Возвращение (СИ) - Штиль Жанна. Страница 112

— Останусь. А где вы были? Чем так напуганы?

— В преисподней. Я никогда не смогу спокойно жить в этом месте. Здесь всегда что-то случается.

— Я отвар сделала успокоительный. — Крутнулась ведунья к каминной полке, прихватывая кувшин и кубок. — И мне не помешает выпить. Кости ломит. Пейте… Спать будете до обеда.

— Фиона, тут проходит аномальная зона. — Залпом выпила горький отвар, даже не поморщившись.

Сквозь сон прорвался собачий лай. Наташа проснулась тотчас. Прислушалась.

Огромный диск луны с тёмными пятнами приветствовал гостью, залив комнату серебристым мерцанием. Рядом, обняв подушку, посапывала Фиона. В лунном свете её волосы отливали серым. Лицо, усеянное тёмными точками веснушек, казалось алебастровым. Наташа улыбнулась. Красивая Рыбка. Добрая, отзывчивая, преданная, честная, заботливая. Перечислять можно долго. Почему Руди не видит того, что видит она? Неужели можно быть настолько слепым? Вот уведут девку, тогда опомнится. Да поздно будет.

Сон как рукой сняло. Былая тревога улетучилась, уступив место… голоду. Перед взором всплыла миска с творогом. Наташа принюхалась. Пахло мёдом. И кофе.

— Фиона… — тронула ту за плечо. — Идём со мной…

Где там… Рыбка, чмокнув губами, уткнула нос в подушку.

— Предательница… А обещала забытьё до обеда.

Сунув ноги в шлёпанцы и накинув вязаное пончо, пфальцграфиня прихватила турку и ларчик, в котором нашлось место двум кофейным чашечкам, мешочкам с пряностями, сахаром, измельчённым в ступке ароматным порошком. Осторожно выглянула в коридор. Ровное пламя свечей освещало его до самого поворота.

На лестничной площадке оказалось темно. Лишь в полукруглом зале внизу одиночный факел освещал входную дверь и сереющие очертания огромного камина. Девушка медлила. Воспоминания о пережитых в этом месте событиях, требовали повернуть назад. Ложка, скребнув по ободу накренившейся серебряной турки, отмела сомнения. Всё в прошлом. Здесь не осталось ни одного человека, желающего ей зла.

Дверь в кухню так же скрипела. Из проёма пахнуло тёплым ароматом выпеченного хлеба, смешанного с острым пряным запахом маринада и… кофе. На мешке в углу, мяукнув, потянулась пёстрая кошка. В очаге под котлом весело потрескивал огонь. На столе чадила свеча.

Наташа остановилась, осматриваясь, догадавшись, кто только что побывал здесь или ещё…

— Давно вас поджидаю, — раздалось сбоку от неё и, оторвавшись от стены, откинув за спину полу тёмно-серой каббы (бурнус с капюшоном), с парящим кубком в руке к ней шагнул тайный советник.

Его неожиданное появление не вызвало ни испуга, ни раздражения. Тихий лирический баритон и белозубая улыбка как всегда вызвали приятные ассоциации.

Девушка, задержав взгляд на джамбии, прошла к очагу. Услышала:

— Всё приготовлено, Вэлэри.

Он сидел за столом и, положив ногу на ногу, не спеша потягивал напиток. Качнув головой в пригласительном жесте, указал на кубок рядом.

Поставив ларец и сместив полыхающие дрова, Наташа, присев на корточки, позвала:

— Идёмте сюда, Шамси. Я научу вас заваривать кофе по-арабски.

Опустив джезву на обжигающий камень, краем глаза наблюдала за приблизившимся абассинцем:

— На дне турки сахар… эмм… измельчённый леденец. Его нужно прожарить до золотистого оттенка.

Запах карамели щекотал ноздри.

— Вливаем холодную воду… Ждём, когда закипит… Снимаем, добавляем кофе с кардамоном… Перемешиваем… — Сдвинула брови, недовольно выговорив: — Не на меня смотрите, эксиленц, а на мои руки. Хорошо перемешиваем… Видите поднявшуюся пену? Снимаем турку, мешаем… Повторяем трижды…

— Вот теперь всё. Пробуйте. — Водрузив наполненные чашечки на стол, спохватилась: — А, нет, не всё.

Прихватив свечу, шагнула за угол к кладовой. Улыбнувшись отсутствию замка, уверенно открыла, безошибочно находя миску с творогом и плошку с мёдом.

— Теперь всё.

С блаженством прикрыв глаза, смаковала ломтик нежного, тающего во рту творога вприкуску с мёдом.

