А. А. Прокоп (СИ) - Прокофьев Андрей Александрович. Страница 64
Никто не стал возражать. Посидели немного в тишине. Выдыш откупорил новую бутылку, налил три ровные порции в фужеры.
— Калинин хорош. Он нам нужен будет — сказал Резников, после того, как всё трое опустошили посуду, закусили тонко нарезанной сыро-копченной колбасой.
— Ясно других вариантов нет — согласился Выдыш.
— Степа сломался и довольно быстро — резюмировал Резников.
— Нашли подход, зацепили за слабое место — сделал вывод Выдыш.
— Да — промычал Резников.
— Дело обычное, наживное — произнёс Чечек малость, коверкая слова.
2
Они встретились снова.
Прохор еле передвигал тяжёлые почти каменные ноги. Кто-то навесил на них большие гири из чёрного чугуна, и хотя Прохор не видел и намека на очертания этих самых гирь, но слишком сильно прижимали они его к земле, слишком тяжело давался каждый шаг — гудело в голове, а нестерпимо безжалостное солнце только довершало мучения. Едкий соленый пот стекал со лба, разъедая собою глаза. Прохор всё время вытирал его рукой, но помогало ненадолго, — и вновь горячая влага оставляла его без зрения. Глаза покраснели, уже совсем ничего они не видели из окружающей Прохора окрестности, совершенно чужой незнакомой, чем-то первобытной и враждебной земли.
Вокруг практически была пустыня. Зеленые островки виднелись где-то вдалеке. Немногие деревья нечастым частоколом произрастали по обочинам дороги. Сама же дорога была очень жёсткая, почти каменная и, к тому же сильно разогретая беспощадным солнцем. Во рту пересохло. Слишком сильно хотелось пить. Прохор начал останавливаться через каждые десять метров. Подолгу стоял, опустив голову вниз, потому, что смотреть на уровне своего роста он уже не мог, от пота и солнца, которое, как казалось, ему лишь усилило свою заботу, о и без того, иссохшей, скудной земле.
Куда он идет и каков конец этого пути. Прохор не имел не малейшего представления. Он, собственно и не задумывался об этом, он просто шёл, стоял, — и снова шёл. В какой-то момент появился слабый чуть заметный, но всё же ветерок, который тянул со спины и хоть тот чувствовался еле-еле, Прохор, остановившись, повернулся лицом к благостному дуновению. Впервые за всё время пути он почувствовал небольшое облегчение. Закрыв глаза, он стоял посередине дороги, — стоял долго. Ветерок на радость изможденного Прохора усилился ещё немного, и теперь он колыхал приятной прохладой взмокшие волосы на голове, проникал под грубую колючую рубашку. Прохор хотел простоять в таком положение целую вечность. Ему некуда было спешить, но ноги стали подгибаться, утратив движение и Прохор понял, что ему уготовано идти. Он может постоять недолго. Может перевести дух, но он должен идти, ему необходимо идти и он двинулся дальше.
Проделал ещё небольшой отрезок пути. Сбоку, точнее справа, появились два больших белых облака. Они прямо на глазах Прохора ускоряли свой бег по голубому пространству над его головой. Прохор подумал, что скоро, может даже очень скоро, он станет самым счастливым человеком, когда одно из облаков закроет солнце. На время, но не было сейчас для Прохора большего счастья.
Случилось, что он предполагал, а так как ветерок по-прежнему охлаждал спину, то на какое-то время наступило подлинное блаженство, и Прохор снова остановился, снова закрыл глаза. Через плотные шторы век, он всё же видел мерцание желтого цвета переходящего в красный, затем в бирюзовый. Когда он открыл глаза на помощь двум большим облакам, подоспели ещё несколько, а за ними и вовсе появилась темная стена — спешившей следом за Прохором грозы.
— «Пусть будет дождь, сильный дождь» — подумал Прохор, с тяжестью сделал ещё несколько шагов, — и остановился, на этот раз от неожиданности. В метре от него, что можно было дотянуться рукой, стоял отец Кирилл. Прохор хотел радостно воскликнуть, броситься в объятия отца Кирилла, только ноги от чего-то приросли к грубой каменной дороге.
— Прохор я дождался тебя — произнёс отец Кирилл и сам сделал тот шаг, что не смог сделать Прохор.
— Здравствуй отец Кирилл.
