевшись по сторонам, пошёл по улице, насвистывая весёлую песенку, мелодию которой услышал он когда-то в далёком городе с невероятно высокими стеклянными домами, голубыми фонтанами, роскошными отелями и тенистыми рощами финиковых пальм.
Городе, что стоял, да и по сию пору стоит на краю великой пустыни.
В городе, где с болью в спине и весёлым высвистом зарабатывал он приличные деньги… Ой, какие хорошие деньги!
И как о таком городе забыть?
— Ну и беспорядок! Что же это такое, Алексей? Неужели курить начал?
Ирина переступила через разбросанные по полу сигареты.
Оправив юбку, села в кресло. Весело и беззаботно посмотрела на угрюмо сопящего мужа.
— Ну, и почему не устраиваешь допрос? — с вызовом произнесла она. — Не спрашиваешь, где была… О, нет!
Ирина захлопала в ладоши.
— Есть лучше вопрос! Как раз в твоём стиле. В твоём новом стиле! <Где шлялась?!" — вот как надо спрашивать. И ещё — кулаком по столу…
Она взмахнула рукой.
— Да порезче! Пожёстче! Чтобы сразу бабу на место поставить! Так, Лёша? Такое у нас будет общение?
Алексей зашипел в ответ.
— Нет уж, ты дай волю гневу! — подначивала мужа Ирина.
Алексей с трудом разлепил губы.
— Когда это я кулаком стучал? Когда же это общался с тобой как с бабой? По моему, как с женщиной… Не надо вот этого… Этого… Клеветы вот этой! Выдумок! И не смей, не смей меня провоцировать!
— Так где же я была? — будто и не слыша мужа, спросила сама себя Ирина. — Давай-ка я расскажу по порядку…
Алексей, не выдержав, подбежал к ней и выкрикнул:
— Замолчи! Гадко, гадко глумиться так! И не надо посвящать меня в грязные свои тайны и рассказывать о своих похождениях! Мне достаточно того, что я знаю!
Ирина встала и подошла к нему вплотную.
Заглянув в глаза, спросила шёпотом:
— А что ты знаешь?..
И добавила:
— …милый.
Он отступил от неё. На шаг, и ещё на шаг.
Потом развернулся и выбежал из комнаты.