Ученица придворного алхимика (СИ) - Ярополова Ксения. Страница 25

— О, вот это идеально подходит, — фальшиво обрадовалась Оливия, когда снятое с балдахина платье оказалось на мне. — Смотрите, принцесса! Идеально сидит! И вырез в меру скромный.

— Серое? — с сомнением посмотрела на меня Эльвина. — Мне Вы помогли и подготовить великолепный наряд для бала. Что с Вашим вкусом теперь, леди Крестон? — принцесса насупилась, выказывая свое недовольство. — Вы посмотрите, у нее же медно-каштановые волосы. И глаза каре-зеленые. Алоизе нужны яркие, теплые оттенки. А в этом у нее землистый цвет лица! И оно совсем простое, не праздничное!

— Ваше платье шили две недели, Ваше Высочество, а тут необходимо выбрать готовый костюм за один день. Что поделать, — графиня томно вздохнула, что должно было обозначать огорчение. Уверена, она знала, что подойдет только серое платье. Недаром оно не попало в основную кучу.

Я подошла к зеркалу. Легкая юбка в мелкую складку, удобная при ходьбе. Узкий ряд серых кружевных цветов на манжетах и вороте, прилегающий силуэт и никакого мучительного корсета. Самое то, чтобы прогуляться в заколдованный лес или убежать оттуда.

— Мне нравится. Благодарю.

— Ты уверена? — Эльвина покачала головой.

— Полностью, — я сдержанно улыбнулась, в упор уставившись на Оливию. Цвет — это такая малость. Или я ничему не научилась у госпожи за восемь лет.

— Тогда возьми, — Эльвина протянула мне нитку сверкающих граненых бус. — Это горный хрусталь. Подарок.

Я приняла свое первое украшение, не считая той заколки, которую я так и не надела.

— Спасибо, — я ласково улыбнулась, а Эльвина сжала меня в объятиях.

— Будь завтра осторожна, — попросила она.

— Буду.

— Ты знаешь, завтра на балу у меня встреча с сыном герцога Дорнийского. Герцог — военный министр. Он может перетянуть гарнизон замка на нашу сторону, — поделилась принцесса.

— Но чего он захочет взамен? — забеспокоилась я.

— Руки Ее Высочества для своего сына, конечно же, — фыркнула графиня. — Он поможет свергнуть колдуна, а взамен желает корону.

— И ты согласна?!

— Я дочь короля, — пожала плечами Эльвина. — Я никогда не выйду замуж по любви. Но сын герцога хотя бы молод, красив, обходителен, слывет справедливым и не жестоким. Он не занимается темной магией и не хочет убить моего отца! — с каждым словом девушка все больше распалялась.

Я не стала говорить, что это ужасно — отдать себя взамен на помощь. Или отдать себя по приказу отца, взамен на то, что нужно родителям. Но, видимо, мои мысли отразились на лице.

— Вы, безродные, можете быть, с кем хотите, — поднялась с кресла Оливия и принялась вышагивать туда-сюда. — Я тоже знала, что никогда не выйду замуж по любви. И когда брат нашел мне богатого графа, даже обрадовалась. Он был премерзким стариком. Его младший сын годился мне в отцы. Я должна была стать уже пятой женой. Это значило только одно: наследники от меня не требуются, а муж скоро умрет и оставит мне хорошее содержание. Дальше я буду все еще молода, уже свободна и смогу жить в свое удовольствие. Потерпеть несколько лет — не самый худший брак. Так я думала. Знала бы, через что мне придется пройти! — глаза блондинки подернулись дымкой, рот оскалился в гримасе ненависти. Она сжала веер так, что костяшки побелели.

— Расскажи, — попросила принцесса. Она была серьезна, напряжена, как стрела, и будто повзрослела. Ничто в ней не напоминало сейчас милую беззаботную девушку.

Оливия окинула ее долгим взглядом. Гордо выпрямила спину и, решившись, заговорила.

— Каждую ночь он забирался на меня. И если у него ничего не получалось, то бил. А если получалось, то я должна была притворяться, что мне хорошо. Иначе меня ждали розги. Он лупил по местам, скрытым платьем. По спине, ногам, животу — так, чтобы никто чужой не узнал, что происходит за дверями спальни. Постоянно хвастался, как много тратит на мое проживание. Считал, что если кормит меня, то я должна делать все, что мне скажут, и быть благодарной за унижения.

