Шаукар - Рахаева Юлия. Страница 68

Вернувшись во дворец, Оташ обнаружил, что его ждёт Альфред.

— Ну, что? — спросил он.

— Улычен не назвал яд, — ответил шоно. — Я убил его.

— Постой… ты что?

— Он сказал, что не назовёт яд даже под пытками. И что от этого яда нет противоядия. Я ему не верю. Это блеф. Юрген не отравлен.

Оташ зашагал по направлению к лазарету, Альфред пошёл за ним.

— Может быть, как раз стоило его пытать? — проговорил Брунен.

— Разве Фарлей не запретил пытки?

— Мы не в Нэжвилле.

— Альфред, я тебе очень благодарен за всё, что вы сделали с Элинором, но история самозванца закончена. К ней не нужно больше возвращаться.

— Ты знаешь, как это называется?

— О чём ты?

— Это называется отрицание.

— Отрицание чего?

— Неизбежного. Я знаю, что твой младший брат Газиз был отравлен медленным ядом одной из шпионок Алима. Знаю, что он умер у тебя на руках.

— Замолчи, — резко произнёс Оташ.

— И это что-нибудь изменит? Признай, что ты просто бежишь от ситуации, пытаясь сделать вид, что ничего не случилось. Уверен, что Ермек тоже прекрасно знал о том, как погиб твой брат. Именно поэтому он выбрал такой способ.

Оташ замахнулся и почти ударил Альфреда, но тот вовремя успел увернуться и перехватить руку шоно.

— Это вторая стадия, — проговорил Брунен. — Гнев. Если ты хочешь подраться, то я готов.

— Идём, — кивнул Оташ.

Юргену казалось, что он отлежал себе уже всё, что мог. Лекарь позволял ему только немного приподниматься для принятия пищи, но Шу всё больше понимал, что лежать он больше не в состоянии. Собравшись с силами и заранее представляя, как будут ругаться и лекарь, и Оташ, Юрген опёрся на руки и немного повернулся. Превозмогая тупую боль, он подвинулся к окну и замер. Ему открылся вид на внутренний двор. Почему-то там оказались Оташ и Альфред. Оба без рубашек.

— Они будут драться? — удивлённо прошептал Юрген. — Но зачем? Что они не поделили?

Больше всего ему сейчас хотелось спуститься вниз и остановить это, но он понимал, что вряд ли дойдёт дальше двери. Даже если и дойдёт, то лестницу точно не одолеет. Вцепившись в столбик в изголовье кровати, Шу уставился в окно. Драка уже началась, и Юрген видел, что это не просто тренировка, не обычный спарринг из тех, что устраивал Оташ с Алтаном, Бальзаном или им самим. Это был настоящий бой двух сильных противников. Совсем скоро Юргену показалось, что эти двое сейчас прикончат друг друга. Из последних сил он привстал и распахнул окно. Повиснув на оконной раме, он закричал:

— Остановите это! Прекратите! Я приказываю!

Мужчины замерли, подняв головы.

— Вот же дурак! — крикнул Оташ и бросился ко входу во дворец как был, босой и без рубашки. Альфред быстрым шагом поспешил за ним.

Юрген почувствовал, что боль усилилась, опустил глаза и увидел, как намокает его повязка.

— Догулялся, — пробормотал Шу и вновь схватился за столбик изголовья. В глазах потемнело, и он рухнул на кровать.

Сквозь шум в ушах Юрген услышал знакомые голоса. Когда пелена перед глазами спала, он увидел над собой тёмную с проседью макушку лекаря, а позади него взволнованное лицо Оташа.

— Таш, — прошептал Шу.

— Очнулся? — отозвался тот.

— Подождите, я сейчас закончу, — подал голос лекарь. — И не сметь мне больше вставать.

— Зачем ты полез к окну? — спросил Оташ, когда лекарь ушёл.

— Да я случайно вообще, — ответил Юрген. — Я просто повернулся, а там вы. Я думал, вы поубиваете друг друга.

— Не поубивали бы, — послышался рядом голос Альфреда.

— Но так выглядело!

— Дурак, — вывел Оташ.

— Зачем вы дрались?

— Великий шоно хотел сбросить пар, — ответил Брунен.

— А что произошло?

— Я убил Улычена, — сказал Оташ.

— Убил? Ну, и хорошо.

— Он не назвал яд.

— Так я не отравлен.

— Ермек утверждает, что яд смертелен, — проговорил Альфред.

— Зачем ты сейчас это сказал? — обернулся Оташ.