Слёзы появились на морщинистом лице Прохора. Он видел отца Кирилла таким же, как в то далекое от них сейчас время. Ничуть не изменился облик этого странного человека, лишь глубже вдумчивее выглядели глаза и жила в них невиданная до этого искра. Отец Кирилл, как будто полегчал, и даже не двигаясь, он оставлял впечатление, что ему любой шаг даётся без всякого усилия.
— Ты не изменился отец Кирилл — произнёс Прохор.
Они расцепили узел дружеских объятий.
— Это внешне. Я уже не могу постареть — впрочем, как и ты Прохор. Теперь ты останешься таким же.
— Я хотел сказать. Я не знаю с чего начать, но всё последнее время, я хотел спросить тебя, узнать у тебя об этом.
— Знаю Прохор.
Отец Кирилл взял Прохора за руку.
— Не нужно я сам. Ты старше меня на целую жизнь — воспротивился Прохор.
— Как хочешь — не стал уговаривать Прохора отец Кирилл и тот, стараясь не отстать, пошел за отцом Кириллом в сторону от дороги.
На небе к тому времени сменился цвет, голубой оставил своё место синему. Дальше всё явственней проявлялся, напоминая о себе серый. Низко пронеслись над головами две маленькие птахи, и Прохор удивился, он только сейчас понял, что до этого не видел и признака чего-то живого.
Отец Кирилл подвел Прохора к старому почерневшему, почти превратившемуся в древесный уголь дереву.
— Присядем, как тогда у озера — предложил он Прохору.
— Хоть бы еще раз посидеть мне там, вдохнуть запах воды, услышать неповторимый шелест травы.
— Что ушло Прохор, то ушло.
Прохор сейчас ощущал уже непередаваемое наслаждение, опустившись на круглый ствол дерева. Ноги вздохнули и сразу появился сильный жар в ступнях. Прохор не пытался что-то говорить. Отец Кирилл не торопясь смотрел на Прохора. Его глаза старательно вспоминали, губы что-то беззвучно шептали. Серость начала накрывать их сверху, воздух наполнился влажностью.
— Будет дождь — наконец-то произнёс отец Кирилл.
— Хорошо, если будет дождь — сказал Прохор.
— Я Прохор отрекся от них. Сумел найти в себе силы, чтобы сделать этот шаг. Было это тогда, ты помнишь.
— Я знаю, точнее я всегда догадывался об этом.
— Попытайся простить меня, что я оставил в твоем доме атрибут дьявольской силы. У меня Прохор не было выбора.
— Я благодарен тебе за это отец Кирилл. Никогда и никому не был я так благодарен, как тебе за это. За то, что был со мной и, за то, что оставил дьявольский предмет у меня. Очень дорого стоит открыть глаза, если кто-нибудь бы мне сказал, что нет ничего дороже, чем просто суметь открыть глаза, я бы не поверил, засмеялся, но теперь я знаю и я по-настоящему счастлив.
— Но я обрёк тебя на выбор, точнее я был действующим лицом в этом. Ты Прохор не представляешь, как мне было трудно сделать то же самое — открыть глаза. Я благодарен всевышнему. Слишком долго я просил его заговорить со мной, дать мне ответ, и он заговорил со мной, предъявив мне этих исчадий ада. Настоящего ада, что беснуется сейчас, облачившись в чужую одежду, наслаждается ложью, упивается своими символами, и толкает массу людей за собой.
— Не может всё до самого конца быть обманом. До сих пор не хочу в это поверить. Чтобы всё было обманом, обычным банальным обманом — не веря самому себе и плохо различая свой голос, произнес Прохор.
— Нет, Прохор, пока ещё не всё обман — задумчиво произнёс отец Кирилл.
— Спасибо отец Кирилл. Когда они пришли я думал о тебе. Я лишь тогда узнал тебя настоящего. В глазах Резникова, где нашла себе приют вся тёмная бездонная бездна, прочитал я — это. Тогда сделал я первый шаг к свету. Добровольно отказавшись от тьмы, что много лет, всю жизнь держала меня в своих объятиях. Тяжело мне было в последний день — страшно. Приходилось лгать, чтобы купить себе свободу. Этот — парень, ладно, что об этом.
— Я знаю, всё об этом знаю — произнёс в ответ отец Кирилл.
Они замолчали. Тонкие капли долгожданного дождя питали собой иссохшую землю. Она очень быстро поглощала драгоценную влагу, просила ещё, и ещё больше. Прохор и отец Кирилл забирали часть влаги на себя, была она теплой, стекала с волос, промочила одежду, но они даже не пытались двигаться. А камни, тем временем, освободились от пыли. Чисто вздохнули, стали скользкими и в какой-то момент показались разноцветными.