Белая Бестия (СИ) - Положенцев Владимир. Страница 55

— Могли бы не предупреждать, полковник. Это звучит как оскорбление.

— Друзья, ну не надо, ей богу словесных пикировок, — опять выступил миротворцем Юденич. — К чему эти уколы?

— Примите извинения, Анна Владимировна, коль вы так расценили мои слова, — слегка поклонился полковник. — В Ле Руре на Route de Nice, куда вы доберетесь из Канн на автомобиле, сразу за ратушей, стоит дом из красного кирпича. Он арендован членом нашего Союза, капитаном Стрельцовым у четы Лафаров. Ключ найдете под камнем слева от крыльца.

— Опять под камнем? — спросила Анна.

— Что?

— Это я о своем. Продолжайте, полковник.

— В общем, поселитесь в доме и не высовывайте из него несколько дней носов. Там в подполе есть все необходимое. Я же постараюсь уладить дело с полицейскими сразу после вашего набега.

— Вы все верно просчитали, Петр Николаевич. Но ваш человек в жандармерии, через которого вы и собираетесь улаживать дело, возможно и сливает информацию террористам.

— Хорошо, с ним мы пока не будем связываться, — сразу согласился полковник. — Если члены террористической организации попытаются на вас выйти, вам об этом сообщит таверньер в Ле Руре Жан Фурнье. В его кабаке «Вежливый кабан» частенько собираются темные личности. К тому же мы уже пустили слух, что Фурнье связан с организацией красных террористов. Да и еще, будьте, пожалуйста, поосторожнее с гранатой Миллса. Потерять вас в очередной раз будет для меня невыносимо.

— Постараюсь, Петр Николаевич.

— Постарайтесь, Анна Владимировна.

Полковник поклонился Белоглазовой на этот раз более учтиво, козырнул генералу и скорым шагом удалился из кабинета.

Вечером впервые за многие дни с Альп сползла прохлада. Несмотря на поздний час природа оживилась и даже море, которое мертвым штилем лежало на Лазурном берегу июль и август, кажется, благодарно зашумело.

Анна и Май ждали условленного сигнала — выстрелов со стороны приморской таверны — в придорожных зарослях акации. Отсюда, под взошедшей Луной и ярким Млечным путем, хорошо просматривался вход в жандармский участок. Луневский должен был ждать Белоглазову у причала на катере, но она решила иначе. При этом убедила поручика не говорить об этом Васнецову.

Выйдя от генерала Юденича, Анна нос к носу столкнулась в холле замка с Майем.

— Вы-то мне и нужны, поручик, — сказала она.

— Получили инструкции от полковника Васнецова? — в свою очередь спросил Луневский.

— Да, и они меня не совсем устраивают. Я хотела, чтобы вы мне оказали поддержку, когда я пойду к жандармам.

— Моральную? — улыбнулся Май. — Всегда готов.

— Этот тон оставьте для вашей сметанной Амели, поручик. Физическую, разумеется. Скажу честно, мне немного страшно. И плечо бравого, боевого офицера мне было бы очень кстати.

— Да, но…

— Разве вы можете отказать даме, когда она просит о помощи?

Слова были произнесены с таким недвусмысленным лукавством, что Луневский сглотнул.

— Нет, — твердо ответил он. — То есть, конечно, не могу отказать. Однако полковник…

Анна его в очередной раз перебила:

— Видите ли какое дело. Я предполагаю, что через Петра Николаевича может просачиваться кое — какая информация к врагам.

— Вы что же хотите сказать, что он предатель?

— Ни в коем случае. Он, разумеется, вне подозрений, а вот его помощники… Кто они?

— Это все хорошо проверенные офицеры — дроздовцы, корниловцы.

— И все же, мы не можем полагаться ни на кого, кроме как на себя. К тому же я предлагаю лишь немного изменить план операции «Красная Ривьера». К жандармскому участку мы пойдем вместе, подстрахуете меня, так сказать, а потом мы уйдем в Ле Руре не морем, а на авто.

— Машина нас будет ждать только в Каннах.

— А вот о ней здесь должны позаботиться вы, не ставя в известность полковника Васнецова.

— Но как? Где я достану мотор?

