Волчонок (СИ) - Салах Алайна. Страница 45

— Думаю о тебе, Рика.

— И я.

Вернув телефон в сумку, поворачиваю в замке ключ, и едва переступаю порог, чьи-то руки заталкивают меня в темноту. Шок и ужас расползаются по телу, сковывая горло и превращая меня в одеревеневшую статую без возможности шевелиться. Первая мысль, мелькнувшей в объятом паникой мозгу — это то, что на меня напали грабители, однако, с щелчком выключателя выясняется, что все гораздо хуже. Человек передо мной гораздо хуже тех, кто пробирается в дома ради наживы. Итан стоит передо мной, одетый в неизменный дорогой костюм, раздувающийся под напором его тяжелого дыхания и, чуть склонив голову в сторону, с издевкой изучает меня глазами.

— Вижу, ты не ждала гостей. — развернувшись, в течение секунды изучает входную дверь и коротким движением защелкивает замок. Это звук атакует меня новой волной бешеного сердцебиения, отказывая телу в способности подчиняться рассудку, молящего его успокоиться. Конечности ощущаются резиновыми и слабыми, ладони покалывает, между грудями и лопатками собирается липкий холодок.

— Для чего то пришел, — с трудом раздвигаю онемевшие губы. — Тайлер скоро будет дома.

— Мы оба знаем, что это существо сейчас за тысячу миль отсюда. — несмешливо произносит Итан, делая шаг вперед, от чего я начинаю машинально пятится к стене. Чувствую себя героиней идиотского триллера, оказавшейся лицом к лицу с маньяком, и остается только надеяться, что в этом кино мне отведена главная роль, и я не играю последний свой эпизод. — Кто бы мог подумать, что ты такая лгунья, Рика.

Когда моя спина соприкасается с косяком, отделяющим прихожую от гостиной, пытаюсь отойти в сторону, но Итан в ту же секунду оказывается рядом, так что его лицо отделяют от моего всего каких-то несколько дюймов. Слишком мало, чтобы не испытывать тошноту от его пугающей близости и не увидеть азарт и ярость, пляшущие в его расширенных зрачках. Критически мало, чтобы не хотеть разрыдаться от парализующего чувства страха.

— Ты боишься меня? — голос Итана звучит омерзительно ласково, когда кладет ладонь мне на шею и начинает поглаживать ее большим пальцем. — Немного обидно видеть такую реакцию от женщины, которой я предлагал стать моей женой.

— Поэтому я отказалась. — хриплю, не в силах перестать судорожно сглатывать.

— Ты отказалась не поэтому. — Итан повышает голос и его пальцы на моей шее коротко сжимаются, подталкивая в глазам застывшие слезы. — Ты отказалась, потому променяла меня на это существо. Ты правда ждала, что я пожелаю вам счастья после того, как ты предала меня? Чем я был плох для тебя все эти годы?

Он дергает мою шею к себе и на короткие секунды я вижу в его глазах неприкрытую боль:

— Я старался быть для тебя идеальным, дать тебе все, к чему ты так стремилась: заботливого мужчину и любовника. Старался быть лучше для тебя, потому что думал, ты этого достойна. Но ты, мать твою, оказалась обычной дешевкой, которая только и ждала момента изваляться в грязи с таким выродком как мой брат.

Упоминание о Тайлере и его оскорбления, как не странно, отрезвляют, и шок, сковывающий разум, постепенно отпускает меня.

— Так старался, что подсыпал наркотик, чтобы изнасиловать? Ты так старался, что на протяжение всего времени, что мы были вместе имел любовницу? Летал каждую неделю, прикрываясь деловыми встречами в Нью- Йорке.

Меня посещает скоротечная мысль, что этим разоблачением я могла усугубить положение Сэйди, но через секунду выясняется, что зря:

— Зверушка-Сэйди рассказала мне о том, что ты приходила. — наблюдая за сменяющимся выражением моего лица, Итан кривит рот в издевательском сочувствии:

— О, ты думала, она будет молчать? Наивная дурочка. Людишкам вроде нее нужен хозяин, которого она будет боготворить. Для нее такие люди как я недосягаемый идеал: сын нью-йоркской элиты, блестящий адвокат. Она готова до смерти довольствоваться всем, что я готов буду ей предложить, потому что знает, что это лучшее, что она способна получить от своей никчемной жизни. То же самое касается и того выродка, который по недоразумению носит ту же фамилию, что и я.

