А. А. Прокоп (СИ) - Прокофьев Андрей Александрович. Страница 66

— Поступите в распоряжение капитана Уткина. Честь имею господин прапорщик.

Этими словами полковник распрощался со Степаном, — и с вошедшим за минуту до этого начальником штаба полка, начал рассматривать карту, произнося всё тоже — «печально — очень, всё печально».

События, по всей видимости, опережали планы интеллигентного полковника, и были они ещё печальнее, чем он мог предполагать.

Соня на какое-то время была предоставлена самой себе. Она сидела на завалинке большого крестьянского дома, разговаривала с пожилой женщиной, у которой были большие, чересчур натруженные с годами руки. Они сразу бросились в глаза Степану, ещё взгляд, переполненный застывшей на морщинистом лице усталостью. Соня слушала. Женщина говорила.

— Что будет, не знаю. Четверо внуков у меня на руках осталось.

Степан прокашлялся, чтобы обратить на себя внимание.

— Степа всё хорошо? — спросила Соня, повернувшись к нему.

— Да Соня, только тебе нужно ехать. Я договорился с медиками, они возьмут тебя с собой.

— Нужно прямо сейчас? — спросила Соня.

— Да Соня.

Степан отошел в сторону. Соня перекинулась еще парой фраз на прощание с пожилой женщиной.

Определение Сони к медикам прошло благополучно и очень быстро. Женщина — медик средних лет с красивыми длинными пальцами, немного раскосыми, но от этого ещё более красивыми глазами зеленоватого оттенка, приняла Соню к себе, как драгоценный подарок.

— Не волнуйтесь господин прапорщик. Доставим к новому месту в полной целости и сохранности.

Голос женщины был так же приятен, как и её внешность, и Степан действительно успокоился. Соня уже сидела на одной из телег, когда он подошел попрощаться.

— Мы ведь обязательно увидимся? — откровенно спросил Степан и чем-то испугался собственных слов.

— Конечно, и ещё не один раз — ответила Соня.

Её голос звучал непринужденно, как-то немного весело, как будто Степан провожал её до соседнего городка к её маме, а сам должен был приехать следующим утром.

— Ты совсем не боишься за меня? — спросил он.

Степану хотелось произнести: — «я тебе совсем безразличен», но он не смог.

— Ты не представляешь, насколько я переживаю за тебя, но я Степа чувствую, верю. И ты поверь мне, сейчас ничего не случиться.

Соня проговорила эти слова почти с волшебной интонацией. Каждый произнесенный ею звук глубоко проник в Степана. Сначала ему стало стыдно за свои сомнения, а затем он просто ей поверил, и тут же пропала неприятная тень тревоги. Светлее стало небо, чище и безоблачней горизонт, легче воздух.

— Местом назначения определенно большое село с названием «Приметное». Мы будем далеко от предполагаемой линии фронта, господин прапорщик, так что не переживайте — вмешалась в разговор женщина — медик.

— Да, конечно.

Степан подступил ближе к Соне. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять его желание поцеловать Соню, понимая это женщина — медик отвернулась в сторону, а Соня потянулась к Степану. Они слились в долгом затяжном поцелуе. Не отрывались друг от друга, пока женщина — медик не закашляла, чтобы напомнить им, что пришло время трогаться в путь. Степан отстранился от Сони, и тут же к нему обратился посыльный.

— Ваше благородие, вас хочет видеть капитан Уткин.

— Иду — ответил Степан, сжал в своих ладонях ладони Сони, затем два раза помахал вслед отъезжающим телегам.

— Дела наши не очень. Это если мягко — прапорщик — обратился к Степану капитан Уткин.

Выглядел он тоже не лучшим образом, хотя был абсолютно трезв. Невысокого роста, с трудом доходил он до подбородка Степана. Толстоватый, но быстрый в движениях. Форма Уткина была уделана пылью. На лице имелся развод грязи, проходящий от левой щеки к шее.

— В общем, у меня два пулемета. Сотня с небольшим солдат, но надежных из Ижевских рабочих. Задача задержать продвижение полка красных на позициях сразу за селом. В общем, выиграть время. Звучит — невесело. Не спрашивайте, что будет с нами. Вы на войне не первый день.