Целыми днями я просиживала в одиночестве в темной комнате. У меня не было ни красивых платьев, ни друзей, ни веселья. Даже до библиотеки дойти было нельзя! Стоило попытаться выйти за порог, и меня уже обвиняли в разврате. Со слугами, призраками, с его сыном — с кем угодно. И наказывали. Разрешалось мне только шить и вышивать. Граф считал это занятие подходящим благородной женщине. И я шила. Украшала свою собственную одежду, наряды служанок. Я творила красоту своими руками, и это была моя единственная отрада.

Ближе к своему концу граф стал чаще болеть, и я должна была находиться рядом и ухаживать за ним. В день его смерти я сидела у его постели. Когда он умирал, я улыбнулась и сказала, что туда ему и дорога. Ему не хватило сил занести руку для последнего удара.

Оливия резко обернулась, оглядела наши побелевшие лица, полные ужаса, и неприятно рассмеялась.

— Да, мы живем в мире, где к женщинам относятся, как к вещам, — продолжила леди Крестон. — Сейчас у меня толпы поклонников. Они смотрят на мое красивое тело и хотят мое богатство, поэтому расточают фальшивые комплименты и лгут, что умирают от любви. Так они надеются купить меня, как дорогую игрушку. И в ответ я с наслаждением использую и затем выбрасываю их. Мне все равно, что на меня смотрят с осуждением, — Оливия едва заметно кивнула в мою сторону. — Правда в том, что даже Ее Высочество ожидает такая же участь. И единственная надежда — очаровать своего жениха, чтобы он испытывал к тебе хотя бы приязнь. Для этого косметика, наряды и женские уловки. Потому что самое большое достоинство в мужчине не красота, не храбрость, не богатство и не талант, а хорошее к тебе отношение.

И уж точно нет ничего лучше, чем когда он смотрит на тебя так, будто ты спустилась с небес. Когда он ценит тебя и сдувает пылинки. Когда в каждом его жесте, в каждом вздохе читается восхищение и обожание, — лицо ее смягчилось, черты разгладились, и, кажется, я догадалась, кого девушка имела в виду. Но нехарактерная нежность быстро сменилась привычным холодным превосходством, и леди, кинув на меня уничтожающий взгляд, отвернулась к окну, давая понять, что и сама не рада внезапному откровению.

Эльвина взяла меня за руку, и мы пошли к выходу. Я видела, как близко к сердцу она приняла рассказ вдовствующей графини. Я и сама прониклась жалостью к надменной блондинке и с болью осознала, что подругу может ждать похожая судьба.

— Насладись завтра праздником и не забудь о деле, — грустно шепнула мне на прощание принцесса и растворилась в воздухе, скрытая чарами кольца.

До лаборатории я дошла опустошенная, словно вывернутая наизнанку. И, конечно же, на самой верхней ступеньке уже сидел страдающий Тобиас с взъерошенными от тяжких любовных дум волосами. Неужели для Оливии он был всего лишь очередным способом отомстить всему мужскому роду?

— Как хорошо, что ты здесь, — устало поприветствовала я подмастерье. — Мне как раз нужен совет художника.

— Какой? — меланхолично произнес влюбленный.

— Платье будем красить. Поднимайся, хватит хандрить!

Когда я изложила Морелли суть проблемы, юноша профессионально оглядел меня с ног до головы, повертел в руках платье, задумчиво хмыкнул. Как и ожидалось, грусть отступила. Как говаривала Хексия, лучшее лекарство от любой печали — это полезное занятие.

— Пепельная роза? — предложил художник. И пояснил, видя мое непонимание: — Если добавить чуть-чуть красного, получится нежный серо-розовый цвет. Очень модный в этом сезоне, кстати. Уверен, тебе пойдет.

— Отлично, так и поступим. Спасибо, Тоби, — я хлопнула в ладоши и принялась за дело.

Пока разводила огонь в печи, послала художника за водой. Юноша беспрекословно поднял в башню целое ведро. После этой веселой прогулки был он весь запыхавшийся, но уже не такой несчастный.

Я поставила большой железный чан греться и начала отмерять краситель. Был у меня такой пигмент — выпаренный порошок из свеклы и черники. Как раз придает изделиям розовый цвет. Несколько часов щадящей варки платья в таком бульоне, а потом — в крепкий холодный соляной раствор, чтобы закрепить цвет. Самый простой способ окрасить ткань. Надо только брать краситель из расчета на то, что готовый оттенок будет немного бледнее.