Леди чародейка (СИ) - Герцен Кармаль. Страница 35

Какой-то странный звук, донесшийся до меня глухо, словно через толстый слой ваты, заставил меня остановиться. Я крутила головой, силясь определить его источник.

Но тихий смех был, казалось, везде и всюду. Я задрала голову вверх, поняв, что звук доносится именно оттуда. По позвоночнику пробежал холодок – кто бы ни смеялся, он находился высоко надо мной. И его смех был пугающе довольным.

Как у хищника, настигшего долгожданную добычу.

Мое сознание вдруг заволокло туманом. Ноги ослабели и подкосились, не в силах выдержать вес ставшего вдруг неподъемным тела. Я пыталась противиться слабости, но мое сопротивление было жестоко подавлено.

Отяжелевшие веки закрылись, и место серости заняла тьма.

Глава двадцать пятая. Кукла-марионетка

Пробуждение было невероятно странным. Я с таким трудом разлепила веки, словно к ресницам подвязали миниатюрные гири. Увидела комнату, выкрашенную в ядовито-розовый цвет, так почитаемый современными модницами. Растерянно поморгала и опустила взгляд вниз. Шея отозвалась ноющей болью, как бывает, когда долго спишь в неудобном положении, а меня ждало еще одно открытие. Я лежала на кровати с таким же розовым и безвкусным покрывалом, как и все вокруг.

На то, чтобы принять сидячее положение, у меня ушло не меньше минуты – тело, будто налитое свинцом, просто отказывалось подчиняться. Еще какое-то время потребовалось для того, чтобы спустить ноги с кровати.

Меня словно переехали катком. И хотя на теле я не увидела ни одного синяка, каждое движение давалось с неимоверным трудом.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я сумела принять вертикальное положение, лично мне показалось – целая вечность. И вот что странно – с каждым новым движением, оковы спадали с меня – звено за звеном. Тело все лучше мне подчинялось.

Я переступила порог комнаты, чувствуя себя почти счастливой оттого, что невыносимый розовый цвет перестал мозолить глаза.

Что называется, рано радовалась.

Если коридор был выполнен в приятных глазу спокойных пастельных тонах, то следующая комната, в которой я очутилась, “радовала” очередным буйством красок всех оттенков пронзительно-фиолетового. Но это было еще не самым худшим.

Посреди комнаты замер мужчина – худощавое телосложение, светло-русые волосы. Я осторожно приблизилась к нему, но он даже не шелохнулся.

– Мистер?

Ноль реакции.

От абсолютной неподвижности незнакомца мне стало жутковато. Я сделала еще один нетвердый шаг по направлению к нему. Перебарывая себя, положила руку на его плечо и тут же отдернула, словно обжегшись. Вот только причина моего испуга кроилась совсем в другом – плоть мужчины под тонкой тканью рубашки казалась каменной.

Страшась того, что могу увидеть, я обошла его. Моему взгляду открылось привлекательное лицо с легкой щетиной. Незнакомец глядел прямо перед собой, и его черты казались спокойными, но в глазах застыл страх.

Он передался и мне, заразил мою кровь паникой.

“Дыши, – приказала я самой себе. – Дыши и думай”.

Не было никаких сомнений в том, что передо мной находился именно человек – а не статуя, невероятно на него похожая. Слишком живыми были черты, слишком явственным выражения ужаса в глазах. Но почему тогда он не мог пошевелиться?

Я вспомнила, с каким трудом сумела подняться с кровати – действие, прежде оказавшееся таким простым и таким обыденным. Вспомнила, сколько сил приходилось вкладывать в каждое маломальское движение.

Несомненно, это были какие-то чары – вроде тех, что использовала Ари в битве с драккадо. Несомненно, мне на помощь вновь пришла магия Истинного Дара. Пожалуй, сейчас, как никогда я была благодарна Дайане – мысль о том, что я могла также оказаться запертой в ловушку своего тела, как этот бедняга, приводила меня в ужас.

Его зрачки не двигались, но отчего-то я была уверена, что он знает о моем присутствии, видит меня. И молит о помощи.

Я представила этот крик, растущий где-то глубоко внутри и обреченный никогда не вырваться наружу, и мне стало не по себе.

