Ночной охотник - Барнс Томас. Страница 45

Но даже не эти чудовищные изменения, происходившие с самой сердцевиной зеленого леса, так сильно поразили Хрипуна. Он обостренно почувствовал, насколько сильна свирепая мощь, невероятная сила, которую излучает гигантский «гриб».

Вокруг жуткой ледяной конструкции во все стороны распространялась мощная волна лютой злобы. Потоки невероятно сильной враждебной воли извергались из жутких недр, стремясь подчинить себе все вокруг.

Не успел Кийт понять, как по его разуму, как и по сознанию каждого сёрчера ударили ощутимые импульсы. В первое мгновение никто, кроме него, даже не заметил, что рассудок каждого из них стремится опутать огромная холодная сеть. Окажись Хрипун немного слабее — и еще неизвестно, смогли бы сёрчеры миновать это ужасное место.

Его тренированный разум забил тревогу, хотя сначала никто из его друзей не заметил ничего подозрительного.

— Это ловушка! — яростно просипел он. — Нужно срочно уходить!

Но сделать это было не так просто. Напряжение ментального поля, распространявшегося вокруг «ледника» возрастало с каждым мгновением. Давление делалось реальным, почти ощутимым физически, оно наступало вместе с плотной пеленой тумана и окутывало разум каждого.

Сжимая висевший на груди медальон, с отчаянным мужеством Хрипун приготовился сопротивляться, хотя в глубине души понимал всю тщетность подобных намерений. Вытягивающая все силы телепатическая мощь огромного «ледника» казалась неисчерпаемой. Едва Хрипун успевал отвести в сторону от сёрчеров одну агрессивную волну и пытался собраться с силами, как немедленно подступала другая. Чем сильнее становилось давление на человеческий разум и волю, тем более безнадежным казалось сопротивление.

— Что это такое? — с мучительным стоном спросил Джиро.

— Скорее всего, одно из порождений Дома, — едва слышно прошептал Кийт.

Он много слышал об этой чудовищной силе, но никогда не предполагал, что рано или поздно встретится с ней. Ученые Аббатств предполагали, что Дом был прямым порождением Смерти, являясь частью разросшихся радиоактивных пустынь. Дом являлся странной формой существования, которая никогда не появилась бы в результате мирной, естественной эволюции, а зародилась только как часть летальной мутации.

Стоило Хрипуну только на мгновение снять защитные барьеры, словно бы настроиться на частоту «айсберга», как в тот же миг его сознание восприняло картину внутренней жизни странного объекта. Внешне казалось, что вся поверхность монстра неподвижна, но Кийт сразу определил, что в этой чудовищной ледяной глыбе пульсируют жизненные ритмы.

«Гриб» притягивал сёрчеров к себе! Неумолимая сила как будто подталкивала их, пытаясь утопить людей в мощном потоке безличного зла и жестокости, распространявшемся повсюду.

Во время недавнего нашествия дейторов Кийт порой совершенно отчетливо сознавал, что хищными мутантами, управляет некая свирепая воля. Тогда он не мог определить ее местонахождение, но сейчас не сомневался, что центром чудовищного по силе телепатического гнета являлся этот «ледник», окруженный клубами густого тумана.

Именно «айсберг», собрав вокруг себя бесчисленные полчища дейторов и подчинив их своей воле, управлял их густыми потоками, уничтожавшими все живое на своем пути. Мутанты нужны были этому ужасному созданию лишь как средство, как инструмент, с помощью которого за короткий срок роскошные леса становились безжизненными и безмолвными.

Как и многие другие формы Дома, «ледник» мог обнаруживать мыслящие существа, приманивать их к себе, парализовать волю и уничтожать. В этом сёрчеры убедились очень скоро.

Не прошло даже нескольких минут с того момента, как они поднялись от берега реки, — и из редкого островка зеленых зарослей, еще остававшихся незатронутыми болезненной язвой, показался крупный медведь.

Трудно было сказать, почему он не покинул эти места вместе со всеми остальными обитателями леса. Скорее всего, ему удалось укрыться от дейторов в глубокой берлоге и чудом избежать смерти, но сейчас Дом обнаружил логовище зверя, и было очевидно, что дни его сочтены.

