Птицы рождены летать (СИ) - Матвеева Ульяна. Страница 22

Я распаковала чемодан и переоделась в домашнее льняное платье. Это помогло мне освоиться и на некоторое время забыть, что я здесь чужая. Раскладывая наспех собранные вещи, я поняла, что зимних вещей у меня с собой слишком мало. Всего один джемпер и утепленные джинсы, не считая того наряда, который был на мне. И, разумеется, я не успела приобрести горнолыжный костюм и всю необходимую экипировку, а значит, все две недели я буду сидеть у окна, глазеть на Альпы и облизываться. Я позволила себе выругаться и уныло побрела наверх, осмотреть мансарду. То, что я увидела, заставило меня застыть в одной позе с разинутым ртом. Я говорю не о том, что этот чердак словно явился из старых добрых сказок, и не о том, что из окна виднелось алеющее в лучах заката небо, которое перекрывали заснеженные ели, в розовато-золотистом свете, на склоне горы. Перед моим взором открылся настоящий рай для творческого человека: мольберт с чистыми холстами, обтягивающими рамы, богатейшая палитра всевозможных цветов масляных и акриловых красок, ворох разнообразных кистей и многое другое. У стены стояла акустическая гитара, сразу за ней — рабочий стол хозяйки дома, на котором в ряд стояли разной высоты и формы заготовки для росписи: вазы, тарелки, кружки. Рядом лежала пачка разнообразных эскизов декоративной росписи и еще один такой же конверт с запиской: «Пожалуйста, не стесняйся и выпусти, наконец, себя на свободу!». На диване я нашла пустой блокнот и несколько альбомов для рисования. С каждой находкой этого дома мне все больше казалось, что Андрей слукавил, когда просил о помощи. Все то, что происходило со мной последние два дня, больше напоминало дорогу домой, где дом — это собственная душа.

Я не знаю, сколько часов я провела у мольберта. Сначала я рисовала какую-то непонятную даже для меня самой абстракцию, выбирая цвета, наиболее подходящее к моему внутреннему состоянию: синий, фиолетовый, белый… Затем робко начали вырисовываться более четкие очертания, образуя некий образ, не то человека, не то птицы. Синий фон я превращала в полуночное небо в нежном серебристом свете луны и россыпи звезд. Вдали от до смерти надоевших будней, своей клетки, в которой я старательно запирала себя каждый день и каждую ночь, я позволила себе быть самой собой, вспомнить себя веселой девчонкой, но уже не такой одинокой, как прежде. Где бы ни находилась я и где бы ни скрывался Андрей, это не мешало мне благополучно кинуть в топку свое одиночество, как лягушачью шкурку. Я сделала то, о чем он просил меня, — отпустила себя и раскрыла свои объятия для жизни, которую снова училась любить. Я уснула прямо там, на сложенном диване, укрывшись клетчатым пледом, настолько крепким сном, в который не способны проникнуть даже самые назойливые сновидения. Когда я открыла глаза, то долго не могла понять, почему сон все еще продолжается. Лишь спустя несколько минут, я с трудом вспомнила, где нахожусь, и тут же радостно подскочила. Солнце ярко светило мне в лицо и возвращало ему здоровый вид. Чашка капучино, которое, пыхтя и свистя, подарила мне кофемашина, добавила проценты бодрости, доведя итоговую цифру до заветных ста, после чего я выскочила на улицу, накинув не застегнутое пальто, и умылась обжигающим кожу чистейшим снегом. Я снова тоскливо окинула взглядом горизонт и стиснула кулаки в злости на саму себя и ситуацию. В моем тяжелом длинном пальто лазать по горам то еще удовольствие. Все встреченные сурки и зайцы умрут со смеху с моей завидной ловкости и неподдельной элегантности при подъеме по склонам, впрочем, как и при спуске с них.

Когда я вернулась в дом, меня охватило желание опробовать в деле камин и почувствовать себя примерно так же, как все те героини из любимых романов и фильмов. Я потянулась за спичками, что лежали на полке, и заметила еще одно послание. «Постарайся не спалить дом. Кстати, в зеленой и полосатой коробках, которые ты найдешь возле елки, подарки для тебя. С Наступающим Рождеством!». Я забыла о спичках и ринулась искать те самые подарочные коробки. В первой оказался горнолыжный костюм чуть большего размера (очевидно, с учетом того, что я научусь готовить штрудель и, помня о моем пристрастии к сладкому, чересчур увлекусь этим занятием), а во второй — настоящий сноуборд, о котором я так мечтала в юности! Также на дне коробки лежала схема местности с каким-то обведенным в круг зданием и сертификат на обучение сноуборду. Слезы покатились по моим раскрасневшимся щекам и скрывались, дойдя до широкой улыбки.