— Сэйди просто запуганная женщина, не знающая себе цену. Только поэтому она все еще не сбежала от тебя. И ценность человека больше века не определяется его родословной, а если бы и так, ты, Итан, мизинца Тайлера не стоишь. — выплевываю последние слова.

Я знаю, что последнюю фразу произнесла совершенно зря, но единственное, что удерживает меня от того, чтобы не разрыдаться — это адреналин, подпитывающий мой гнев, и сейчас он говорит за меня.

Лицо Итана багровеет, а губы кривятся в злом оскале, что наталкивает меня на мысль о том, что намек на то, что в семье Нортон он единственный, чье благородное происхождение остается под вопросом, для него не новость.

— Общение с выродком не лучшим образом влияет на твое воспитание, Рика. — цедит, играя выбритой челюстью, — а грязи, как известно нужно всегда напоминать, где их место.

Я не успеваю уловить угрозу в его словах, так быстро и сильно его рука сдавливает мне горло. Собравшаяся кровь начинает шуметь в ушах, и рот лихорадочно раскрывается в поисках глотка кислорода. Я вцепляюсь ногтями в его руку, сражаясь за свое право дышать, и с ужасом ощущаю, как сухие пальцы, царапая ногу, скользят мне под юбку.

— Раз уж ты теперь ничем не лучше Сэйди, не вижу смысла быть деликатным, — шипит Итан мне в лицо, и в стремительно ускользающем от асфиксии сознании рождается мысль, что он похож на чудовище: лихорадочно горящие глаза, хищный оскал рта и напряженная челюсть.

Я пинаюсь и царапаюсь изо всех сил, но наши силы слишком неравны, даже с учетом того, один из нас сражается за свою жизнь, а второй руководствуется местью. И когда уже думаю, что потеряю сознание, рука на моей шее расслабляется и жесткие губы впиваются в рот, обжигая кожу тошнотворным прикосновением языка.

— Целуй меня, маленькая дрянь. Ты ведь это делаешь с моим братом каждую ночь. Трахаешься с ним, трогаешь, сосешь ему...

Я кручу головой, жадно ловя глотки спасительного кислорода, давлюсь слезами и собственным унижением, от того как ненавистные руки шарят у меня под юбкой: больно сжимают бедра и раздирают белье.

— Снова сухая для меня… от него ты наверняка течешь, мелкая дешевка.

Рыдания от собственного бессилия и предчувствия непоправимого душат меня, мешая говорить и двигаться.

— Пожалуйста, не надо. — всхлипываю, тщетно пытаясь оттолкнуть настойчивую руку. Вдавливаю себя в стену насколько возможно, чтобы не чувствовать прикосновение бугрящейся под брюками эрекции. — Итан… я ведь любила тебя и ты говорил, что любишь меня.. Пожалуйста... остановись.

Эти слова рвутся из меня без надежды на то, чтобы что-то изменить, как последняя речь, приговоренного к казни, однако, неожиданно хватка на моих бедрах ослабевает. Итан замирает, уперевшись подбородком мне в плечо и рвано дышит. Я тоже не двигаюсь, последними усилиями воли глуша рыдания, чтобы не спугнуть свой шанс выйти из этого кошмара.

Простояв так несколько секунд, Итан отступает в сторону, и зло скривив рот, бросает:

— Ты недостойна того, чтобы я к тебе прикасался.

Одернув выбившийся галстук и поправив пиджак, он разворачивается, и не взглянув на меня, по-прежнему пытающуюся стать частью стены, покидает квартиру. И только когда дверь за ним захлопывается я оседаю на пол и, обхватив колени руками, начинаю истерично рыдать. От страха и отвращения, от того, что на коже несмываемым унижением горят следы его прикосновений, от облегчения, что самого страшного не случилось и от того, что я не имею ни малейшего понятия, как мне быть со всем этим и не подставить Тайлера под удар.

Только боязнь того, что Итан может вернуться, поднимает меня с пола, чтобы закрыть дверь на оба замка. Телефон, лежащий в сумке разражается настойчивой вибрацией, и когда я его достаю, вижу на экране номер Тайлера. Держу мобильный на дрожащей ладони до тех пор, пока он не затихает, после чего опускаюсь на пол и ледяным пальцем тычу в контакты записной книжки.