Медведь приближался к «айсбергу», как сонный, и движения его были расслабленными, неверными. Он даже не пытался сопротивляться. Кийт сразу понял — «айсберг» настолько подчинил себе звериный мозг, что мохнатый увалень не владел собой и направлялся к ледяной глыбе, совершенно не ощущая опасности.

— Теперь смотрите внимательно, — прошептал Хрипун. — Такое может случиться с каждым из нас!

Когда животное подошло ближе, из шляпки «гриба» вылетело клубящееся облако «снежинок», напоминающее причудливый рой встревоженных серебристых пчел. Облако сначала взмыло высоко вверх, а потом стремительными потоками обрушилось на медведя, остановившегося и присевшего у пригорка.

Не успел зверь ничего сообразить, как «снежинки» осели на его шкуре и покрыли все тело толстым слоем белесого порошка. Лесной увалень сначала попытался отбиваться от снежинок, как от надоедливой мошкары, но через несколько секунд кристаллы превратились в блестящую пленку, которую он безуспешно старался стряхнуть с морды, яростно раздирая ее когтями. Кристаллы, облепившие его с головы до ног, превращались в ту же самую вязкую массу, которая уже покрывала многие деревья погибшего леса.

С каждым мгновением двигаться зверю становилось все труднее. Он в отчаянии катался по траве, видимо, мог еще дышать и из последних сил пытался содрать с себя пленку.

До слуха сёрчеров доносились предсмертные отчаянные вопли, глухо вырывавшиеся из–под вязкого полупрозрачного налета, облепившего бурую морду. Но и это было еще не все…

Если кустарники и деревья просто погибали, соприкоснувшись со смертоносным холодом, то живых существ поджидал иной конец. Любое создание, наделенное разумом, служило пищей для зловещего Дома. Подчинив себе разум существа, «ледник» паразитировал на нем и размножался.

В этом сёрчерам довелось убедиться очень скоро.

Мохнатую тушу недолго сдавливали тиски глянцевой коросты.

Уже через несколько секунд, после того как он затих, ледяная куча, в которую превратилось тело медведя, стала словно раскалываться на части. Глубокие извилистые трещины прорезали гладкую поверхность и разошлись темной паутиной по спине и бокам.

Мертвого медведя стали изнутри сотрясать сильные толчки. Потом обледеневшее тело с чавкающим звуком разломилось на части, и оказалось, что все внутри заполняет бесформенный комок вязкой слизи, в которую за считанные мгновения превратились внутренние органы и кровеносная система лесного животного.

Из этого студня выползло некое бледное полупрозрачное существо, оставляя на том месте, где погиб медведь, лишь жалкие скользкие ошметки оболочки. Толстое продолговатое тело, внешне напоминающее огромного студенистого червя, состояло из вещества, ничем не отличавшегося от губительного налета, покрывавшего все деревья вокруг, но при этом обладало способностью к передвижению.

Плавно извиваясь и струясь кольцами, скользкий и блестящий на солнце червь сразу направился в сторону «айсберга», продолжавшего исторгать из своих недр клубы смертоносных кристаллов. Приблизившись к ледяной глыбе, он быстро слился с ним и точно растворился в белесой дымке, окутывавшей основание гигантского «гриба».

— Нужно уходить! — решительно прохрипел Кийт. — Еще немного, и каждый из нас потащится точно таким же образом к этой ледяной дряни!

— Клянусь Светлым ликом Троицы, я не хочу превращаться в червяка и ползать на брюхе! — воскликнул Джиро. — Мне вполне уютно в своем собственном теле!

Но удалиться от этого проклятого места оказалось не так–то просто. Зловещее сознание Дома уже давно почувствовало присутствие людей.

Оно раскидывало колоссальный круг волн, сквозь психическое воздействие которого прорваться было очень непросто. Сконцентрировав ментальные силы, Кийт понял, как трудно человеку просочиться сквозь полыхающее кольцо той слепой ненависти ко всему живому, которую излучал «ледник», двигавшийся под раскаленными лучами полуденного солнца.