Love Is A Rebellious Bird (ЛП) - "100percentsassy". Страница 63

Лондон, проносящийся по ту сторону окна такси, расплывался, когда слёзы появились в его глазах, похоже, в сотый раз за день. Ему было жаль оставлять Найла, особенно с тех пор, как он стал таким необыкновенно заботливым другом, но правда в том, что была одна-единственная причина, по которой он мог опоздать на рейс. Всего лишь одна причина, почему его сердце ускоряло свой ритм по мере приближения к аэропорту. Это на самом деле происходит. Гарри действительно покидает Лондон. Действительно покидает Луи. Всё кончено. Ему пришлось подавить всхлип, когда осознание этого обрушилось на него, щемящая грусть внутри него показала себя в полной мере. Казалось, будто его сердце разбилось на мелкие осколки. Он не хотел, чтобы это заканчивалось. Всё ещё не хочет.

Луи Томлинсон.

Глубокий вдох.

Голос в голове, принадлежащий его матери, — единственное, что помогло ему не выставить себя полным дураком на заднем сидении такси.

Глубокий вдох.

У Гарри было полно времени с той самой ночи в доме Луи, чтобы всё обдумать и не зацикливаться на этом, но он просто не мог понять. Он не мог понять, когда всё пошло под откос и как он мог упустить этот момент. Не мог понять холод в глазах Луи, тщательно выдержанную дистанцию между ними. Всё это было так непохоже на Луи Томлинсона, в которого он влюбился. Его квартира стала убийственным сундуком ранее счастливых воспоминаний. Смех и мягкие прикосновения руки Луи к его затылку во время их поцелуев. «Я очень сожалею по поводу «Болеро», Гарри. Я… Прости меня за всё».

Гарри вздохнул и сжал кулаки, чувствуя, как его тело вжимается в сидение машины, пытаясь слиться с обивкой. «Он должен был почувствовать что-то. Я знаю, что должен. Разве нет? Но почему? Почему…» — его подсознание продолжало застревать в круговороте догадок и неуверенности в себе.

Он не мог перестать думать о том, что было бы, не наткнись он тем вечером на Лиама. Было бы лучше? Было бы не так больно, не знай он о поступке Луи? Может, Луи сам предложил бы ему отправиться в Берлин, исходя из того, что работы в Лондоне у него больше не было? Он хотел остаться с Луи, не важно как, не важно где. Неужели Луи смог бы так поступить с ним? Неужели он просто намекнул бы, что теперь у Гарри нет причин задерживаться в Лондоне? Сердцем Гарри не мог поверить, что Луи сделал бы это, но опять же глубоко внутри, это было именно тем, чего он так боялся всё это время. Быть отвергнутым.

«Быть отвергнутым Луи Томлинсоном. Снова».

Гарри в который раз доказал свою правоту. Но он не мог перебороть навязчивую мысль о том, что это всего лишь глупые догадки. Он чувствовал себя безнадёжно подавленным, когда вспоминал, как редко они ругались, после того как наконец стали парой. Ужасный и настойчивый голос в его голове не переставал повторять: «Вы никогда не ругались лишь потому, что вы никогда не говорили о чём-то, что действительно имело значение. Что значит, что ты никогда по-настоящему не знал его, не так ли? Никогда. Абсолютно».

«Это не так! — он хотел кричать. — Я знал его. Я знаю его». Но правда была в том, что он никогда не сможет быть полностью уверен в этом.

— Терминал? — спросил водитель, когда Хитроу показался на горизонте, вырывая Гарри из его мыслей.

— Пятый, — ответил Гарри, но его голос был слишком тихим, он был слишком поглощён эмоциями, поэтому, прочистив горло, он попытался ещё раз: — Пятый.

И вот он в терминале № 5 у информационной доски в поисках своего рейса. Лондон-Берлин, 16:50. Как раз вовремя. Гарри собирался сделать это.

***

Прошла неделя с тех пор, как Гарри покинул Лондон, и можно было сказать, что Луи выглядел довольно презентабельно. Его волосы были вымыты и уложены. Он даже побрился этим утром и вспомнил о существовании дезодоранта. Его носки соответствовали друг другу. В 7:30 утра он уже был в репетиционной комнатке в церкви Святого Луки, усердно работая над новой музыкой для приглашённого дирижёра Люсинды Прайс. Звуки уверенно исходили из его скрипки, распространяясь между звукопоглощающими стенами, словно волны. Он был концертмейстером Лондонского симфонического оркестра.

