Шаукар - Рахаева Юлия. Страница 56

— Едем домой, — с улыбкой проговорил Юрген.

— У Никсонов всё нормально? — спросил шоно.

— Да, — кивнул Шу. — Илинка была счастлива увидеть Феликса. С Витольдом не удалось не пересечься, но я не стал с ним болтать, а сразу вернулся к тебе.

Всю дорогу до Шаукара Юрген думал о письме Сабиры. Если уж она решилась его предупредить, это было очень серьёзно. Чутьё никогда её не подводило. Какую опасность мог представлять собой этот самозванец, объявивший себя сыном небесного волка?

— Ты что-то молчаливый, — заметил Оташ.

— Это без Феликса так тихо, — ответил Юрген. — А вообще знаешь, у меня какие-то предчувствия.

— Дурные?

— Трудно сказать. Может быть, я просто устал в дороге.

Первым, кто встретил их на въезде в столицу, к удивлению обоих друзей, оказался Омари.

— Наконец-то, — проговорил он.

— Ты здесь охоту, что ли готовишь? — отозвался Оташ, выйдя из машины.

— Охота уже началась, даже зверь поднят.

— И что у нас за зверь нынче? — спросил Юрген, уже догадываясь, к чему ведёт главный ловчий.

— Да боюсь, как бы не сам великий шоно, — ответил Омари.

— Объяснись, — потребовал Оташ.

— Во дворце поселился некий Улычен, который утверждает, что он сын небесного волка и явился к тебе, шоно, с посланием. Наши министры закопошились и все пытаются ему угодить. Я сразу сказал, что думаю по поводу всяких там небесных сыновей, так меня послали куда подальше. Карсак, единственный разумный мужик, как назло к родне уехал. Хорошо, что вы вернулись. Теперь есть кому с самозванцем разобраться.

— Для начала надо понять, действительно ли он самозванец, — проговорил шоно.

«Права была Сабира», — подумал Юрген.

Сын волка

Разговор Оташа и Улычена показался Юргену вечностью. Самозванец, а Шу был уверен, что этот человек не мог быть настоящим сыном небесного волка, попросил оставить их с великим шоно наедине, и Оташ согласился. Они беседовали в большом зале, в котором обычно принимали высоких гостей, а Юрген метался по коридору туда-сюда, не зная, чем себя занять. Омари предложил ему выпить, но Шу ответил, что ему сейчас даже глоток вина станет поперёк горла.

Наконец Оташ вышел. Он выглядел странно. Юрген не мог припомнить, когда он последний раз видел своего друга таким.

— Ну, что? — спросил Шу, будучи не в состоянии больше ждать.

— Он действительно сын небесного волка, эне, — ответил Оташ.

— Как так? — удивился Юрген. — Да такого просто не может быть!

— Он знает такие вещи, которые просто невозможно знать.

— Что же, например?

— Помнишь, я рассказывал тебе, что нашёл волчонка?

— Конечно, помню. Он попался в капкан, а ты его освободил и выходил.

— Верно. Улычен тоже знает об этом. И о том, что я называл волчонка Жолдас.

— Так разве больше никто об этом не знал? В Шоносаре не видели твоего волчонка?

— Видели, знали. Но была одна вещь, о которой я рассказывал только Ихсану и Мардану, а, как ты знаешь, их давно нет в живых.

— И что же это?

— Когда я вытаскивал лапу волчонка из капкана, то увидел медведя. Я испугался, ведь страшнее медведя в наших лесах зверя поди сыщи. Но и волчонка бросать не хотелось. Я мог бы забраться на дерево или упасть и притвориться мёртвым, но вместо этого я поднялся, заслонил волчонка собой, достал лук, стрелу, направил на медведя и стал ждать. Глупое ребячество, как будто стрелой можно навредить медведю. Зверь подошёл совсем близко, но почему-то развернулся и ушёл. Я не рассказывал об этом случае ни отцу, ни Сабире, ни даже сестре. Только Мардану и Ихсану. Но Улычен знает об этом. Он говорит, что тогда меня спас небесный волк.

— Таш, но Мардан и Ихсан могли кому-то об этом проболтаться, разве нет?

— Сомневаюсь, но… да. Может быть. Есть кое-что ещё.

— Что ещё?

— Наш с тобой сон.

— У волчьего камня? — догадался Юрген.