— Снова спускались в подвал? — облизав липкие губы, смотрела на дознавателя.

Он пил кофе из чашки, предложенной пфальцграфиней, маленькими глотками:

— Намного лучше моего… Так, проверил кое-что.

— Что проверили?

— Вэлэри, вы ведь тоже ощутили колебание стен, — качнулся на стуле.

— Наверное, так надо, — вздохнула она, подавляя вспыхнувшее беспокойство. — Всё затопит вода и нужно будет нырнуть. Или утонуть.

— Откуда вы знаете?

— Я вышла из воды, следовательно, обратный переход возможен только через неё. Портал там. — Кивнула в сторону подвала. — Судя по всему, он не так давно открывался. Очень сыро. Следующий… сеанс связи может быть нескоро.

От высказанного вслух предположения потеплело. Такой исход был бы желателен. А там, глядишь, удалось бы избавиться от опасной лазейки. Замечталась, как неподъёмными глыбами будет замуровываться ход.

Шамси наблюдал за женщиной, как она заложила за ухо упавшую на лицо тонкую прядь медных волос, как ест, слизывая крупинки творога с блестящих губ, как опускает ресницы, пряча горящие тревожным беспокойством глаза.

— Или вот-вот откроется. — Задумчиво огладил усы и бородку, возвращая чашку на стол. — Не хотите уйти со мной?

— Нет, — ответила уверенно, не колеблясь. — Здесь мой дом, сестра, могила отца, люди, которым я дала слово, что позабочусь о них.

— Бригахбург, — продолжил он, щурясь и криво усмехаясь.

— Да, Герард. — Отодвинув миску с творогом, взялась за чашку с кофе.

— Генрих увлёкся вами, Вэлэри. Он поручил мне собрать все сведения о вас.

Наташа, вспомнив обстоятельства знакомства с герцогом Швабским, рассмеялась:

— А что, расскажите ему всё обо мне. У вас не должно быть секретов от монарха. Меня сожгут на костре?

— Вы можете стать королевой, — серьёзно сказал эксиленц, не спуская с неё глаз.

— Перестаньте, Шамси, — она вскинула голову и тряхнула косой, удерживая, норовящую вывернуться из дрогнувшей руки чашку. — Короли никогда не женятся по любви. К тому же…

— Знаю, Бригахбург.

— Да, Герард. — Желая сменить тему, спросила: — Почему вы не женитесь? Вы такой… брутальный. — Улыбнулась. — Должны нравиться женщинам.

— Брутальный?.. Brutalitt… Жестокий?

Допила кофе:

— В моём времени это понятие несколько изменено, эстетизировано, загнано в рамки современности. Это значит суровый. Хладнокровный… Уверенный в себе. Сильный… Надёжный… Не уходите от ответа. Почему вы не женитесь?

— Жену деньги приводят.

— Вы хотите иначе?

— Глаза любви слепы.

— Так чего вы хотите?

Он встал, подавая ей руку:

— Не открыть дверь, которую не в силах будет закрыть. Идёмте, Вэлэри, я проведу вас.

Глава 37

Наташа сладко потянулась. Солнце заливало комнату теплом и покоем.

Фиона через щель в двери кому-то злобно выговаривала:

— Хватит уже ходить… Всё ходите, ходите. Дайте госпоже отдохнуть. — Закрыв створку и обернувшись к кашлянувшей пфальцграфине, заулыбалась: — Проснулись… Я же сказала, что проспите до обеда.

Девушка рассмеялась:

— Кто там ходит?

— Да кто только не ходит! — в сердцах выпалила она, передразнивая посетителей, кривляясь: — Как госпожа, как госпожа… — Отмахнулась: — Надоели.

— Не сердись, Золотая, сейчас пойдём искать Руди.

— Нет-нет, сначала поешьте. Вон, принесли. — Сняла с прикроватного столика поднос, пристраивая перед госпожой на ложе. — Горячее ещё. Где ваша красивая ложка?

— Когда вернётся Герард, попрошу сделать такую же для тебя.

Уселась в постели, перекидывая на спину растрепавшуюся косу.

Первой в покой прорвалась Кива. Обняв Наташу, зашмыгала носом:

— Ах, госпожа, как же я рада видеть вас. Даст Господь и всё станет на свои места. После вашего отъезда мне было так тоскливо. А та весть… Та весть…

— Не будем о плохом. Всё обошлось, — гладила женщину по спине, глядя через её плечо на вошедшего Франца. — Я бы хотела навестить малыша Бруно.