И он чувствовал себя человеческим дерьмом.

Не то чтобы он позволял этому как-либо влиять на него. Теперь, когда Гарри ушёл, когда он оставил его ради лучшей (немецкой) жизни, Луи наконец мог сосредоточиться. Он снова мог позволить себе утонуть в музыке. В своём расписании, которое он, кстати, поклялся написать этим утром.

Луи нахмурился: «Почему я тогда звучу как робот?»

«Это ничего не значит, — сказал он себе. — Я просто устал. Мне просто нужно расслабиться».

В голове Луи возник Гарри, нависающий над ним, покрасневший и разгорячённый, с мокрыми от пота кудрями, он тихо напевал что-то Луи в ухо, пока два его пальца были глубоко в Луи, раскрывая его.

— Расслабься… Расслабься… — он начал хихикать, проскальзывая в Луи третьим пальцем.

— Идиот, — ласково пробормотал шатен.

— Плыви по течению, а я… позабочусь о тебе.

Луи пошатнулся, пальцы сильнее сжали смычок. Гарри случился… Он случился, и он ушёл. Вот и всё. Пришло время работать. Он сделал глубокий вдох и перевернул страницу с нотами. Он собирался стать тем, кем был раньше. Он был в порядке.

— Гарри сделал выбор, — бормотал он про себя, как мантру. — Это был его выбор. Гарри выбрал Берлин. Гарри выбрал. Выбрал. И то, что я сказал совету, не имело никакого значения.

Он услышал стук в дверь. Луи взглянул на часы, прежде чем обернуться, — не было даже восьми утра. Он аккуратно положил скрипку в чехол и открыл двери.

— Николас Гримшоу, — произнёс он. Иисусе, у него даже голос был, как у мертвеца.

— Луи Томлинсон, — отозвался Ник. — Нам нужно поговорить. Могу я…? — он кивнул в сторону крошечного обиталища Луи, держа в руках бежевую папку, полную различных бумаг.

— Конечно… — сказал Луи, приподнимая брови, пока Ник пытался разместиться на полусломанном раскладном стуле. Он неловко смотрел на него, пока тот наконец не успокоился. Луи никогда бы не подумал, что увидит управляющего в подвале церкви Святого Луки. Он совершенно не вписывался сюда.

— Ты не принял ни одного моего запроса в Outlook на встречу, — Ник нахмурился. — Поэтому я пришёл сюда, чтобы встретиться с тобой.

— Извини, я…

Ник поднял руки вверх, папка упала ему на колени.

— Не то чтобы я ожидал, что кто-то из вас, музыкантов, будет проверять свою почту. Вы всегда репетируете, как, вероятно, и должно быть. Как белки в колесе… — он вздохнул. — В любом случае.

— Ник, — прервал его Луи. — Я сожалею о том, что сказал Деннису Тёрнеру. Я знаю, что ты хотел, чтобы я сказал полностью противоположное… — он закусил губу и опустил глаза вниз, уставившись на свои пальцы.

— Нет, нет, — Ник отмахнулся от его извинений. — Ты сказал правду. Честно говоря, это было не совсем приемлемо с их стороны — загонять тебя в угол и задавать такие вопросы. Большая часть совета всё равно искала любой предлог, чтобы даже не платить Стайлсу. Если бы ты и сказал то, что я хотел услышать, они бы нашли другой повод. Но это не то, о чём я хотел поговорить.

Луи слегка расслабился, всё ещё будучи на грани. «Я не виноват, — подумал он с самоуверенным проблеском негодования. — Видишь? Это действительно не моя вина. Он в любом случае улетел бы в Берлин. Так или иначе. — он добавил эту информацию к своей тщательно выстроенной новой реальности, которую он создал у себя в голове две недели назад, после разговора с советом. — Он бы ушёл несмотря ни на что. — это была единственная мысль в его голове, которая помогала ему оставаться безразличным в ту ночь, хотя его сердце разрывалось. — Ты всё равно оставишь меня. Что бы там ни было, ты выберешь уйти».

— Хотя это довольно прискорбно, после того как Гарри ясно дал понять, что он был бы более, чем рад, остаться в ЛСО на постоянной основе. Рассказывал мне, как сильно он любит Лондон. Как бы он хотел остаться… Я уверен, если бы ему предложили эту должность, он бы отказался от Берлина в то же мгновение. — Ник понизил голос, ухмыляясь. — Между нами, я думаю, у него здесь кто-то был.