Я не могла похвастаться разнообразием доступных мне чар – как та же Ари. Магия хрустальных кинжала и слезы изначально не принадлежала мне, и была весьма ограничена в действии. И все-таки она не раз приходила мне на выручку – как и сейчас. Если оберег помог мне обрести контроль над своим телом, то я вполне могла разрушить сковывающие незнакомца чары.

Я открыла крышку часов и вынула слезу Дайаны. Поколебавшись лишь мгновение, коснулась ею застывших губ незнакомца. Он мог знать то, чего не знаю я, а для того, чтобы “оживить” его тело, одной маленькой слезинки могло оказаться недостаточно.

Прикосновение хрусталя к губам мужчины длилось лишь несколько секунд. А затем стол, спокойно стоявший в дальнем углу комнаты, вдруг на двинулся на меня. Я успела отскочить в самый последний момент – ножка стола лишь задела меня по пальцам ноги. Я взвыла от резкой боли, оторопело глядя на оживший предмет мебели.

Надо мной раздался грохот – это одна за одной рушились полки.

Из губ окаменевшего мужчины вдруг вырвался мучительный хрип:

– Беги...

И я бросилась бежать, твердо обещая себе, что вернусь в эту комнату, как только найду способ избавиться от опасности.

Прихрамывая, метнулась в коридор, побежала в дальний его конец, где виднелась еще одна дверь и лестница наверх. Когда я пробегала мимо, висевшая на противоположной стене картина полетела в меня и больно саданула по плечу. Стиснув зубы, я стерпела и вовремя уклонилась от еще одной взбесившейся картины, сорвавшейся со стены.

Добежав до двери, я подергала ручку. Дверь не поддавалась. Я налегла сильнее, отступила назад, рассчитывая ударить в дверь здоровым плечом. Я знала, что, поднявшись наверх, я загоню себя в ловушку. Мне нужно было открыть эту чертову дверь.

Удар не оказал никакого эффекта – дверь даже не дрогнула. А стоило мне вновь взяться за ручку, она… оказалась у меня в руках.

Я застонала от отчаяния. Выбора не было, нужно подниматься наверх. Я взлетела по лестнице. Окно, перед которым я очутилась, казалось таким же неприступным, заклеенным наглухо. Но хуже всего было то, что выходило оно в... никуда. Все в ту же, уже знакомую мне, бесконечную серость.

Впрочем, я и не рассчитывала выпрыгивать из окна – в доме находился человек, которому нужна была моя помощь. Мне бы только суметь к нему подобраться…

А для начала нужно понять, как утихомирить находящиеся в доме предметы.

Лестница вела на третий этаж, на который я подниматься пока не спешила. Осторожно продвигаясь по коридору второго этажа, я напряженно ожидала очередной вспышки безумия от висящих на стене картин. Ее не последовало. Во всяком случае, пока.

Первая комната, в которую я попала, оказалась огромной гардеробной. Десятки туфель – как мужских, так и женских, сотни платьев, брюк, рубашек, плащей и курток. Я удивленно помотала головой и закрыла гардеробную.

Следующая дверь привела меня в просторную гостиную. Один только взгляд в конец комнаты – и в горле застрял ледяной комок.

Я смотрела на длинный стол, окруженный десятком стульев. Почти на каждом из них сидел человек, и каждый из них был совершенно неподвижен. У низкого столика с газетой в руках стоял молодой мужчина. Но застывший в голубых глазах ужас, роднивший его со всеми остальными в гостиной, не вязался с образом человека, решившего почитать газету.

Меня словно зашвырнули в чужой кадр – картина, представшая моим глазам, был такой же статичной, безжизненной, как старая фотография.

Я бросилась к мужчине с газетой в руках – он был ко мне ближе остальных, и приложила вынутую из часов-шкатулки слезу Хрустальной принцессы. Напряглась в ожидании новой атаки, но ее не последовало – дом словно устал после недавней вспышки гнева. Но я знала, что это ненадолго. В голове вдруг всплыли недавние слова Конто: “Здесь все как в кривом зеркальном отражении”. Куда уж кривее – застывшие как изваяния люди, живущий сам по себе дом.