Шаукар - Рахаева Юлия. Страница 70

Приказав слугам убраться, Оташ, продолжая чихать, отпустил Халана домой, пообещав прислать к нему Альфреда. Затем он вернулся в лазарет к Юргену и застал того сидящим на кровати с крайне задумчивым выражением на лице.

— Я отдал котёнка, эне, — проговорил Оташ и чихнул.

— А я даже его не видел, — вздохнул Шу. — Будь здоров, Таш.

— Спасибо. Ты можешь навестить котёнка, когда поправишься. Он ведь живёт в мастерской Халана.

— Вместе навестим.

— Эне, ты будто не рад? — Оташ снова чихнул.

— Рад, — улыбнулся Юрген. — Ты очень смешно чихаешь.

— Да я не про то! Ты не отравлен.

— Ну, я же и так это знал. И ты это знал.

— Верно, мы оба это знали, эне. Но мы думали, что Улычен блефовал, а он…

— Не блефовал, — закончил Шу.

— Возможно, он так и планировал, — предположил Оташ. — Отравить кого-то из нас.

— Что там было в его голове, трудно представить. Может, он вообще рассчитывал, что ты его наследником сделаешь?

— Я бы никогда так не поступил. А тебе лежать надо. Что ты расселся?

— Не могу я уже лежать, Таш. У меня уже пролежни, как у младенца.

— Так надо тебя обтирать влажной ветошью.

— Чего? Не надо меня ничем обтирать, я сам могу.

— Сам так сам, — пожал плечами Оташ и чихнул.

Юрген осторожно поставил обе ступни на холодный пол, посидел так немного, затем схватился за столбик изголовья кровати и медленно поднялся. Рана болела, но терпимо. Постояв, Шу сделал первый шаг, второй, отпустил столбик и доковылял сначала до окна, потом до двери и обратно до кровати. Устало сел. Как раз в этот момент в лазарет зашёл лекарь и, увидев сидящего Юргена, покачал головой.

— Никак тебе не лежится, белый брат?

— Сколько можно, а?

— А у кого на днях шов разошёлся?

— Так больше ж не расходится.

— Ладно, — вздохнул лекарь, — разрешу тебе вернуться в свои покои, но при одном условии. Не бегать, а по большей части лежать и сидеть.

— Ура! — почти подпрыгнул Юрген. — Спасибо!

— Только без самодеятельности. Я позову великого шоно, и пусть он сам сопроводит тебя.

Лекарь отправился за Оташем, и вскоре тот пришёл в лазарет, но не один, а с Альфредом.

— Ты один не справишься, что ли? — проговорил Юрген. — Подмогу привёл?

— Это он сейчас о чём? — спросил Альфред Оташа.

— Да ему разрешили в покои вернуться. Я должен был его отнести.

— Какой отнести? — возмутился Шу. — Проводить! Я сам могу дойти.

— Ходил уже один такой, — сказал шоно.

— Я, конечно, рад, что Юргену стало лучше, но я ж не потому пришёл, — проговорил Брунен.

— А почему? — поинтересовался Шу.

— Потому что мы с Элли были в мастерской Халана.

— И что там?

— Там у него дверь исписана неприличными ругательствами, а ещё окно разбито. Халан рассказал, что не так давно ему предлагали выкупить мастерскую, ну, то есть помещение, а он отказался. Логично было предположить, что тот, кто предлагал, тот и пакостит. Мы с Элли навестили этого сарби, его лавка как раз по соседству. Зовут его Малик, и он мечтает расширить своё дело, для этого и хочет купить мастерскую Халана. Но у Малика алиби, потому что в то время, когда совершались все эти хулиганские выходки, сам он развлекался то в «Доме сладостей», то в таверне. И там, и там всё подтвердили.

— Так разве он не мог кого-то нанять? — предположил Юрген.

— Думаешь, мы так не подумали? — отозвался Альфред. — Элли сейчас продолжает беседовать со всем кругом общения Малика. Но я пришёл рассказать вам вот о чём. Как мы с вами знаем, Халан — бывший разбойник, и в своё время в его банде был Ермек. Так вот я возьми и спроси у Малика, раз его кожевенная лавка как раз рядом с мастерской, не видел ли он у своего соседа каких-либо гостей, не похожих на заказчиков, и описал внешность Ермека. И Малик подтвердил, что приходил один очень похожий. И не только он. Был и другой сарби, и с ним Халан даже ругался. Я пока не стал говорить Халану о том, что я узнал. Решил сначала с вами поделиться.