Глава 21

За несколько дней я освоилась в новой обстановке, осмотрела округу и записалась на первое занятие. В нашей группе собрались туристы из самых разных стран, но все мы, несмотря на погрешности в знаниях английского, прекрасно понимали друг друга даже без слов. Мы начали с малого, выбрав самый простой спуск, в котором нужно было родиться полным неудачником, чтобы умудриться хоть что-то себе повредить. Мне же не терпелось поскорее освоить что-то более крутое, но я усмиряла в себе свой нрав и училась находить прелести в процессе, а не только в итогах.

Однажды, сразу после третьего занятия, ко мне подошел наш инструктор и, загадочно улыбаясь, протянул мне конверт, на котором было лишь мое имя, написанное знакомым почерком. Я, не медля и не теряя ни секунды, открыла его и нашла CD-диск и нашу с Андреем фотографию, сделанную на мое двадцатилетие, когда он пригласил меня покататься на теплоходе по Москве-реке. Мы пили шампанское прямо из горлышка и закусывали чипсами, спрятанными за пазухой… Сочетание просто ужасное, но нам было вкусно и весело.

Я примчалась домой так быстро, как только могла, и сразу же принялась искать способ для просмотра содержимого диска. На чердаке, под коробкой с новыми тюбиками акриловых красок, я нашла старый СD-проигрыватель, похожий на тот, что был у меня в детстве. Непослушными пальцами я, наконец, договорилась с техникой, чтобы она поскорее открыла меня секрет, хранящийся под зеркальной гладью. На большом экране телевизора появилась надпись, похожая на название фильма: «Путешествие в прошлое», и замелькали кадры моих счастливых дней, разделенных с Андреем. Он собрал все фотографии и небольшие видеоролики, сделанные нами когда-либо, в одно целое, разместив таким образом, чтобы вновь познакомить меня с собой настоящей, и заодно напомнить о том, как хорошо нам было вместе. В качестве музыкального сопровождения он выбрал нашу любимую песню, которую мы часто слушали в его автомобиле. Я села на пол и, едва дыша, впитывала романтику тех дней, глядя на саму себя уже другими глазами и анализируя то, каким образом я умудрилась без особых серьезных причин собственноручно заманить себя в клетку и наблюдать за проходящей мимо жизнью сквозь ее золотые прутья, при том, что дверца оставалась распахнутой всегда?

В конце фильма появилась еще одна надпись на черном экране: «Пара носовых платков лежит в верхнем ящике письменного стола». Мои всхлипывания смешались с хихиканием, образуя необычный музыкальный дуэт. Нет бы, написать в конце что-то вроде: «Ты навсегда в моих мыслях!» или какую-нибудь другую романтично-ванильную фразу, чтобы усилить эффект! Андрей всегда умел затронуть мои самые чувствительные струнки души и тут же спрятаться за какой-нибудь шуткой, словно боясь того, что небольшое промедление заставит меня иначе взглянуть на него. Даже теперь, когда я знаю о его любви ко мне, он продолжает осторожно подбираться ко мне с вытянутой рукой вверх ладонью, опасаясь снова спугнуть меня. Как бы ему сообщить о том, что я уже изменилась?

Ко мне подкрался один из пушистых обитателей этого дома и улегся на живот. Я все еще оставалась в своем горнолыжном костюме, который успела только расстегнуть. Понимая, что не смогу скинуть это милое мурчащее создание с себя, пока оно не захочет уйти само, я оставалась в том же положении еще около получаса и наслаждалась полетом мыслей, который затрагивал все, что когда-либо происходило со мной. Затем я обратила внимание на себя, удивляясь тому, как внизу живота разливается приятное тепло прямо под рыжей шерсткой кота Мюнхгаузена. Что, если он таким образом решил меня полечить? Теперь я открыта для чудес, и допускаю возможность их проникновения и в мою реальность.