— Поговорите с месье Дюпоном, кузеном вашей возлюбленной. Он наверняка поможет, к нему ходит весь Антиб.

— С чего вы взяли, что возлюбленной, просто…

— Просто вы с ней спите.

— Она, как бы это сказать, сама предложила.

— А вы, как офицер, не смогли отказать. Безотказный поручик Луневский. Ха-ха.

— Не понимаю, вы что ревнуете?

В глазах Майя появился явный интерес.

— Позвольте, я оставлю этот вопрос без ответа, — кокетливо ответила Белоглазова, чувствуя, что на самом деле, Луневский ее немного волнует. Давно уже ее сердце не трепетало от любви, почти засохло. Мысли о Бекасове её, конечно, волновали, но после его выходки в больнице, она не знала, что о нем и думать. Анна не видела Петра почти пять лет, за это время он мог сильно измениться. Нет, по сути люди не меняются никогда, но вот новое окружение, среда могут настолько сильно деформировать ментальность, поведение человека, что его и не узнать.

— Анна…

— Анна Владимировна, поручик.

— Конечно.

— Так вы поговорите с трактирщиком? Это могла бы сделать я, но мне, как понимаете, ходить сейчас по городку нельзя.

— Да.

— И ничего не скажете Васнецову?

— Нет.

— Ну раз вы перешли на односложные ответы, значит, я вас действительно убедила.

— Анна… Анна Владимировна, я могу рассчитывать?

— На что? На мое расположение?

— Да, то есть именно на расположение.

— Можете, Май…

— Юлианович.

— Слишком помпезно, но ничего не поделаешь. Посмотрим, как говорится, на ваше поведение.

— Я сделаю все, как вы скажете.

И теперь, встретившись у крепости, они сидели в густых кустах акации. Автомобиль «Renault NN Torpedo» темно-зеленого цвета, с заостренной действительно как у торпеды мордой, стоял на пустыре за маяком Гаруп.

Ровно в 23 часа, со стороны моря раздались выстрелы, послышались отдаленные крики. Палили явно из «нагана». Его глухие, раскатистые «шлепки», ни с какими другими не перепутаешь.

Буквально через несколько минут из участка высыпало пять или шесть жандармов, вооруженных карабинами. Дежурного мотора им явно не полагалось, поэтому, перемахнув через придорожный бордюр, они на своих двоих помчались к морю через пустырь.

— Пора, — сказала Анна, доставая из карманов гранату Миллса и Кольт М911, выданный по ее просьбе. Прихватила и свой «Браунинг». Тот самый, которым она собиралась в 1919-ом пристрелить Нестора Махно в Ольшанке.

В «хозчасти» Русского Союза освобождения Родины, который находился на окраине Ниццы, Анна выбрала себе на «операцию» мужской серый льняной костюм, темную просторную рубашку, матовые ботики. Слегка подстригла пышные пшенично-белые волосы, чтобы можно было надеть шляпу. Она стала похожа на молодого, правда чересчур смазливого щеголя. Шофер, который вез ее на итальянском Форде последней модели в Антиб, постоянно оглядывался, цокал языком — красивая девушка в мужском облачении его явно волновала. Высадив ее на пустыре у церкви Богоматери в Гарупе, там, где ее предательски ранил Луневский, шофер тяжело вздохнул и сказал, что надеется на более приятное совместное времяпрепровождение. Белоглазова послала ему воздушный поцелуй и скрылась среди вековых лиственниц. В доме торговки Бранкар скоротать время до вечера было нельзя, соседи могли ее увидеть. К тому же нельзя было впутывать в историю Амели, если не дай бог, операция провалится.

Над жандармерией ярко светила желтая лампа, конкурируя с огнем маяка, который уже зажег старый Мишель Бонье. В ее свете покачивался на альпийском ветерке триколор Пятой республики.

Сначала подбежали к углу здания и не заметив ничего подозрительного, подобрались к приоткрытой двери.

Анна заткнула Кольт за пояс, вынула «Браунинг», передернула затвор. Май держал свой револьвер стволом вверх, вопросительно смотрел на Белоглазову. Та кивнула, направила пистолет на поручика и выстрелила.

Пуля попала ему правое бедро. От неожиданности и боли он взвыл, переломился пополам, выронив «наган», упал на землю.