— Да, — кивнул Оташ. — О нём я говорил только тебе и Сагдаю. Я уверен, что Сагдай никому не сказал об этом. Ты с кем-то делился?

— Нет, конечно. Только с тобой.

— Улычен знает о том, что нам приснилось. Каким же образом? Эне, тебе придётся поверить ему, как и я поверил.

— Хорошо, — ответил Шу, — я понимаю. Я поверю.

— Знал, что ты поймёшь, — с этими словами Оташ обнял его.

— И что дальше? — спросил Юрген. — Чего он хочет?

— Помочь нам.

— Замечательно, — изобразил улыбку Шу.

— Я соберу министров завтра с утра, а сейчас нам нужно отдохнуть с дороги.

— Конечно, Таш. Я сам хочу помыться и выпить вина.

Вместо купален Юрген направился к Омари и проговорил:

— У нас проблемы.

— Только не говори, что шоно поверил самозванцу, — ответил амма.

— Увы. Я сделал вид, что тоже верю, но надо что-то делать.

— Каким же образом этот парень убедил Оташа?

— Он рассказал ему о паре вещей, о которых никто не знает. Одна история довольно сомнительная, потому что о ней было известно двум друзьям детства Оташа. Они хоть и погибли давно, но могли ведь до этого успеть кому-то рассказать. Со второй историей сложнее. Оташ говорил об этом только Сагдаю, а я… — Юрген вздохнул.

— Ты кому-то проболтался? — догадался Омари.

— Да. Но я уверен, что она никому не могла ничего рассказать.

— Она? Женщина? Ты проболтался своей любовнице?

— Нет! Дурной ты крокодил. Не любовница она мне.

— Тогда я не понимаю. Как можно о чём-то проболтаться женщине, если ты с ней не спишь?

— Представь себе можно, если ты относишься к ней как… как к матери. Но если Оташ узнает, то он меня убьёт.

— Я догадываюсь, о ком ты говоришь. Так ты в самом деле уверен, что она не могла никому рассказать?

— Уверен.

— Тогда мы с тобой должны признать, что самозванец вовсе не самозванец, а сын небесного волка. Пойдём строить ему храм. Или что там у вас принято?

— Нет. Я думаю, что мне самому надо с ним пообщаться. Сделаю вид, что верю. Может, он мне тоже что-то расскажет?

— Ты норт, он за тебя не отвечает, — усмехнулся Омари.

— Поговорить всё равно придётся.

— Поговори. Главное — узнай о его планах. Нет, я, конечно, догадываюсь, что он хочет править Шоносаром через Оташа, но ему это будет сделать трудновато при наличии тебя рядом.

— Но если я тоже ему поверю?

— Тогда всё прекрасно, но доказать, что он самозванец, будет невозможно.

— Тут ты прав, — вздохнул Юрген. — Мне придётся показать ему свои сомнения.

— Лично я изображу, что тоже поверил, потому что хочу остаться во дворце, — сказал Омари. — Мне только очередного изгнания сейчас не хватает.

— Хорошо, — кивнул Шу. — А я поговорю с ним, а потом ещё и с Нараном.

— Кстати, да. Он какой-то пришибленный последние дни.

Улычена Юрген нашёл в выделенных для него гостевых покоях. Сабира была права, и он был молод, возможно, даже моложе самого Шу. Внешне Улычен был обычным сарби, с высокими скулами и чуть раскосыми глазами, в которых читалась уверенность в себе. Его длинные тёмные волосы были собраны в хвост, перетянутый шнурком. Увидев визиря, Улычен улыбнулся.

— Я ждал тебя, — проговорил он.

— Мне трудно верить тебе, — ответил Юрген. — Слишком многие пытались обмануть великого шоно.

— Понимаю, белый брат. Но я не лгу. И я не выбирал, кем мне стать. Моя мать перед смертью открыла мне тайну моего рождения, и тогда я понял, что мне нужно делать дальше.

— Убеди меня.

— Я не должен этого делать, белый брат, потому что моя совесть чиста, — ответил Улычен.

— Тогда и я не должен верить тебе. И моя совесть также чиста, — возразил Юрген.

— У человека, столько раз обманывавшего великого шоно, не может быть чистой совести.

— Не тебе судить.

— Может, как раз и мне?

— Чего ты добиваешься?

— Справедливости.

— И какая она, твоя справедливость?