Говорил Уткин спокойно. Степан ответил таким же тоном.

— Понятно всё господин капитан.

— Ваше место на правом фланге. Желаю удачи и очень скоро увидимся. Да и найдите поручика Евсеева, он объяснит всё конкретно, хотя, что тут объяснять. К чёрту всё — это.

После этих слов капитан Уткин оставил Степана.

Высотка была хороша. Расположение окопов тоже не вызывало вопросов. Поручик Евсеев заметно нервничал.

— Плохо дело без артиллерии. Сейчас подтащат красные пару полковых пушечек и зароют нас здесь, пикнуть не успеешь. Какой смысл на хер — ругался Евсеев, ища поддержки у Степана.

— Посмотрим — ответил Степан.

Ему не хотелось вступать в подобный разговор, от того, что поручик был абсолютно прав и от того, что в любом случае пока неизвестно, что и в какой последовательности предложат красные. Ясно было только то, что им не миновать укреплений, на которых сейчас находился Степан, и при этом имел сильное желание подкрепиться.

— Съестное что-нибудь есть? — спросил он у Евсеева, удивив того подобным вопросом.

— Есть, конечно — ответил тот, и тут же подозвал солдата в звание вахмистра.

— Два дня ничего не ел — оправдываясь, произнёс Степан.

Удача не оставила их своим вниманием, и красные появились только через два или более часа, дав основным частям достаточно удалиться, от покинутого в спешном порядке населенного пункта. Артиллерии у красных, по всей видимости, не было. Они начали с разведки, затем атаковали левый фланг обороны эскадроном кавалерии. Получив решительный отпор в виде пулемётного огня и дружного залпа винтовок, удалились на исходные позиции.

— Могут обойти через этот лес по правую сторону. Говорил я об этом — не унимался поручик Евсеев, и Степан понял, что этот ещё достаточно молодой парень очень сильно хочет жить.

Неохота было разбирать, почему Евсеев здесь вряд ли он записался в добровольцы. Почему здесь он Степан, было ясно и этого должно быть достаточно.

— Вы поручик, там в лесу и дороги видимо всё знаете. Тогда нужно было оставить какой-нибудь кордон — сказал Степан.

— Какие к чёрту дороги. Просто красная сволочь в последнее время на выдумку хитра, поймала, так сказать кураж. Жди от них любых ходов, даже самых непредсказуемых.

— Нет, поручик. Всё будет, как вы предположили в своей первой версии. Сейчас они дождутся своих пушек и скоро пойдут цепью под красным знаменем, чтобы воочию проверить наши возможности. Когда проверят, тогда начнут симфонию полным оркестром.

Ещё через десять минут опасения Степана превратились в реальность. Красные начали фронтальную атаку. Имелось у них и широкое красное знамя. Правда атака была довольно пассивной. Противник часто припадал к земле. Их пулеметы били крайне неточно и после некоторого времени, всё вернулось на круги своя, за исключением четверых раненных и двух убитых в расположении белых, и десятком оставшихся навечно перед окопами противника красных.

Пауза — была значительной. Степан успел выкурить три папиросы, которые он брал у поручика Евсеева и капитана Уткина, который малость суетился постоянно смотрел на часы и, по всей видимости, обдумывал дальнейшую диспозицию, потому что, судя по истекшему времени задачу, он уже выполнил, а значит можно подумать о дне грядущем.

— Сейчас начнут — прикуривая, сообщил Степану капитан Уткин.

Уткин, к сожалению всех находящихся рядом с ним, да и тех, кто был подальше, оказался провидцем. Не прошло и минуты, как осколочный снаряд разорвался с некоторым недолетом, за ним последовал ещё один, и ещё один. Пятым или шестым заявился первый гость, который разворотил собою бруствер. Дальше оставалось молиться богу и по мере возможности, надеяться, что снарядов у красных немного и они будут расходовать смерть дозированно.

Первая дозировка сильно ухудшила положение. За ней началась, куда более мощная атака. Она докатилась до самых окопов, но ценной личного мужества и стойкой непреклонности бойцов, её удалось отбить.