— Получается, Халан общался с Улыченом уже здесь, в Шаукаре, — проговорил Оташ. — Но мне он ничего об этом не сказал. И как ему верить после этого?

— Стой, Таш, не горячись, — ответил Юрген. — Я бы на его месте тоже об этом не стал упоминать. Это явно лишнее. И вообще, на мой взгляд, это довольно логично, что Улычен навестил старого приятеля. Мне намного интереснее узнать, с кем Халан ругался.

— Раз всё так обернулось, я сам поговорю с Халаном, — сказал шоно.

— Я бы тоже хотел, — вздохнул Шу.

— Нет, тебя я сейчас доставлю в твои покои, и будешь там лежать и не рыпаться.

— Я не депеша, чтобы меня доставлять, у меня ноги есть, сам дойду.

— Ну, пошли, — кивнул Оташ.

До двери Юрген дошёл довольно уверенно, и даже вышел в коридор. Там он уже шёл, опираясь на стену, и шоно видел, что его другу даётся всё это с немалым трудом. На половине дороги Оташ не выдержал и проговорил:

— Хотя бы обопрись об меня. Будешь падать, удержу, а стенка вряд ли.

Юрген молча послушался, и они вдвоём добрались до покоев визиря, где Шу устало опустился на постель.

— Отдыхай, герой, — сказал шоно, Юрген только устало улыбнулся в ответ.

Сам же Оташ в сопровождении Альфреда направился на Торговую улицу, где располагалась мастерская Халана. Народ оживился, узнав великого шоно, кто-то по старинке падал на колени, кто-то зазывал его к себе в дом, другие просто здоровались, а кто-то и убегал. Они уже почти дошли до мастерской, когда увидели спешившего им навстречу Элинора.

— У нас тут неприятность, — проговорил Акст.

— Что случилось? — спросил Альфред.

— На Халана напали, он ранен. Пока без сознания, так что допросить его невозможно. Но местный лекарь говорит, что он должен придти в себя и вроде бы угрозы жизни нет.

— Каким образом напали?

— По голове ударили сзади.

— Чтобы старый разбойник повернулся к кому-то спиной? — проговорил Оташ.

— Верно, — кивнул Альфред. — Он хорошо знал того, кто напал на него, и доверял ему.

— Что если это тоже кто-то из его банды, как и Ермек?

— Я тоже об этом подумал, — сказал Элинор. — Кстати, парень, который работает на Малика, рассказал, что накануне видел того самого сарби, с которым Халан ругался. На заказчика, говорит, он похож не был. Может, это он и есть? В общем, я попросил его описать, но парень явно обделён художественным мышлением. Надо надеяться, что Халан скоро очнётся и сам нам всё расскажет.

— Слушай, — вдруг вспомнил Оташ, — а Пушок где?

— Какой Пушок? — не понял Акст.

— Ну, котёнок. У Халана был. Маленький такой, серый.

— А я не видел, — развёл руками Элинор. — Так надо пойти посмотреть! Я ж вам не всё рассказал. Тот, кто ударил Халана, явно что-то искал у него в мастерской и на втором этаже, где у него комната.

В мастерской действительно всё было перевёрнуто, как говорил Акст. Сам хозяин лежал в своей комнате под присмотром женщины, которая приходила к Халану дважды в неделю, чтобы убраться. Оташ начал чихать, едва зашёл в мастерскую.

— Это ты от запаха краски, что ли? — поинтересовался Элинор.

— Это я от Пушка, — объяснил шоно и чихнул в очередной раз.

— Кис-кис-кис, — позвал Акст. — Где ты, Пушок?

Из-под перевёрнутой корзинки послышалось тихое мяуканье.

— Вот ты где, маленький! — обрадовался Элинор и достал котёнка.

— Убери его от меня, — потребовал Оташ.

— Ты же сам хотел его найти, — отозвался Акст.

Чихнув, шоно махнул рукой и пошёл на второй этаж, куда уже поднялся Альфред. Увидев великого шоно, женщина испуганно подскочила и поклонилась.

— Ты давно здесь? — спросил её Оташ.

— Так сегодня должна была придти прибраться, — ответила она. — А тут такое. Да ещё и сыщики.

— Никого больше не видела?

— Нет, великий шоно.

— А последний раз когда приходила?

— Так три дня назад.

— Не знаешь, что могли здесь искать? — задал вопрос Альфред.