— Ермек врёт, — отозвался Юрген. — Мы все это знаем. То есть врал.

— Верно, — кивнул шоно.

— Вот и славно. А сейчас дайте мне немного поспать, а то я тут погулял малость.

— Отдыхай, эне, — улыбнулся Оташ и направился к двери. Юрген бросил взгляд на Альфреда, тот еле заметно кивнул.

Оташ вышел вдвоём с Бруненом, но норт очень быстро вернулся.

— Я правильно тебя понял? — спросил Альфред.

— Да, задержись, — ответил Шу.

— Слушаю тебя.

— Оташ всё отрицает, но я понимаю, что вероятность того, что я отравлен, всё-таки есть.

— Есть.

— Вы поэтому дрались? Потому что он не хочет этого принять?

— Человек обычно всегда так ведёт. Сначала отрицает, затем злится. Потом он пытается договориться с судьбой, а когда не выходит, впадает в отчаяние.

— Я не хочу, чтобы Оташ дошёл до этого. Пусть отрицает. А ты всё-таки попробуй выяснить, у кого Улычен мог купить яд, если он действительно его покупал. Мне кажется, что если это не ложь, то он достал его в Шаукаре.

— Я всё сделаю, — кивнул Альфред.

На следующий день Юргена навестил Омари. Он зашёл в лазарет с персиком в руке и протянул его Шу.

— Вот, поспели уже, — проговорил амма. — Угощайся. Мытый, если что.

— Спасибо, — улыбнулся Юрген, взяв персик.

— Тут какие-то странные слухи ходят.

— Это не слухи.

— Я ещё не сказал про что. Может, это слухи о том, как ты приказал привезти тебе слона.

— Я же сказал тебе оставить Мхотепа в покое. А слухи наверняка про яд.

— Так это правда? Тебя отравили?

— Никто не знает.

— Это потому что ваш лекарь, хоть и хороший, но всё равно уровень медицины в Шоносаре ещё оставляет желать лучшего. В другой бы стране уже всё выяснили бы! Что в Фейсалии, что даже в том же Нэжвилле!

— И чего ты так разволновался?

— Да если ты помрёшь, меня Оташ пинком отсюда выгонит!

— Как я мог забыть.

— И сон этот твой дурацкий у волчьего камня…

— Сон не дурацкий, не надо переигрывать.

— А я не играю. Я в самом деле не хочу, чтобы ты был отравлен.

— Допустим, мне приятно это слышать, спасибо. Но я не собираюсь умирать. Во-первых, я уверен на девяносто процентов, что Улычен блефовал. Он просто хотел заставить нас помучиться. Особенно Оташа. Во-вторых, даже если я и отравлен, то меня спасут. Наверное. Кинжал уже поехал в Нэжвилль, там есть талантливые химики при тайной канцелярии. Они всё выяснят. Улычен же сам сказал, что яд медленный, что долго ещё не будет симптомов. Значит, времени у нас навалом.

— Ну, ладно, — помолчав, отозвался Омари. — Ты как-то действительно бодро настроен. Поверю.

Когда амма ушёл, Юрген, который уже почти сидел на постели, сполз по подушкам вниз, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он никому не мог признаться в том, что ему было страшно, очень страшно.

Ближе к обеду Шу вдруг услышал за дверью громкое чихание, а затем в лазарет зашёл Оташ. И снова громко чихнул.

— Будь здоров, — проговорил Юрген.

— Спаси, — Оташ не договорил, чихнув.

— От кого тебя спасать?

— Не смешно.

— Ты простудился, что ли?

— Я? Летом? — возмутился шоно и снова чихнул.

— Ну, не я же, — усмехнулся Юрген. — Я не чихаю и не гундошу.

— А кто гундосит?

— Вообще-то ты.

— Всё, забыли, — Оташ сел рядом с другом. — Как ты тут? Не бегаешь?

— Не бегаю. А ты не заразный?

— Нет!

— А чего тогда чихал?

— Ну, что ты пристал? Аллергия это называется.

— Аллергия? У тебя? Ты точно великий шоно Оташ Справедливый?

— Я тоже человек.

— Ты же не болеешь. Ты же лекаря зовёшь, только когда копьё в спине спать мешает.

— Это от котёнка.

— Чего? — у Юргена глаза на лоб полезли.

— Ну, там такое дело, — Оташ замялся.

— Какое такое дело?

— Девчонка там, дочка повара, притащила котёнка. Отец её погнал, потому что ну… куда на кухню животное? Она идёт, рыдает, кота этого тащит. Меня увидела, накинулась, мол, великий шоно, спаси котёнка.